Глава 12. Мысли
Бывало, так прижмет, спать не могу! Хожу, хожу… В квартире курить нельзя, крадусь, как вор, по темному коридору к двери на площадку, на лестницу. Сажусь на грязные ступеньки, курю, курю… Холодно! Иду обратно.
Заветная тетрадь – вот она, на столе. Написать бы что-то такое! Эх! Но не могу. Понимаешь? Сопли со слюнями, или звериный рев. А все от чего? Все от баб! Вот я, к примеру, соберусь думать о великом, и мысли все такие… Правильные, одним словом. Думаю… А напротив моего окна, наискосок от дома – общага института искусств. Ну, как тебе это нравиться? А? При чем здесь шум? Какой шум, ты ничего не понимаешь! Общага эта – такое место… Да ты же видел эту общагу: из красного кирпича, вся в пожарных лестницах и железных балконах вдоль стен. А на балконах – бабы! Господи! Мужика какого-нибудь вытащит, и давай целоваться, аж в перила его вдавит, грудью наваливается, прямо высасывает его всего! Да-а! А он уж мертвый, мертвый, у него, кроме вон – чего, в голове уже нет ничего: звон в ушах, и фиолетовые круги! А одна – особенная стерва! Выйдет, после душа, волосы ниже спины золотые, тяжелые… Голову опустит и чешет их, сушит, значит. Что, ну и что?! Под халатом и нет ничего! Вот и подумай, какие тут мысли о вечном, когда за окном – такое… Ночью! Ночью они, как птички, выпорхнут и в живописных позах на этих перилах металлических рассядутся и в небо смотрят, на луну… У, ведьмы! Все, до одной! Слушай, у тебя знакомых из общаги никого нет?
Глава 13. Армия, или Как туда не ходить
– Алле! Моя твоя слухает… Да, я… Могу, конечно! Полная консультация, – Йоха заржал в трубку, – приходи, знаешь, где я живу? Ну, давай! – он положил трубку и пошел в комнату, одевать штаны.
Предстояло знакомство с Андреем, братом Мишки – Князя, единственного из Йохиных знакомых по абитуре, поступившего в Воронежский Институт искусств.
Братья жили в маленьком городке, в области. С одним из них – Мишкой, Йоха познакомился при своем очередном неудавшемся поступлении. Об Андрее знал заочно. И вот тот сам позвонил, судя по всему от брата из общаги, той самой, что маячила перед Йохиным окном, похожая на пожарную каланчу, вожделенная общага с бесконечными девушками на бесконечных балконах.
Звонок в дверь, Йоха идет открывать. На пороге длинный, худой парень широко улыбается, показывая абсолютное добродушие и отсутствие некоторых зубов.
– Я – Андрей, – отрекомендовался он.
– Йоха! – протянул руку Йоха. Пришедший крепко пожал ее.
– Проходи! – Они прошли в Йохину комнату, Андрей опустился на диван и сразу приступил к делу:
– Мне братишка говорил, ты можешь от Армии помочь отмазаться?
– А какие проблемы? – спросил Йоха, который был известен в своих кругах как виртуоз, избегающий любых призывов.
– Да вот, повестка пришла, а мне что-то не хочется… – замялся Андрей.
– Все проще простого! Тебе нужно сделать справку, что ты – дурак, – многозначительно напутствовал Йоха.
– Как?
– Очень просто. Идешь проходить медкомиссию и говоришь там невропатологу: "Доктор! Мне очень плохо, доктор!" И перечисляешь ему симптомы своей душевной болезни. Главное тут – не расколоться! Тебя направят в диспансер, на обследование. Твоя задача – убедить врачей, положить тебя туда. Человеческая психика – дело темное… Месячишко отлежишь, выйдешь со статьей. А потом – перекомиссия, но только через три года! Вот и все.
Андрей согласно кивает головой:
– Вот и ладушки! Я все понял, спасибо.
– Ты у Князьки оттягиваешься? – спросил Йоха.
– У него, в общаге. Хорошо! Песни поем, девчонки, опять же… Приходи!
Йохе только того и надо было!
– Приду! – быстро ответил он.
– А пошли сейчас, – предложил Андрей, – песен попоем… Тебе ж тут рядом.
– Гитара есть?
– А как же! Мы ж люди музыкальные.
– Пошли! – рванулся Йоха. Наконец, желанная общага из мечты превращалась в реальность.
Тут надо заметить, Йохе никак не везло с высшим образованием. В то лето он снова поступал, но не дотянул даже до экзаменов. На предварительном собеседовании ему непедагогично намекнули: "Юноша, вас ждут заводы!" Йоха обиделся. Конечно, он успел бы перебросить документы в Университет, там экзамены начинались позже, но… Девушка с длинными волосами цвета золота, что так красиво расчесывала их на балконе общаги, напротив Йохиного окна; девушка, учившаяся уже на втором курсе… Она уехала в Крым. Ах, Крым, Крым! Ну, какие могут быть экзамены?
