После этого мы собрали вещи и освободили номер. В Шереметьево остаток времени перед отлетом провели в кафетерии на первом этаже – Сэнди пил кофе, я – чай, а Саша пила сок и ела мороженое. Саша сфотографировала нас. Было грустно расставаться, поэтому мы старались развеселить друг друга воспоминаниями о каких-то веселых эпизодах. Сэнди сказал, что немедленно пришлет список документов, необходимых для оформления "визы невесты".
Вскоре объявили о начале регистрации на его рейс. Расставаться не хотелось, было грустно, у Саши на глазах блестели слезы. Сэнди поцеловал нас и прошел в зал.
Я смотрела ему вслед и думала: "Господи, а ведь я его люблю, просто люблю…"
Я и Саша – мы стояли у барьера до тех пор, пока он не скрылся за перегородкой.
Из прессы (хроника)
00.50–01.20. В районе захваченного здания слышны одиночные выстрелы.
Подъезжают реанимационный автомобиль и машина медицины катастроф, а за ними – несколько автобусов. В оцеплении шепчутся: "Готовится штурм"… На самом деле началась эвакуация пациентов из соседнего с ДК Госпиталя №1 для ветеранов войны. Целую вереницу бабушек, закутанных в одеяла, сажают в автобусы и увозят. Во двор госпиталя заезжают оперативные машины, в том числе машина Ястржембского. В госпитале расположится гражданский штаб Лужкова, штаб ФСБ, штаб ГУВД и штаб не то МЧС, не то прокуратуры. Кроме того, каждый новый генерал, приезжая, норовит создать свой штаб…
С соседнего дома спецназовец увидел троих людей на крыше ДК. В ночной бинокль он рассмотрел, что это гражданские люди – заложники. Несколько офицеров "Альфы" пошли им на выручку. На крышу вмеcте с группой спецназа поднялся военный доктор. Он сделал укол упавшей в обморок девчонке, она дрожала от холода и страха. С помощью подвесной системы их эвакуировали на землю.
Террористы отпустили беременную Оксану Игнатовскую. Как рассказал телеканалу НТВ по телефону один из заложников, люди, находящиеся в ДК, встретили это решение бандитов аплодисментами.
Оксана Игнатовская, 25 лет, студентка медицинского университета:
У меня был день рождения, и муж купил билеты на 19 октября, но оказалось, что это дневной спектакль, а он учился (он у меня работает и учится в институте), поэтому он поехал и поменял билеты на 23-е. И мы пошли в театр.
Мы сидели в 9-м ряду партера, крайние места. Рядом, за шторами, были боковые двери, над ними написано "Выход". Когда влетели эти девушки-чеченки, то получилось, что прямо на нас, потому что мы сидели с краю. Раздались выстрелы, люди в камуфляжной форме смешались на сцене с летчиками-танцорами в похожей форме, и у меня от выстрелов в животе все сжалось, я подумала: "Какой придурок создавал сценарий – не все же могут спокойно реагировать на выстрелы".
Потом они сказали, чтобы мы звонили родственникам, говорили про захват и требовали вывода войск из Чечни, но мы с Колей не стали никому звонить, отключили звонок и поставили на "вибро", чтобы звонками не нервировать этих чеченцев. После того, как по телевизору сообщили о захвате, нам стали звонить родители и друзья. Мы отвечали: у нас ощущение, что все быстро разрешится. И только после двенадцати ночи муж стал нервничать, поскольку у меня уже большой срок.
Когда я стояла в очереди в туалет, мимо прошел один чеченец, увидел меня и сказал: "Не волнуйся, мы сейчас тебя выпустим". Но, наверное, забыл. Прошло минут 40 – никто из них на меня внимания не обращает. Девчонка-чеченка, стоявшая рядом, была очень агрессивна, постоянно пистолетом перед лицом размахивала, показывала свою власть. Другие, правда были доброжелательнее, воду мне давали…
Потом мимо нас шел Бараев, Коля подошел к нему, сказал: "У меня жена на девятом месяце беременности, выпусти ее, пожалуйста!" И попросил меня подняться, чтобы я показала живот. А к тому времени по телевизору уже говорили, что нас избивают, что в зале в проходах кровь. Поэтому Бараев разрешил мне выйти с тем условием, чтобы я сказала: они никого не убивают и не бьют, а журналисты говорят ерунду. Бараев объявил всему залу: "Мы сейчас отпустим эту женщину, мы не убийцы". В зале зааплодировали. Тут другой чеченец крикнул: "Что вы здесь цирк устраиваете? Сейчас вообще никого не отпустим!" И сразу стало тихо. Чеченцы мне сказали: "Давай быстрее, выходи!" – и открыли дверь из зала. Я спросила, в какую сторону мне идти. Там, в фойе, все было разворочено, столы навалены, я не пойму, где выход. Они говорят: "Налево". Я пошла налево, смотрю – некуда идти, стена. А они выглядывают из двери, говорят: "Нет-нет, направо!" Я развернулась, пошла направо, а там лестница, загороженная перевернутым столом. Один меня предупредил: "Когда будешь выходить, подними руки, а то там снайперы, могут тебя подстрелить". А другой: "Да ладно, что ты ее пугаешь! Она же светлая, и одежда у нее светлая. Они и не подумают, что это наша".
