- Вы когда вечером с поля уходите - ведь не все же мешки с поля вывезти успевают? А когда утром обратно на уборку возвращаетесь - чисто всё уже? Тут дело такое - у председателя нашего родственников - как у дурака фантиков. А некоторые из них даже на рынках разных трудятся - в Боровичах там, в Новгороде. Вот он по ночам иногда туда картошку то и увозит. Была картошечка колхозная - стала частная. Усекли, гусары хреновы?
Гусары усекли сразу и прочно. Уже через десять минут полувзвод, в пешем порядке, правда, выступил в направлении Правления колхоза.
Впереди шёл злой ротмистр и хмуро декламировал:
Песенка весеннего дождя
Вдруг прервалась, словно отдыхая.
Ей не нужно - злата или рая,
Ей чужды законы бытия.
И всегда, престижности - на зло,
То поёт, то снова замолкает,
О деньгах совсем не вспоминает,
Голосом, как будто - серебро.
О ручьях поёт и о рассветах,
О любви и детской чистоте.
Но играют роль свою наветы,
Модные в гламурной суете.
И поймали Песенку сатрапы,
И пытают с ночи до утра;
Почему же ей не надо злата?
Знает что-то тайное она?
Табуретом били - как всегда.
Но молчала Песенка упрямо
А потом - тихонько умерла,
Словно - чья-то старенькая мама.
В жизни этой сложной - всё ужасно просто.
После ночи звёздной - сизая заря.
Но, зарыли Алчные, Суки - на погосте
Песенку Весеннего Дождя.
Путь был не близок - километров пятнадцать с гаком, но чувство неутолённой мести клокотало в гусарской груди почище, чем вулканическая лава в жерле Везувия - в день гибели Помпеи.
Согласно заранее выработанной диспозиции, основная масса мстителей занялась бескровной нейтрализацией конторских служащих - бухгалтера, бригадира, агронома и прочая. Я же удостоился чести сопровождать ротмистра в самое логово коварного врага.
Одним могучим пинком ноги Кусков снёс с петель хлипкую дверь председательского кабинета, и мы смело проследовали внутрь.
- Это что ещё за фокусы? Вы кто такие? А ну-ка предъявите ваши документы! - Медведем взревел председатель Пал Иваныч, мужик отнюдь не хилый.
Впрочем, тут же и примолк - это ротмистр картинно достал из внутреннего кармана ватника обрез, страшно клацнул хорошо смазанным затвором, и, в полной тишине, небрежно, цедя слова сквозь зубы, поинтересовался:
- Как Вы сказали, уважаемый? Ваши документы? Помнишь, Андрюха, фильм такой - "Рождённая революцией"? А эпизод шикарный - входят два отморозка в кабинет к комиссару, а тот их и спрашивает: "Ваш мандат"? А тот, что повыше, просит своего товарища: "Козырь - наш мандат"?
Я, конечно, отвечаю, что помню этот эпизод очень даже хорошо.
- Давайте, гражданин, повторим, - обращается Кусков к председателю, не сводящему испуганного взгляда с обреза, - Ну, спросите ещё раз: "Ваш мандат, товарищи"? Ну, гнида вороватая, долго я буду ждать?
- Э…э. Товарищи, а где ваш мандат?
- Козырь, а наш мандат? - Радостно восклицает ротмистр.
В точности, как в том известном фильме, я медленно подхожу к председателю и сильно бью между глаз. Мужик отлетает метров на пять и медленно сползает по стене, непритворно закатив глаза.
- Заставь дурака богу молится, он и председателя замочит, - недовольно ворчит Кусков в мой адрес, старательно поливая голову председателя водой из пузатого графина.
Пал Иваныч медленно приходит и в себя, и в ту же секунду ощущает под кадыком холодное дуло обреза.
- Будешь ещё, сука оппортунистическая, воровать картошку студенческую, которая потом, мозолями и спинами усталыми им достаётся? - С пафосом вопрошает ротмистр.
Председатель тихонечко вертит головой из стороны в сторону, что-то мычит и сучит ногами, обутыми в кирзовые сапоги пятидесятого размера.
- Ладно, на первый раз - верю, - успокаивается, наконец, ротмистр и отводит дуло обреза в сторону, - А мешки с картошкой украденные - всего двести двадцать штук по сорок килограмм в каждом, - вернёшь. В другом месте украдёшь - но, вернёшь! Пошли, Андрюха, отсюда скорей - на свежий воздух, а то похоже, наш вороватый друг обхезаться по крупному изволили.
Уходим с чувством глубочайшего удовлетворения и с верой в высшую справедливость.
И что же Вы думаете?
По прошествии месяца, наша славная бригада выиграла таки соревнование - и диплом памятный получили, и премию денежную.
Премию, впрочем, Кусков никому на руки выдавать не стал, мотивируя этот поступок следующей сентенцией:
- Деньги, заработанные потом и кровью, в боях с грязными супостатами, тратить на меркантильное потребительство пошло и отвратительно.
Поэтому - в субботу все встречаемся в "Белой Лошади" - гуляем с шиком гусарским, - заработали это право в боях честных.
