4
Несмотря на усталость, спал он беспокойно, проснулся рано, и сразу же стал думать о предстоящем уроке. В седьмом классе, второй с утра. Тема: "Россия на рубеже XVII и XVIII веков. Воцарение Петра I. Начало преобразований". Прекрасная тема!
В бытность свою студентом Локотков проходил в школе педагогическую практику. С тщательным планом-конспектом урока, многократно проверенным, он появлялся перед учениками городской школы, куда был прикреплен, и оттарабанивал затверженное, нимало не беспокоясь: как его воспринимают и понимают, что остается в головах? Посвящать остаток своих дней педагогике, которую он и его друзья-однокурсники называли "лженаукой", никто, конечно, не собирался. И ничего не осталось в памяти, по сути, от тех уроков, они замельтешились, скрылись в потоке тогдашней студенческой жизни. План-конспекты, чинные городские учителя, записки от старшеклассниц. Что еще? Целовался с симпатичной химичкой в ее кабинете.
Что ни говори, этот урок приходилось считать первым. Но Валерий Львович если и боялся его, то совсем немного. Он верил себе, в свое умение заинтересовать аудиторию, и держать ее в руках, сколько понадобится. Все-таки он бывший преподаватель вуза, а это высокая квалификация! И, пожалуй, он начнет свой первый урок не с рассказа о петровских реформах. Это - локальная тема, к ней всегда можно вернуться. Надо рассказать ребятам об Истории вообще, о том, что она - память человечества, его вечное напоминание, вечная угроза беспамятью, о ее уроках, о пленительных открытиях, которые дарит она изучающим ее людям. Как первая вступительная лекция для первокурсников! Определяющая их настрой на все годы учебы, да и дальше.
Такое решение воодушевило Валерия Львовича. Он гладко побрился, позавтракал тем, что захватил еще из города, и стал ждать хозяина кабинета.
Виктор Константинович появился рано, минут за двадцать до уроков, и вместе с ним вошла завуч Левина. Поздоровались, и Антонина Изотовна быстро, по-женски, обросила взглядом кабинет: аккуратен ли новый учитель, не оставил ли за собой сора?
- Как спалось на новом месте? - спросил директор.
- новый учитель, не оставил ли за собой сора?
- Как спалось на новом месте? - спросил директор.
- Нормально, - суховато ответил Валерий Львович. - Спалось нормально, спасибо. - А сам думал в это время: чего это их принесло вместе?
- Сегодня у вас первый урок! - сказала Левина. - Для человека, никогда раньше не работавшего в школе, это - большое событие. Вы как, Валерий Львович? Готовы? Поджилки не дрожат?
- Нет, не дрожат. Тему знаю, недомоганий никаких нет. Что еще?
- Тогда и слава Богу, как-нибудь выберетесь! Плана-конспекта тоже не прошу - до того ли вам было! Только, знаете, держите ухо востро, и построже с ними, седьмой у нас - такие шалопаи… Идемте в учительскую, или вы хотите здесь - в гордом одиночестве, собраться с мыслями… перед первым-то уроком?
Локотков пожал плечами: все равно… Господи, сколько суеты из-за какого-то урока! Ну подумаешь, первый… Большое событие. Он вспомнил строгие ряды в аудитории, склоненные над конспектами головы, себя за кафедрой - вдохновенного, раскованного, блестяще владеющего и материалом, и словом… Что ж, времена переменились, и надо приспосабливаться снова. И, между прочим, крепить связь с коллективом.
- Идемте в учительскую, - сказал он завучу. И - директору: - А вы обещали устроить меня сегодня с жильем. Я надеюсь. Пора начинать обживаться.
- Все, все! - тот прижал к груди руки. - Разве я мог забыть? Уже заходил вчера вечером, и договорился конкретно. Так что сразу после урока мы идем на квартиру. А насчет обживаться - так это вы ко времени приехали. Ведь через три дня - каникулы.
- Сегодня во вторую смену у нас еще одна история - в четвертом классе, - заметила Левина. - Но ее, я думаю, проведет еще Нина Федоровна, географичка - по старой памяти. А вы устраивайтесь, еще успеете потянуть нашу лямку. Ну, идемте!
В учительской на него хоть и продолжали поглядывать с интересом, но уже не так, как вчера. Во-первых, еще не все успели стряхнуть с себя недавнее бремя дома - подымания из теплой постели, хлопот с завтраком, одеванием, мороки с детьми. Во-вторых, предстоял тяжелый, сонный утренний урок, и надо было настраиваться на него. Разбирались журналы, просматривались последние тетради. За всем этим новичку в сознании оставалось мало места - он умещался там только так, любопытной частностью.
Одной из последних в учительскую вошла, запыхавшись, большая, толстая рыжая женщина. Разделась, и сразу поплыла к Локоткову, простирая к нему руки:
- Во-от он, мой избавитель, золотко-о! Забирай, забирай к черту всю историю, ни шиша я в ней не петрю. Нужна мне эта лишняя двадцатка, унеси ее лешак!