Девушку Йоха не нашел, зато прибился к археологической партии, где и проработал до самой осени. Денег археологи не платили, сами работали из чистого энтузиазма. Но деньги Йохе и не нужны были. В лагере его кормили, давали сигареты и столько всего рассказывали! Йохина партия копала Херсонес, и это так увлекло Йоху, что он собрался, было стать историком. Договорился с руководителем партии, что его пригласят на следующий год. "Если будет куда приглашать, – грустно улыбнулся тот, – нет финансирования, а своими силами мы не потянем. Опять же, Украина… Но мы будем вас иметь в виду, молодой человек, – обнадежил он Йоху напоследок".
Так Йоха чуть не стал археологом.
Глава 14. Избранное
На белом фоне мраморной стены, ветхой, как само время, отчетливо проступают письмена неизвестного мне языка. Я смотрю на них и думаю о сотнях лет ветра, дождя и соленого моря. Я вспоминаю о тысячах и тысячах рук, сначала строивших, потом пытавшихся разрушить то, что сейчас лежало передо мной в руинах. Безжалостное время все сделало за нас.
Что написал ты здесь, неизвестный мастер? Зачем понадобилось тебе брать в руки инструмент, и, напрягая мышцы, пробивать непослушный камень, навеки вбирающий твои неспокойные мысли? Для чего?
– Для чего творил я? Просто суть моя такова, что не мог жить, не создавая.
– Кому это нужно?
– Мне, в первую очередь! Тебе, если ты это читаешь через сотни лет, после оставленного здесь пота моих ладоней. Может быть еще кому-то? Не знаю. Не важно!
– Значит, жизнь твоя потеряла бы всякий смысл, не будь ты художником? Камнетесом? Может быть, поэтом?
– Я и то, и другое, и третье! Я – человек!
– Ты работал для славы?
– Нет…
– Ради денег?
– Что ты! Конечно, – нет!
– Тебя кто-нибудь просил об этом? Может быть, ты увековечил чьи-то стихи?
– Я не понимаю, чего ты хочешь, – вздохнул мастер, – Я просто пришел к этой стене, увидел ее, как писец видит чистый лист пергамента и не смог не вернуться. В голову мне пришла смешная мысль. Я представил себе стену через много веков, всю изъеденную солеными ветрами, пожелтевшую и грязную. Мрамор в паутине трещин: больших и маленьких и глупого человека, такого же, как я – давно ушедший.
Человек водит ладонью по осыпающейся каменной глыбе и читает, читает слова, что я решил сказать ему тогда, в мой день, под горячим весенним солнцем, глядя на сверкающий белый мрамор, отшлифованный лучшими мастерами моего города. Я принес инструменты и на девственной поверхности высек:
Здравствуй, пришедший!
Я умер, лишь надпись
В белом когда-то куске
Мрамора
Руки мои сохранила.
Часть себя в камень вложив,
Я сохранился.
Сегодня снова могу говорить,
Лишь задайся нелепым вопросом:
Кто, для чего, и когда,
Выдолбил это на камне?!
Молча стою у стены, белой когда-то и гладкой. Тихо ладонью вожу, пальцами буквы ласкаю. Здравствуй, мой призрачный друг. Мастер, шутивший когда-то с камнем, со временем, с тем, что быстротечно, тленно. Глажу и глажу рукой, и не могу оторваться! Молча прохладу ловлю древнего камня…
Глава 15. Еще раз о любви
Йоха наткнулся на нее, в пресловутой общаге, на темной лестнице. Она спускалась откуда-то прекрасная и пьяненькая…
– О! Молодые люди! Угостите сигаретой, – манерно пропела она.. Йоха присмотрелся, повнимательнее и увидел в этом "нечто" свою давнюю знакомую.
– Здравствуй, Ярослава! – утробным от внезапного волнения голосом, сказал он.
– Ой, а откуда ты меня знаешь? – удивилась девушка.
– Я – Йоха. Помнишь, поступали вместе?
– О! Да! Йоха! – обрадовалась она и полезла с пьяными объятиями, поцеловала в губы… Для нее – обычное дело, для него – бессонная неделя.
"Ходить, не ходить?" – вопрошал себя Йоха, но никто и ничто не давало ответа.. Телефона у нее не было. Но адрес оставался у Йохи с того самого первого поступления, когда они познакомились.
Тогда Йоха написал стихотворение, про свою страстную любовь к мечте – женщине и решил: – "Будь, что будет!"
…Она появилась неожиданно, выступила, из окружающего его тумана, или соткалась из его нитей… Сначала она приобрела очертания, а затем, когда подошла ближе, стала осязаемой, земной и теплой.
"Кто тебя придумал?" – мысленно спросил я.
"Ты!" – как эхо откликнулась она.
Я ничего такого.., – вслух произнес я, удивляясь нашему немому диалогу.
Она улыбнулась, посмотрела мне в глаза и взяла мою ладонь влажными от тумана пальцами. Я дернулся.
– Что с тобой? – встревожилась она.
– Кто ты? – я начал злиться.
– Я? – она пожала плечами, – я – женщина!
– Это я вижу. Откуда ты взялась?
– Разве ты не звал меня? – ее удивление было искренним.
– Никого я не звал.
– Извини, – она отступила на шаг от меня и начала растворяться.
– Эй, эй, эй, погоди! – я схватил руками воздух.
Она обернулась, и в этом повороте головы я уловил…
Туман рассеялся. Я увидел реку, далеко внизу; косогор, на котором я стоял и одинокую корову, пасущуюся или спящую со мной рядом.