Людмила Гонтарева (Краснодон)
* * *
Ветер рвет провода,
с крыш летит черепица,
и скрывает вода
наших улиц границы.
Над степным городком
собирается лихо.
В зазеркалье окон
напряженно и тихо.
Надвигается сушь,
невзирая на грозы.
Мясорубка из душ
на пределе угрозы.
На прицеле - покой,
не задавшийся, в общем.
Мы уходим в запой,
не куем и не ропщем,
и не мелем зерно,
не читаем молитвы…
Мы попали в сезон
мировой шоу-битвы.
* * *
Лечь в траву и закрыть глаза.
Вжаться раной открытой в почву.
Снились алые паруса.
Оказалось - земля кровоточит.
Тих Господь… Только он с креста
видел мир без прикрас и фальши.
Ветер уксусом жег уста,
шли иуды победным маршем.
Сквозь меня прорастет трава.
Мир с войною в хмельном застолье.
Мы теряем в бою слова,
чтоб разлиться немою болью…
* * *
Да пошли вы все со своей светобоязнью
куда подальше! Из грязи - в князи
не получается, как ни старайся:
лебези, заглядывай в глаза, улыбайся,
заходи с лёгким трепетом,
заваривай чай с корицей…
А рядом, за стенкой, такие же полулица,
полулюди, на полусогнутых, полуправдочки…
День расписан на век вперёд: от этой лавочки,
что у подъезда дома - до заветных
дверей службы,
где ты гвоздик, винтик, гаечка, но,
вроде как нужен.
И не вздумай шаг в сторону:
там великан-мельница.
Можно с ней спорить, что-то доказывать,
а она вертится
и с треском ломает копья наивные дон кихотов.
Загляни в мясорубку жизни. Тебе охота?
Тебе это нужно? Футболы, борщи, тапочки -
здесь все понятно и как у всех:
ВСЁ - до лампочки!
Кто-то в ящик почтовый раньше
подбрасывал письма счастья:
перепиши сто раз - и ты ни к чему не причастен.
Рядом шагали в ногу успех и благополучие.
Те, кто остался без писем, понятно -
увы, невезучие…
Уже не срабатывает.
Что-то внутри сломалось.
Душа-конструктор нарушена временем.
Что осталось?
Верить в спасенье, спеша на ковчег,
что построен Ноем,
или клеить бумажные копья надежды,
готовясь к бою?..
* * *
Припорошило землю суетой.
В кармане Вечности тревожный холод.
В зрачках столетий заплутал покой,
на афоризмы мир людей расколот.
Бессмысленны и мудрость, и тоска,
что с неба градом-листопадом льется.
Останется ли время для броска,
Чтобы спасти наш мир от миротворцев?
* * *
Меня вчера столкнули с облака
руками матери-земли.
Не нож в ребро, не в лоб - а по боку
досталось лету от зимы.
Ведь говорили - я не слушала,
бесстрашно ноги свесив вниз:
казалось море черной лужею
и родинкою - Симеиз…
Придёт пора печатной осени,
и взрослых строчек листопад -
зачем-то мы на землю посланы,
как в цель - замедленный снаряд.
От перегрузок и увечностей
стих разбивается порой,
чтоб стать в конце начала вечностью,
шагами, шепотом, травой…
* * *
Это было вчера…
Да и было ли это?
Мимо мчат поезда,
и уходят поэты.
А на карте времён
лишь распутье и камень;
нет ни дат, ни имён,
только боль за стихами.
Только горечь и грусть -
все награды пиита.
Что останется? Пусть
будет всё позабыто:
пусть забудется век,
популярность, портреты…
Станет суетный бег
достоянием Леты.
Мы же будем всегда
на планете разлуки,
где живая вода
и сомнения муки,
где средь строчек живёт
кроткий донор печали,
обрывая полёт,
чтоб его замечали.
В переплёте души
не согреть, не согреться.
