- Бедная!
- Как же, бедная, - Света усмехнулась. - Пошли, познакомишься.
Они выехали из комнаты, спустились по дощатому пандусу в холл. Близился ужин, и зал был полон принаряженных отдыхающих в колясках или с костылями. Все были оживленны, даже возбуждены - после ужина намечалась деловая игра "Действия молодого руководителя", и церебральники со спинальниками уже с утра интриговали по поводу выборов на роли эффективных менеджеров и секретарши. И, конечно же, каждому хотелось сесть в инвалидное кресло главы фирмы.
Вдоль образующих укромные уголки пролетов лестницы, в старых ведрах, кастрюлях и деревянных ушатах боролся за жизнь зимний сад - худосочные традесканции, малокровный хлорофитум. В убежище за фикусом или бочкой пеларгоний, выкрашенной уборщицей "под березку", обычно коротали время до обеда или полдника томящиеся парочки. Влюбленные сближали коляски валетом, держались за руки, и бросали взгляды, сулящие нарушение режима. Люба знала почти всех: из года в год колясочники встречались то в специализированном санатории, то в центре Дикуля, то в очереди к очередному травнику, целителю, пастору. Здесь, в компании таких же людей с ограниченными возможностями, большинство колясочников чувствовали себя раскованно. И потому приезжали вновь и вновь.
- Как только вылечусь - ноги моей здесь не будет! - грозила Света.
- Которой, правой или левой? - шутливо пеняла Люба.
Но, как обычно, не могла сдержаться, чтобы жарко не высказать свое мнение. - Светка, что за снобизм? Ты такая же, как и они.
- Сравнила меня и этот зоопарк.
- Рузвельт тоже на инвалидной коляске ездил.
- Ну, если миллионер, я согласна, - стрельнула глазами Света.
- Не миллионер, а президент США.
- О-о! Президент Америки? - ликовала Света. - Вот бы познакомиться. - Она поблудила языком в приоткрытых губах. - Ла-ла-ла!
- Ой, Светка, не могу, - захохотала Люба. - Он же умер давно. Еще известным инвалидом был Артдольф Фарфлер из…
- Тоже умер?
- Ага.
- Все, можешь не рассказывать, - отмахнулась Света. - Еще покойниками голову забивать! Я - спинальница, а не калека. Вот увидишь, замуж выйду только за ходячего.
Люба было категорически не согласна с высокомерным отношением Светы к своим товарищам по судьбе. Сторониться таких же, как ты, все равно что скрывать от гостей свою бабушку в платочке. Или стесняться своей страны. Но насчет "любит или маньяк" Света, несомненно, была права.
- А если ты встретишь человека на инвалидной коляске, который тебя полюбит? - пытала Люба подругу.
- Еще чего! Две коляски в квартире! Будем как слоны на танкодроме сталкиваться. А если я упаду? Кто меня поднимет?
- Ты ищешь в замужестве выгоды?
- А что я должна в нем искать?
- Любовь, - убежденно сказала Люба.
- Знаешь, Любка, в чем твоя ошибка? Ты хочешь спрятаться от жизни.
- Я? Спрятаться?
- Да! Среди этих, - Света изогнула руки в кистях, изображая церебральника - тебе легче быть первой. Стройная, красивая, почти здоровая, слюна не течет, говоришь внятно. А ты попробуй стать первой среди ходячих! Боишься?!
Папа точно так же говорил перед всероссийскими соревнованиями детей-инвалидов, вспомнила Люба.
- Если хочешь показать самый высокий результат, на который ты способна, вставай в пару с самым сильным физкультурником, - наставлял Геннадий Павлович. - Что толку тягаться с тем, кто слабее? Ну придешь первая чисто внешне, обгонишь черепаху, а время-то покажешь так себе. Первой среди слабых быть, какой интерес? Тянись за сильным противником, Люба!
Выходит, права Света?
Из задумчивости Любу вывел Светин толчок.
- Девочки, привет! - к ним ехала дама со стоп-сигнальным маникюром, вспененными химией волосами и надетой на лоб плетеной из лыка повязкой. Обесцвеченный курдюк на голове западал на один бок шапкой пивной пены.
