Обычно белые люди, пожив некоторое время в чукотских и эскимосских селах и взяв себе в жены местных девушек, наделав детей, уезжали навсегда, оставляли туземных жен вместе с потомством и напрочь забывали о них. Роберт Карпентер-старший взял с собой жену и детей. Сначала обосновался в Номе, а в конце жизни переселился в окрестности Сан-Франциско.
Собирался ли он вернуться на Чукотку за своими сокровищами? Скорее всего, поначалу так и было: в первые годы захвата власти большевиками Запад не верил, что эти малоопытные в государственном управлении такой огромной страной революционеры во главе с недоучившимся адвокатом Владимиром Лениным смогут продержаться долго.
Устойчивость и сила Советской власти поразили мир, когда был разгромлен Гитлер и советские войска вошли в поверженный Берлин. Сталин диктовал английским, французским и американским союзникам условия послевоенного устройства мира.
Советский Союз подходил к концу двадцатого столетия прочнейшим монолитом, вооруженным новейшими видами оружия, господствовавшим в космосе. Внутренняя жизнь страны жестко регламентировалась Коммунистической партией и Комитетом государственной безопасности. Даже последовавшие буквально одна за другой смерти престарелых генеральных секретарей КПСС - Леонида Брежнева, Юрия Андропова и Константина Черненко - не поколебали это огромное, многонациональное государство, спаянное единой коммунистической идеологией, которая считалась единственно верной.
Когда к власти пришел молодой Михаил Горбачев и провозгласил перестройку, осведомленные наблюдатели и политические обозреватели в США и в других западных странах предсказывали лишь небольшие реформы в рамках той же системы социализма и господства коммунистической идеологии. Но потом началось нечто удивительное и непонятное.
В глубине души Роберт Карпентер сочувствовал тому, что происходило в Советском Союзе.
Он поднялся на капитанский мостик и попросил бинокль. "Маккинли" оставлял по левому борту развалины древнего Нувукана, почти неразличимые из-за расстояния, вросшие в землю жилища. Чуть правее виднелись полуразрушенное здание полярной станции и маяк с бронзовым бюстом русского казака Семена Дежнева, первым из европейцев проплывшего этим проливом, разделяющим Старый и Новый свет.
А ведь по праву здесь надо было поставить памятник Великому Иннуиту. Человеку в подлинном смысле этого слова, доказавшему возможность достойно жить в экстремальных условиях, на самом краю людского обитания.
Глава вторая
В Улаке готовились к приему американских туристов. В обычном жилом доме сельский совет занимал на первом этаже несколько комнат, точнее трехкомнатную квартиру, а над крыльцом развевался выцветший неопределенного цвета флаг.
В тесной комнате, кроме главы местной власти Михаила Амоса, директора косторезной мастерской Анатолия Етувги и директора школы Августы Тантро, находились глава окружного КГБ Дмитрий Дудыкин, командир пограничной заставы Чикни, заместитель председателя районного совета Джафар Талигур и представительница московской туристской фирмы "Полярное сияние" Маргарита Боротоева.
Держал речь Дмитрий Дудыкин. Несмотря на полковничий чин, он был в штатском и внешне ничем не выделялся среди окружающих. Только в его лице наблюдалась какая-то хищность, словно у голодной озерной щуки. Сходство с рыбой усиливало его вытянутое лицо и белесые невыразительные глаза.
- У меня есть сведения о том, что среди американских туристов будут такие, которые интересуются нашими военными секретами. Будьте начеку. Особенно в отношении военных объектов…
- А что будем считать военными объектами? - поинтересовался Михаил Амос. - Развалины локаторной станции, потухший маяк?
Честно говоря, Дудыкин и сам находился в полном неведении, что считать секретным объектом в Улаке. Расположение поселка давным-давно отснято военными спутниками, а туристские карты были куда точнее и подробнее, чем те, которые зашторенными висели в его кабинете в Въэне и на пограничной заставе. Инструкции по фотографированию устарели. Еще до перестройки на Чукотку прилетала японская телевизионная группа "Эн-Эйч-Кэй". Так у них были такие карты, которых сроду не было даже у советских военных! Что касается ограничения контактов с местным населением, так вроде и это отпадало. Наоборот рекомендовалось, согласно политике нового мышления, всячески поощрять эти контакты. Создавалась ситуация, в которой органам нечего было делать при таком важнейшем историческом событии, как прибытие первых американских туристов в Улак.
- Все равно надо бдеть! - строго произнес Дудыкин. - Среди туристов могут быть агенты ЦРУ! У меня есть список… - Кагэбешник достал из черного "дипломата" листок. - Вот Майкл Кронгауз, руководитель Языкового центра коренных народов Аляскинского университета в Фэрбенксе. Уж он-то точно захочет установить связи с местной интеллигенцией, особенно с учителями родных языков и нувуканскими эскимосами. У нас есть такие?