Когда я спускалась, никого не было ни на лестнице, ни на первом этаже, только все двери были в дырках. Вышла из здания – кругом свет, машины стоят с включенными двигателями – какие-то микроавтобусы. Я думаю: "Господи, куда же мне идти?!" Хотела пойти вперед, но услышала издали голос: "Идите направо". Смотрю направо – там все оцеплено, вдали милицейские машины и журналисты, а возле госпиталя для ветеранов стоит милиционер. Когда я подошла, они увидели мой живот и стали кричать: "Она заминирована! Она заминирована!" Я говорю: "Нет! Да вы что! Если бы я была заминирована, я бы сказала!" У меня отняли сумку и отвели в госпиталь, в штаб. Там сразу подбежал доктор, дал нашатырь, повел наверх. На втором этаже было очень много мужчин – кто в гражданской одежде, кто в камуфляже, погоны не видны. В кабинете мне дали бумагу с планом зала, спросили, кто где стоит, сколько их. Я не могла точно сказать – я же их не считала. Ориентировочно женщины-захватчицы стояли в проходах через полтора метра. Прикинула: человек 15 женщин и столько же мужчин. Начали спрашивать, какое у них оружие. Я таких тонкостей не знала. Вспомнила, что, когда начали стрелять и люди прятались под стулья, они говорили, что этот "калашников" – такое оружие, которое попадет туда, куда надо. Меня спросили: "Откуда вы знаете, что в зале все заминировано?" Я ответила: "Они так говорят. На сцене стулья стоят заминированные и много сумок. И еще мы видели, что в стене они открывали какие-то люки и девчонки-шахидки туда что-то пихали. На поясе у них взрывчатку видела…"
Беседа проходила в отдельном кабинете на втором этаже, снаружи была слышна какая-то стрельба. Потом журналисты, которые пытались с первого этажа пробиться в штаб, говорили между собой, что это федералы стреляли по машинам чеченцев – якобы если эти машины перестанут работать, то у чеченцев не будет энергии для взрыва здания. То есть все показывали свою армейскую грамотность.
Вскоре мне позвонили родственники, сказали, что приехали за мной. Но из-за этой стрельбы ни их к штабу не пропускали, ни меня к ним не выпускали. И только когда стрельба прекратилась, один из офицеров вывел меня за оцепление.
Николай ИГНАТОВСКИЙ, 26 лет:
С Оксаной мы дружим с 16 лет. Хрупкая девочка с васильковыми глазами – я встретил ее возле дома, в соседнем парке. У нее был боксер Джек, а у меня боксер Джина. Мы стали вмеcте гулять в парке, потом пошли общие знакомые, большая компания. И вот уже два года мы женаты. Когда террористы ее выпустили, я заплакал от счастья. Через какое-то время мне позвонила мама и сообщила, что с Оксаной все в порядке, что они ее встретили. Я остался сидеть на своем месте. Позже чеченцы велели сесть ближе к середине, к бомбе…
Из прессы (хроника)
01.49. С улицы Дубровской возле Театрального центра убрана абсолютно вся техника, включая БТР, а также пожарные машины. Несколько пожарных автомобилей получили повреждения в результате стрельбы. В настоящее время машины остаются только на площадке напротив центра, это автомашины зрителей, захваченных в заложники. С крыши наиболее близкого к центру дома милиционеры удаляют всех представителей СМИ. Возможно, штаб готовит какую-то операцию. Или у них есть сведения, что какую-то операцию готовят чеченцы.
01.50. Представители 200-тысячной чеченской диаспоры в Москве заявили, что готовы предложить себя в заложники вместо зрителей мюзикла "Норд-Ост". "Мы, московские чеченцы, готовы стать заложниками террористов, какой бы национальности они ни были… Более того, мы готовы вмеcте с группой "Альфа" с оружием в руках пойти на штурм театра, чтобы отбить заложников", – заявил в прямом эфире телеканала НТВ А. Магомадов, представитель Чеченской Республики при Президенте РФ.
02.00. По улице Мельникова, в доме № 2, в помещении ПТУ № 190 открыт пункт оказания психологической помощи родственникам заложников.
02.10. По сведениям, поступившим от заложников, террористы готовы отпустить 50 человек, если к ним приедет Ахмад Кадыров. За два часа до этого Кадыров заявил, что не собирается сдаваться боевикам и что захват заложников – "это демонстративная акция, направленная на принуждение федерального центра к переговорам".
02.25. По данным "Газеты", спецподразделения готовятся к штурму. По периметру Театрального центра расположились снайперы. Предположительное время штурма: 4-5 утра.
В связи с этим готовится эвакуация жителей домов, примыкающих к Театральному центру. В районе метро "Пролетарская" подготовлено несколько десятков автобусов для возможной эвакуации заложников из здания Театрального центра после штурма. Водители автобусов сообщили, что на случай неблагоприятного развития ситуации в прилегающих переулках находится бронетехника. Впрочем, эти автобусы могут понадобиться и в случае, если террористы в результате переговоров получат "коридор", как это было в Буденновске.
03.25. Бывший секретарь Совбеза Иван Рыбкин в прямом эфире призвал террористов сложить оружие.