Насколько верно его предположение, что Притчарды довольно основательно изучили его прошлое - смотрели газетные архивы, разговаривали с людьми вроде Цинтии Граднор? Зачем? Чтобы посмеяться над ним, задеть его самолюбие и заставить в чем-то сознаться? Интересно, что они хотят узнать? Том не считал Притчарда полицейским агентом. Однако кто его знает. В ЦРУ и ФБР тоже есть осведомители. Ли Харви Освальд был таким, подумал Том, и в результате стал козлом отпущения. А может, это вымогательство и Притчарды хотят вытянуть из него деньги?
- Вам нравится джин, мистер Рипли? - спросил Дэвид.
- Спасибо. Нельзя ли еще полстакана?
Притчард отправился на кухню, чтобы приготовить напиток, прихватив и свой собственный стакан. Однако он даже не спросил у Джанис, что она хочет выпить. Кухонная дверь, ведущая в столовую, осталась открытой - из кухни вполне можно было слышать разговор в гостиной. Но Том намеревался подождать, когда первой заговорит Джанис. Или ему самому начать?
Том спросил:
- Вы работаете, миссис Джанис? Или работали?
- О, я работала секретарем в Канзасе. Потом училась пению - ставила голос - сначала в Вашингтоне. Там так много школ, вы не поверите. Но потом я...
- Встретила, к счастью, меня, - вставил Дэвид, входя с двумя наполненными стаканами на круглом маленьком подносе.
- Если ты так считаешь, - сказала Джанис с нарочитым жеманством. Затем добавила более тихим и глубоким тоном: - Тебе виднее.
Дэвид, который продолжал стоять, шутливо хлопнул Джанис по плечу, чуть не задев ей лицо.
- Я сразу положил на тебя глаз. - Он не улыбнулся.
Джанис не уступала:
- Но иногда не мешает и меня спросить.
Они дурачатся, понял Том. И в постели дурачатся? Неприятно наблюдать. Для Тома более любопытна была их связь с Цинтией. Будет ужасно, если Притчарды или кто-нибудь еще - главным образом Цинтия Граднор, которая так же, как и владельцы Бакмастерской галереи, знала, что последние шестьдесят картин Дерватта на самом деле были подделками, - когда-либо откроют правду. Нельзя этого допустить, потому что все эти дорогостоящие картины сразу обесценятся. Впрочем, не для эксцентричных коллекционеров, которые забавляются хорошими подделками; как, в сущности, и сам Том, но много ли найдется в мире людей, подобных ему, с циничным отношением к справедливости и достоверности?
- Как поживает Цинтия... Граднор, кажется? - начал Том. - Прошло немало лет, с тех пор как я ее видел. Скромница, насколько я помню.
Том также помнил, что Цинтия терпеть его не могла, поскольку считала, что это он надоумил Бернарда Тафтса подделывать полотна Дерватта после его самоубийства Бернард великолепно писал подделки. Он постоянно работал в маленькой мансарде-мастерской в Лондоне, но случилось так, что он сам себя погубил, потому что преклонялся перед Дерваттом и его живописью и в конце концов почувствовал, что непростительно предает своего кумира. В результате Бернард не выдержал и покончил с собой.
Теперь настала очередь Дэвида Притчарда отвечать, и Том понял (или ему так показалось), что Притчард думает, будто Том беспокоится о Цинтии и желает что-то вытянуть у Притчарда о ней.
- Скромница? Нет, - наконец ответил Дэвид.
- Нет, - сказала Джанис с легкой усмешкой. Она курила, и руки ее уже не дрожали, хотя пальцы все еще напряженно сжимали сигарету. Она все время смотрела то на мужа, то на Тома.
И что же это означает - что Цинтия выложила всю эту историю Джанис и Дэвиду Притчардам? Том просто не мог в это поверить. Если это так, пусть Притчарды прямо так и скажут: владельцы Бакмастерской галереи жулики, так как продали шестьдесят с лишним подделок Дерватта.
- Она сейчас замужем? - спросил Том.
- Думаю, да. Не так ли, Дэвид? - спросила Джанис и потерла ладонью правую руку над локтем.
- Не помню, - ответил Дэвид. - Она была одна, во всяком случае пару раз, когда я ее видел.