- Из нувуканских Яша Тагьек, руководитель местного фольклорного ансамбля, учительница чукотского языка Таня Пучетегина… Остальные нувуканские родной язык забыли, - сообщил Михаил Амос. - Вот вы уже скоро как четверть века живете на Чукотке, а местных языков не знаете.
Конечно, еще совсем недавно Михаил Амос ни за что не осмелился бы сказать такое, но сегодня полковник Дудыкин уже не имел прежней силы. Амосу не нравилось затянувшееся совещание. У него трещала голова после вчерашнего, а в сейфе стояла бутылка свежего самогона, которую занес от сельского доктора Милюгина участковый милиционер Катеев, постоянный собутыльник главы сельской администрации. Единственное, что его забавляло, это то, что и Дудыкин, и Талигур, и все другие представители власти чувствовали себя неуверенно и даже испуганно. Единственный человек, который по-хозяйски распоряжался, - Маргарита Боротоева.
- Все, что вы говорите, - кивнула она в сторону Дудыкина. - важно. Но не это главное. Главное - обслужить туристов на самом высоком уровне, показать им все самое лучшее, все, чем сегодня гордится Улак и вся Чукотка.
- Вроде бы гордиться нам сегодня нечем. - пробормотал про себя Амос.
- Вот-вот! - оживился погрустневший было Дудыкин. - Надо сделать так, чтобы отсечь от внимания американских туристов все негативное.
- Запретить продавать в магазине спиртное! И вообще закрыть на это время магазин. Все равно полки пустые, только позориться. Объявить переучет! - подал идею Талигур.
- У нас мало кто покупает водку в магазине - дорого, - заметил Амос, вспомнив про спрятанную в сейфе бутылку.
- А где берут? - спросил Талигур.
- У русских. Многие тут гонят самогон. Учителя, строители, кочегары из коммуналки…
Однако о главном улакском самогонщике, докторе, Амос умолчал.
- Надо дать указание милиции - не выпускать пьяных на улицу! - решительно произнес Дудыкин.
- Прикажете привязать? Что они, собаки?
- Есть еще один подозрительный элемент в списке туристов. - продолжал Дудыкин. - Господин или мистер Роберт Карпентер, якобы ученый, специалист по моржам и китам.
- Знакомое имя. - задумчиво произнес Амос. - Вроде до революции был такой торговец в Кэнискуне. Неужто еще жив?
- Кочегар Андрей Сипкалюк хвастался, что этот самый Карпентер - его дед. Бабушка Сипкалюка будто жила в услужении у Карпентера в Кэнискуне и имела от него детей, - подал голос начальник заставы Чикин.
- Сколько же ему лет! Не менее ста! - удивился Амос.
- Среди американцев много долгожителей! - напомнила Боротоева. - На Западе главный контингент туристов - это люди пожилого и преклонного возраста. Всю жизнь копят, отказывают себе во всем, чтобы потом жить в счастливой старости.
- В этом коренное отличие социализма от капитализма. - заметил Амос.
- В чем? - насторожился Дудыкин.
- У нас - счастливое детство, а у них - счастливая старость.
Дудыкин снова углубился в список и уточнил:
- Да нет, вроде этот Карпентер молодой, пятьдесят второго года рождения. Однофамилец или дальний родственник.
Позвали Тагьека, художественного руководителя сельского ансамбля, бывшего солиста знаменитого чукотско-эскимосского ансамбля "Эргырон". Внешне он производил приятное впечатление, аккуратно одет, чисто выбрит Вместе с "Эргыроном" он объездил всю Европу, был не раз на Аляске и даже добирался до Гренландии.
- У меня все готово. - доложил Тагьек. - Концерт рассчитан на два часа.
- Не многовато? - спросил Амос.
- Хорошо, хорошо! - одобрительно закивал Дудыкин. - Это прекрасный способ занять гостей, отвлечь от несанкционированного общения. А как насчет репертуара? В смысле идейности и направленности…
- Наши песни и танцы всегда идейны и верно направлены, - с достоинством ответил Тагьек, глядя прямо в глаза полковнику.
Августа Тантро сообщила, что в школе произведена уборка, в интернате детям постелили свежее белье, приготовили хороший обед, праздничный, уточнила она.
Возле сельского совета толпился разный приезжий люд: телевизионщики из Въэна, Магадана и Москвы, журналисты, фотокорреспонденты.
Один только Иван Кутегин сидел на вершине утеса Еппына, откуда открывался широкий вид на северную горловину Берингова пролива, и обозревал в мощный бинокль морской горизонт. Он уютно устроился на одном из двух совершенно одинаковых валунов, покрытых замшелой шершавой коркой со следами звериных когтей, словно кто-то пытался расцарапать поверхность. Из рассказов стариков Иван Кутегин знал, что именно на этом месте был похоронен знаменитый улакский шаман Млеткын, который чуть ли не на следующий день после похорон бесследно исчез.