7
ОПРЕДЕЛЯЕТ ВАМ ВЫСШУЮ МЕРУ НАКАЗАНИЯ, ПРЕДУСМОТРЕННУЮ ЗАКОНОМ…
7
Все уже было готово, вокруг площадки провели жирную белую линию, образовавшую большой овал. Это была трасса для дерби.
- Фредди смотал удочки, - сообщил я Глории, когда мы шли к столу с бутербродами и кофе. (Это называлось легкой закуской. Основную еду нам подавали в десять вечера.)
- Та девица, Мэнски, тоже смылась, - кивнула Глория. - Пришли тут двое из социального обеспечения и увели ее. Ручаюсь, мамаша как следует раскрасит ей пышную задницу.
- Нехорошо так говорить, - сказал я, - но уход Фреддистал самым прекрасным моментом моей жизни.
- Что он тебе такого сделал?
- Да нет, я не в том смысле. Если бы он не ушел, я никогда не увидел бы заход солнца.
- Господи, - вздохнула Глория, с кислым видом взирая на бутерброд, - неужели на свете нет ничего, кроме ветчины?
- Тебе можем предложить бутерброд со змеиным ядом, - буркнул Мак Астон, стоявший в очереди за мной. Это он так шутил.
- Есть один с ростбифом, - сказала буфетчица. - Предпочитаете ростбиф?
Глория взяла бутерброд с ростбифом, но и с ветчиной оставила тоже.
- Мне до краев, - попросила она Ролло, который наливал кофе, - и побольше сливок.
- Она жрет, как в прорву кладет, - сказал Мак Астон.
- Мне черный, - обратился я к Ролло.
Глория отнесла еду к помосту распорядителя, где музыканты в это время настраивали инструменты. Увидев ее, Рокки Граво спрыгнул на площадку и заговорил с ней. Мне там места не было, и я не стал к ним подходить.
- Привет, - сказала мне какая-то девушка, на свитере которой я заметил цифру семь. У нее были черные волосы, черные глаза, и вообще она была хорошенькая. Имени девушки я не знал.
- Привет, - ответил я и огляделся, чтобы увидеть партнера своей собеседницы.
Тот в это время разговаривал с двумя женщинами, сидевшими в ложе в первом ряду.
- Ну, как у вас дела? - спросила "семерка". По ее речи можно было догадаться, что она девушка интеллигентная.
"Что она тут, черт возьми, забыла?" - снова и снова задавал я себе вопрос.
- Пока все идет хорошо. Только мне бы хотелось, чтобы марафон уже кончился. И чтобы я выиграл.
- И что бы вы сделали с деньгами, если бы выиграли? - спросила она и рассмеялась.
- Снял бы фильм, - сказал я.
- За тысячу долларов большого фильма не снимешь, вам не кажется? - произнесла она и откусила бутерброд.
- А я о большом фильме и не думаю, - объяснил я. - Это будет совсем короткий фильм, из двух-трех частей.
- Вы меня заинтересовали, - призналась она. - Я за вами наблюдаю уже четырнадцать дней.
- Серьезно? - удивился я.
- Да, каждый день я вижу, как вы стоите вон там, на солнце, а на вашем лице одно за другим меняются тысячи разных выражений. Мне казалось, что вы слишком растерянны.
- Ну, тут вы ошибаетесь, - возразил я. - С чего мне быть растерянным?
- Я слышала, вы рассказывали своей партнерше, как сегодня смотрели на заход солнца, - ответила она и рассмеялась снова.
- Это еще ничего не доказывает… - начал я.
- Послушайте… - произнесла она и быстро оглянулась. Нахмурившись, взглянула на часы. - У нас еще четыре минуты. Хотите сделать для меня кое-что?
- Ну… почему бы нет? - ответил я.
Она поманила меня, и я следом за ней зашел за помост, около метра высотой, обтянутый тяжелой, плотной тканью, которая ниспадала до самого паркета. Мы стояли одни в небольшой нише за помостом. Если бы не шум в зале, подтверждающий обратное, мы вполне могли бы сойти за единственных людей на земле. Оба мы были возбуждены.
- Пошли, - сказала она. Опустилась на паркет, приподняла драпировку и залезла под помост.
Сердце у меня забилось сильнее, и я почувствовал, как кровь приливает к лицу. И снова я ощутил, как подо мной вздымается и бьется о сваи океан.
- Идем же, - произнесла она, схватив меня за локоть.
Наконец-то я понял, в чем дело. В жизни не случается ничего нового. С человеком может произойти нечто, о чем он думает, будто раньше с ним подобного не бывало, нечто, казалось бы, совершенно новое, но это ошибка. Достаточно увидеть, услышать или почувствовать это новое, и сразу же становится ясно, что все это однажды уже случалось с ним. Когда "семерка" схватила меня за локоть, пытаясь затащить под помост, я вспомнил, как однажды другая девушка хотела того же. Было мне тогда лет тринадцать или четырнадцать, девушке примерно столько же. Звали ее Мэйбл, и жила она в соседнем доме. После школы мы вместе играли под большой верандой у них во дворе, представляя себе, что подполье веранды - убежище, а мы - грабитель и заложница. Позднее мы играли в папу и маму и представляли себе, что это наш дом. Но в тот день, о котором идет речь, я стоял у веранды и вообще не думал ни о Мэйбл, ни о чем таком и вдруг почувствовал, как кто-то тянет меня за локоть. Я глянул вниз и увидел Мэйбл.