Видел где, удивился Том. И кто познакомил с ними Цинтию? Но Том опасался дальше прощупывать Притчарда. Ему показалось, что руки Джанис в синяках. Не по этой ли причине она надела блузку с длинными рукавами в жаркий августовский день? Чтобы скрыть синяки, которыми ее наградил агрессивный муж?
- Вы часто ходите на художественные выставки? - спросил Том.
- Живопись - ха-ха! - Дэвид взглянул на жену и искренне рассмеялся.
Джанис теперь не курила и снова то сжимала, то разжимала пальцы. Она сидела, плотно сжав колени.
- А мы не можем поговорить о чем-нибудь более приятном?
- Что может быть приятнее искусства? - спросил Том, улыбаясь. - Какое удовольствие смотреть на пейзажи Сезанна! Каштаны, деревенская дорога... а те теплые оранжевые мазки на крышах домов. - Том добродушно рассмеялся.
Пора было уходить, но он старался придумать, что бы такое сказать, чтобы узнать побольше. Он взял второе канапе с тарелки, протянутой Джанис. Том, конечно, не собирался ничего говорить о фотографе Джеффе Константе и внештатном журналисте Эде Банбери, которые несколько лет тому назад купили Бакмастерскую галерею с подделками Бернарда Тафтса, и о той выгоде, которую они от этого имели. Том тоже получал свою долю от продажи картин Дерватта, сумму, в последние годы неизменную, но это было нормально, учитывая, что после смерти Бернарда Тафтса подделки больше не поступали.
Искреннее замечание Тома о Сезанне было пропущено мимо ушей. Он бросил взгляд на свои наручные часы.
- Я беспокоюсь о жене и поэтому должен ехать домой.
- А что, если мы задержим вас на некоторое время? - спросил Дэвид.
- Задержите меня? - Том уже встал.
- Не позволим вам уйти.
- Ох, Дэвид! Игры с мистером Рипли? - Джанис явно была в замешательстве, но засмеялась, наклонив в свойственной ей манере голову к плечу. - Мистер Рипли не любит игр! - Ее голос снова стал пронзительным.
- Мистер Рипли очень любит игры, - сказал Дэвид Притчард. Он выпрямился на диване. Бросались в глаза его крепкие бедра и большие руки. - Вы не сможете уйти, если мы не захотим вас отпустить. Я, между прочим, знаю приемы дзюдо.
- Вот как!
Входная дверь, то есть та, через которую он вошел в дом, находится примерно в шести метрах, подумал Том. Он не собирался затевать борьбу с Дэвидом Притчардом, но приготовился защищаться, если понадобится. Он мог бы, например, схватить тяжелую пепельницу, которая стояла на разделяющем их кофейном столике. Пепельница в лоб Фредди Майлза в Риме - это оказалось хорошим и правильным решением. Смертельным для Фредди. Том взглянул на Притчарда. Толстый, заурядный болван.
- Я все же пойду. Премного благодарен, Джанис. Спасибо, мистер Притчард, - сказал Том с улыбкой и повернулся.
Том не услышал позади себя ни звука и прошел в коридор, который вел в холл. Мистер Притчард явно идет за ним, как будто игра забыта. Джанис мелькает рядом.
- Можно ли здесь приобрести все необходимое поблизости? - говорил на ходу Том. - Супермаркет? Магазин скобяных изделий? Море все-таки лучше. Во всяком случае, ближе.
Подтверждающие реплики.
- Вы слышали когда-нибудь о семье Гринлифов? - спросил Дэвид Притчард, откидывая голову назад, словно желая увеличить свой рост.
- Да, и сейчас, и раньше. - Том сохранял невозмутимый вид. - Вы знаете мистера Гринлифа?
- Которого? - спросил Дэвид шутливо, но грубовато.
- В таком случае вы не знаете, - сказал Том. Он взглянул на потолок гостиной с отражающимся на нем трепещущим кругом. Солнце почти скрылось за деревьями.
- Когда идет дождь, хочется в нем утопиться, - сказала Джанис, заметив взгляд Тома.
- Этот пруд глубокий?
- Пять футов или около того, - заметил Притчард. - Кажется, илистое дно. Вряд ли можно пройти вброд. - Он усмехнулся, обнажив крупные зубы.
Эта усмешка могла бы показаться любезной или простодушной, но теперь Том знал его лучше. Он спустился по ступеням на траву.
- Спасибо вам обоим. Надеюсь, мы скоро увидимся.
- Несомненно! Спасибо, что пришли, - сказал Дэвид.