Но торопимся жить
с перевязанным сердцем…
Анна Долгарева (Луганск)
* * *
Ничего не знаю про ваших
Полевых командиров
И президентов республик
На передовой до сих пор
Шаг в сторону - мины
И снайпера пули
Его звали Максим
И он был контрабандистом
Когда началась война
Ему было тридцать.
Меньше года
Он продержался
Недолго.
Под Чернухино
Он вывозил гражданских
Его накрыло осколком
Мне потом говорили тихо:
Вы не могли бы
О нем не писать?
Все-таки контрабандист
Бандитская морда
Позорит родину-мать
Ее звали Наташа
Она была из Лисичанска
Прикрывала отход сорока пацанов
Ей оторвало голову
Выстрел из танка
Они говорят о ней
Губы кривят
Чтобы не плакать снова
Она была повар и снайпер
У нее не было позывного
Ее звали Рая
Художник
Ей было семьдесят лет
Жарким августом
Перед всей деревней
В обед
Ее били двое
По почкам и по глазам
Черный и рыжий
Искавшие партизан
Она ослепла
Но все-таки выжила
Даже успела увидеть
На улице тело рыжего
...а с тем
Кто предатель
А кому давать ордена
Разбирайтесь пожалуйста
Как-нибудь без меня
* * *
1
друг мой, друг мой
(друже),
Когда вы развернете на нас оружие
(коли запалає сніг)
промедли пару мгновений
(помовч хвилину)
и вспомни меня (звернися до мене),
и помни, что куда бы ты ни стрелял
(пам’ятай, коли будешь стріляти),
у тебя под прицелом будет моя земля
(перед тобою будуть зморщені хати),
у тебя под прицелом буду я - растрепанная,
с черным от боли лицом, как эта земля
(пам’ятай, моє сонце, коли ти стрілятимеш,
бо стрілятимеш в мене, куди б не стріляв).
потому что я - эта земля и ее терриконы,
и ее шахтеры, взявшиеся за оружие.
(пару хвилин зачекай,
а потім все одно,
все одно стрілятимеш в мене, друже).
2
Потому что я - террикон,
сосок на груди земли,
Потому что я - разбитый танк на дороге,
Потому что я -
это яблони, что отцвели
и впустую роняли свой урожай под ноги.
Потому что я -
этот тощий пацан с Донбасса,
с черенком от лопаты вышедший на автоматы
защищать свою землю
от управленцев среднего класса,
защищать ее магию, правду и ароматы.
Потому что я - ребенок, живущий в подвале,
чтобы прятаться от обстрелов,
и еще я другой ребенок,
тот, что спрашивал, куда, мол, руки девали
после того, как взрывом их оторвали,
и улыбки не было, и голосок был тонок.
Потому что я - старушка,
идущая в церковь среди блокады,
где по-братски делится собранным с огорода.
Потому что все это я - эта жизнь после ада.
Потому что назад - ни секунды,
ни метра, ни года.
Потому что я - израненная земля.
Так давай же, мой друг,
стреляй же по мне, стреляй.
* * *
Таким, как мы, похоже, не показан
Милонов, бланки, штампы, документы,
кредитный "форд", карьеры горизонты,
уменье четко следовать приказам,
молчать, приспособляться или ждать.
Минздрав уже устал предупреждать.
И даже эскапизм, секрет успеха
тех, кто бежит, отодвигая это,
подальше; бог ролевиков, поэтов, -
нам не подходит. Тут уж не до смеха
и сказок. Мы есть плоть и мы гранит.
И нас одно отчаянье хранит.
Нас аккуратно выдернут из мира,
нас соберут по весям и квартирам,
от пробок в улицах; проколотой брови;
официальных браков без любви;
отправят на войну; подальше, мимо
диванных воинов, которых стонет рать,
поскольку помереть необходимо
бывает, чтоб себя не потерять.
Мы соберемся, где огонь и кровь.
Возможно, с пользой. Это скажут позже
(сейчас не скажут командиры даже),
и двинем дальше, в неба серебро.
Покоя тем и мира, кто ушел.
Мы встретимся. Все будет хорошо.