А обрез наш я ресторанным ребятам подарю, у них чего только по стенкам не висит - колёса, сёдла, шпоры, попоны - и обрезу там место найдётся, как-никак, - вещь легендарная.
Но, забыл Кусков простую истину - долог и непредсказуем путь к последнему причалу, и всякого на этом пути - ещё может случиться.
Байка шестая
Старый ржавый обрез - 2
Славно в "Белой Лошади" посидели. Для тех, кто не знает - ресторанов разнообразных и дорогущих в Ленинграде в 1981-ом году было - до бесу.
А пивной ресторан с ценами приемлемыми - всего один - "Белая Лошадь".
А меню какое: шесть сортов пива разливного - вещь для тех времён - неслыханная; а названия блюд - "Щи по-гусарски", "Колбаска-гриль по-славянски", например?
Попасть в такое заведение - куда как непросто, очередь за месяц занимать приходилось.
Но ротмистр у нас - не просто так чувак - а Мастер Спорта СССР по конной выездке, с самим Ростоцким-младшим в одной группе занимался. Поэтому - пускают нашу банду по первому свистку, и обслуживают по высшему разряду.
Но конец вечера был испорчен безнадёжно.
Выяснилось, что Кусков обрез - вещь раритетную и легендарную, в подарок ресторану предназначавшуюся, забыл в деревне безымянной, под койкой своей - в портфеле потрёпанном.
Что делать? Решили горячку не пороть, а проблему возникшую решать не спеша, комплексно, с выдумкой нетривиальной.
Почему, собственно говоря, не встретить очередной Новый Год в этой самой деревушке, всеми позабытой? Заодно - и обрез заберём. А год то наступающий, тем более, счастливым намечался. Помните, у Андрея Вознесенского:
"Девятнадцать - восемьдесят два - по идее - счастливый номер"?
Решили единогласно - поедем непременно.
Но вот наступает тридцатое декабря - день отъезда, и на Московский вокзал, к отправляющемуся поезду, приходят всего трое - я, Генка Банкин, и Надежда с РГ.
У остальных - уважительные причины: Кускова - жена не пустила, у Михася - родственники на праздники в Ленинград пожаловали, к Ленке - жених из лётного училища на побывку прибыл, ну, и тому подобное….
С одной стороны плохо - распался дружный коллектив под напором бытовых заморочек, с другой - некоторые задачи мобильным группам и решать проще, чем громоздким соединениям войсковым, - азбука полевая.
Выезжаем по юношеской наивности налегке, планируя затарится необходимым провиантом и всем прочим - на месте назначения.
Но утром 31-го на крохотной железнодорожной станции, то бишь - перевалочном пункте, - хоть шаром покати. С громадным трудом достаём пять банок тушёнки, килограмм коричневых развесных макарон, две буханки хлеба, шмат сала и бутылку вермута. Причём, не нашего крепкого дешёвого, а импортного, незнакомого, дорогущего - Martini называется.
Уже находясь на низком старте, неожиданно встречаем старого знакомого "по картошке" - Митька, приснопамятного водителя кобылы.
- Ребята, родные! Каким ветром к нам? А тут к вечеру по радио - минус тридцать два обещают! - Митёк, как всегда, немного пьян и очень много радушен.
Узнав о наших планах, Митёк тут же становится непривычно серьёзным:
- Не, до Места (даже он, местный старожил, уже напрочь забыл название деревни) вам так просто не дойти - километров семь - наезженная дорога, а дальше - все десять - целена нетронутая, снегу по пояс, без снегоступов, или лыж каких - труба полная.
Митёк выдаёт нам три пары снегоступов:
- Вот, классная вещь - осиновые. Бабка ещё плела - лет тридцать тому назад. В те времена зимой у нас все на таких ходили.
Вещь действительно оказалась классной и незаменимой. Если бы не снегоступы эти осиновые - встречать бы нам Новый - 1982-ой Год в чистом поле, или, что вероятней - в лесу дремучим.
А так, ничего - уже к семи вечера к деревне безымянной - месту вожделенному, - благополучно добрались.
Добраться то - добрались, но устали, как кони педальные. А здесь совсем не до отдыха - изба промёрзла до невозможности, баньку по самую макушку снегом занесло, колодец без воды - вымерзла вся - до последней капли.
Первым делом - нашли обрез, и завернули его в рваную тряпку, найденную тут же. Вторым - напилили по быстрому в прок дров, баньку от снега разгребли, раскочегарили. Надюху к данному объекту приставили - снег в котёл подсыпать неустанно, дровишки в печку подбрасывать - очень уж хотелось Новый Год встретить с соблюдением всех Традиций - с банькой, жарко натопленной, в частности.
А сами избушкой занялись - окна старым полиэтиленом утеплили, дверь подправили, подмели в комнатах, печь вычистили, огонь в ней - максимально жаркий, - развели. Надежда в бане первая погрелась, и отправилась стол праздничный накрывать.
А времени уже - без двадцати двенадцать. Но и мы с Банкиным успели друг друга чуть-чуть, Принципов ради, вениками похлестать.