- Пошли, - сказала она.
Под сценой было темно хоть глаз коли, и когда я стоял на четвереньках, пытаясь хоть немного сориентироваться, "семерка" обхватила меня за шею.
- Ну скорее, скорее… - прошептала она.
- Что тут происходит? - раздался мужской голос. Он был так близко, что я ощутил на волосах его дыхание. - Кто там?
Теперь я узнал этот голос. Это был Рокки Граво. У меня заныло под ложечкой. "Семерка" отпустила меня и выскочила наружу. Молча, боясь, что Рокки узнает меня по голосу, я тоже быстро проскользнул под драпировкой. "Семерка" уже удалялась, оглянувшись на меня через плечо. Лицо ее было белым как мел. Ни она, ни я не сказали друг другу ни слова.
Мы выбрались на площадку и старались выглядеть как можно невиннее. Буфетчица собирала в корзину пустые стаканчики из-под кофе. И тут я заметил, что руки и весь костюм у меня в пыли. До начала следующего тура оставалось еще несколько секунд, и я помчался в раздевалку привести себя хоть немного в порядок. После этого мне стало значительно лучше.
"Парень, ты висел на волоске, - сказал я себе. - Больше ничего подобного!"
Вернулся я на площадку, когда раздалась сирена и заиграл оркестр. Впрочем, не слишком хорошо, хотя и лучше, чем радио, по крайней мере без помех, комментариев и уговоров купить то или это. За время участия в марафоне я наелся радио на всю оставшуюся жизнь.
Сейчас в доме через улицу тоже включено радио. Стоя в зале суда, я совершенно отчетливо слышу: "Вам нужны деньги?.. У вас проблемы?.."
- Где ты был? - спросила Глория, обнимая меня.
- Не важно, - отмахнулся я. - Что если мы немного потанцуем?
- Не возражаю, - ответила она. Мы протанцевали по периметру площадки, когда она остановилась. - Это уже больше напоминает работу.
Подняв руку, которой я держал ее за плечо, я заметил, что пальцы у меня в пыли.
"Ну что за черт? - подумал я. - Ведь я только что мыл руки".
- Повернись, - сказал я Глории.
- В чем дело? - спросила она.
- Повернись, - повторил я.
Она не решалась, кусала губы, и тогда я зашел ей за спину. На Глории была белая шерстяная юбка и тонкий белый свитерок, тоже шерстяной. Во всю спину красовалось большое пятно пыли, и я знал, откуда эта пыль.
- В чем дело? - снова спросила она.
- Стой и не вертись. - Я стал очищать ее свитер и юбку, пока не стряхнул с них всю пыль.
Глория какое-то время молчала. Потом сказала:
- Это я вляпалась где-то в раздевалке, когда возилась с Лилиан.
"Зря ты принимаешь меня за болвана", - подумал я. А вслух произнес:
- Скорее всего.
Расхаживая взад-вперед по площадке, мы налетели на Ролло Петерса.
- Что это за девица? - поинтересовался я, показав на "семерку".
- Это партнерша Ги Дюка. Зовут ее Розмари Лофтус. А ты что, глаз на нее положил? - задала мне в свою очередь вопрос Глория.
- Я только спросил, кто она такая. Она мне совершенно безразлична.
- Твое счастье, - не унималась Глория. - Ну, скажи ему, Ролло.
- Нет, это без меня. - Ролло покачал головой. - Я о ней ничего не знаю.
- А что с ней такое? - спросил я Глорию, когда Ролло отошел к Джеймсу и Руби Бэйтс.
- Ты что, маленький? - удивилась она. - Вчера на свет появился? - Она рассмеялась и покачала головой. - Ну ты даешь!
- Ладно-ладно, выбрось это из головы, - буркнул я.
- Ну так вот, чтобы ты знал, эта стерва - самая отчаянная шлюха к западу от Миссисипи, - пояснила она. - Шлюха с высшим образованием, всем шлюхам шлюха. Даже девки не решаются идти в сортир, когда она рядом…
- Эй! Здравствуй, Глория! - воскликнула миссис Лейден. Сидела она на своем обычном месте в первом ряду, в ложе, на противоположном от помоста распорядителя конце зала. Мы с Глорией приблизились к барьеру. - Как дела у пары, за которую я болею?
- Отлично, - ответил я. - А как у вас, миссис Лейден?
- Тоже прекрасно. Нынче вечером я хочу остаться здесь надолго. Видите? - Она указала на плед и корзинку с едой, стоявшую на соседнем стуле. - Буду сидеть здесь и подбадривать вас.
- Нам это пригодится, - кивнула Глория.
- Почему вы не займете ложу чуть подальше от "Пальмовой рощи"? - спросил я. - Попозже, когда все захотят выпить, в баре будет ужасно шумно.
- Это мне не мешает, - улыбнулась она. - Я сижу тут в основном ради дерби. Хочу видеть, как вы будете проходить повороты. Не хотите взглянуть? - Она достала из-под пледа вечернюю газету.
- Спасибо, - сказал я, - хотелось бы знать, что происходит на свете. Хотя бы какая там погода? Надеюсь, мир не слишком переменился?
- Вы надо мной смеетесь.