"Нина Федоровна, географичка", - сообразил Валерий Львович, и, встав со стула, представился ей. "Да слышала, слышала". - прогудела она, и уплыла за журналом. На подоле ее черного платья прилепилась длинная соломина, - но на это никто не обратил внимания, а Локоткову показалось неудобным с первого дня указывать на недостатки в туалете.
Прозвенел звонок, все разошлись по классам, а он остался один, и принялся восстанавливать в памяти заготовленный еще утром текст своего выступления перед семиклассниками. Ходил из угла в угол учительской, натыкаясь на стулья, и бормотал, взмахивая руками. Все выходило четко, разумно, логично, и Локотков остался доволен. Все равно к звонку на перемену начало подсасывать, забродили нервы - ничем, кроме как изрядным перерывом в преподавании, он не мог это объяснить. А когда вошла Нина Федоровна, и сказала ему: "Вы теперь в седьмой? Ну, держите их покрепче, а то они там мастера устраивать конец света!" - он вообще впал в панику. "Ко мне на урок не собираетесь?" - спросил он завуча, словно в шутку, однако сильно надеясь, что собирается; таким образом, рядом будет союзник, и он не останется один на один с классом. "Тьма своих! - она взмахнула классным журналом. - Притом - у нас не принято ходить на первые уроки. Новички смущаются, не могут установить контакт с классом, и из этого выходит мало хорошего. Лучше уж - как-нибудь, да сам!" "А если утопнет без поддержки, как пловец-перворазник?" Она внимательно посмотрела на Валерия Львовича, ударила ладонью по локтю: "Тут уж дело такое: или утопнет, или выплывает. Впрочем, всяко бывает. Чур, чур на вас! Что за настроение?! Спокойно идите, и все у вас будет хорошо, я верю. Построже только с ними, седьмой у нас - сорванцы, угланы отчаянные. Что ты скажешь - сельская школа! И этих никуда не денешь, и других ниоткуда не наберешь, так вот и обходимся…" От ее слов Локотков приободрился, и после звонка вошел в седьмой класс довольно бодро, без особенного страха.
Все встали, он прошел к столу. Было тихо, и он совсем успокоился. Только в горле першило. Валерий Львович откашлялся, и произнес первую фразу:
- Здравствуйте, ребята, садитесь!
Оглядел класс. Ребята как ребята. Мальчишки, девчонки. Есть туповатые физиономии, есть смышленые, есть ни то, ни се. Но и особенного интереса к своей персоне Локотков не обнаружил. "Это ничего, - подумал он. - Это естественно. Люди узнаются со временем".
- Я, как вы догадались уже, наверно, - продолжил он, - ваш новый учитель истории. Зовут меня Валерий Львович, фамилия Локотков. Запомнили?
- Не-а! - донеслось откуда-то с задних парт.
- Надо, ребята, быть внимательнее. Скажу громче: Локотков, Валерий Львович! Теперь понятней? Вот вы - повторите, пожалуйста! Вы, вы, да! - и он указал на чернявого, невысокого взъерошенного мальчишку.
Тот встал и сказал с нескрываемым, несколько даже театральным удивлением:
- Я?!
- Вы, вы!
Парень открыл рот и дураковато уставился в потолок, будто бы вспоминая. Ему подсказывали наперебой, со всех парт: "Коротков!" "Какой тебе Коротков! Волков!" "Печенкин!" "Черных, Черных!" - а он стоял, и только хлопал глазами. Локотков понял, что попал в глупое положение, однако надеялся еще все поправить. "Садись!" - сказал он чернявому. Тот сел, и стал перехихикиваться с соседями. "Выгнать его, что ли?" - угрюмо подумал Валерий Львович. Класс шумел и веселился. Локотков поднял руку. Стало немного тише.
- Ребята! Товарищи! - мордастый парень с предпоследней парты сипло, негромко захохотал, быстро, в такт каждому "ха!" наклоняя голову - словно курица клевала. Но Локотков решил не обращать на него внимания, потому что знал: это будет конец всему, заготовленная речь утратит смысл, который он в нее вложил.
- Мы с вами будем изучать историю. ("Как? И вы тоже?" - спросил кто-то с изумлением.) Тема нашего сегодняшнего урока - Петровские реформы. Однако, прежде чем перейти к ней, я хочу рассказать вам о той удивительной науке, которая зовется Историей. Чтобы в дальнейшем у нас не было неясностей, недоговоренности в вопросе о значимости этого предмета. Предмет же этот воистину велик и могуч. Он не открывает красот языка, как это делает литература, не устанавливает системы мироздания, порядка движения механических тел, как делают это точные науки. История изучает общество, закономерности изучения человеческих масс, возникновения и распада государств, социально-экономические причины, ведущие к расцвету или возникновению формаций. Именно в этом ее могущество, ее величие: ведь при изучении любой исторический срез, любое классовое явление становится нам понятным…