"Ангелина", - смекнула Люба.
- Как с любовью? - словно подслушав их разговор, весело потребовала отчета троемужница и поправила браслет из бересты и бисера.
- Одни маньяки, - засмеялись Люба и Света.
- Ничего, все лучшее у нас еще впереди! - бодро заверила Ангелина и порулила к выходу. - Покурить не хотите?
- Я не курю, - призналась Люба.
- Зря! - крикнула от дверей Ангелина. - Там такой вохровец у меня сигаретку стрельнул у ворот! Пойду, назначу свидание, пока муж не видит.
После ужина они вернулись в свою комнату, нарядиться к вечеру.
- Света, ты права.
- Насчет Ангелины?
- Насчет того, что первой надо стать среди тех, кто сильнее тебя. Тогда это действительно будет победа.
- А я что говорю? Всех ходячих баб распинаем и выйдем замуж за крутых богатых мэнов!
- Кто про что, а курица про просо. А если богатый, но не крутой?
- Фермер что ли? Не-е! Навоз в какой-нибудь дыре месить?
- Света, а ты чем ходячих распинывать собираешься? Руками?
- Вот чем! - Света потрясла пышной, как восточная свадьба, грудью. - Впечатляет?
- Слов нет, - безоговорочно согласилась Люба, печально оглядев свои обезжиренные молочные железы. - А если твой богатый муж умрет?
- Чего это он умрет? Сплюнь!
- Я к примеру!
- Любка, давай без примеров. Тем более таких дурацких.
- А как ты думаешь, - не отставала Люба. - О чем мечтают те, кто может ходить?
- Полежать спокойно.
Люба фыркнула от смеха.
- Светка, я серьезно.
- Я тоже. Дай лак.
- Который? Ходячие, наверное, мечтают изменить мир в лучшую сторону?
- Сиреневый. Ага, спят и видят ноги до задницы топтать.
- Если бы я могла ходить, я бы подходила к каждому человеку и говорила: "Вы знаете, что очень счастливы? - Я?! - Да, ведь вы можете ходить. - Действительно! Что же мне теперь делать? - Идите и расскажите каждому, кого встретите, что он тоже уже счастлив".
- Люба, у тебя, случайно, не температура?
- Нет, ты послушай. Идите, и рассказывайте каждому, кого встретите, что он забыл о том, что счастлив. Человек ведь все помнит, просто иногда забывает. Он забыл, что родился счастливым…
- Любовь, попей водички холодной.
- Я так хочу помочь людям вспомнить, что когда-то давно они сунули свое счастье в комод, припрятали на черный день, чтоб никто не украл, и забыли про него. А ведь счастье может обесцениться, как спрятанные деньги. На нем будет слишком много нулей.
- Уймись, - попросила Света. - Хотя насчет денег ты права. Нечего их беречь, надо тратить! У тебя сколько? На бар хватит?
- Хватит, - задумчиво ответила Люба.
Холл встретил отдыхающих свежевскинувшимся лозунгом "Здоровый гражданин - здоровая страна!" Под лозунгом стояла воспитатель санатория. Судя по удовлетворенному лицу, лозунг был ее рук делом.
Люба и Света переглянулись.
- Видела праздничный призыв? - съязвила Света. - А парализованный гражданин - парализованная страна. Понимаешь, кто мы для ходячих? ДЦП на теле родины.
- Света, она ведь без задней мысли. Не имея в виду присутствующих. Это просто так говорится, - попыталась объяснить инициативу воспитателя Люба, но смолкла.
- Вот и иди к ней, проверяй свою теорию, забыла эта дурра о своем счастье или, наоборот, слишком хорошо помнит? И поэтому нам намекает: помните свое место, безногие?
Люба подъехала к воспитателю.
- Извините.
- Да?
- Вы счастливый человек!
- Возможно, - понадеялась избежать разговора с больной убогой девочкой воспитатель.
- Нет, вы - счастливая! Потому что можете ходить.
- Да-да, - вдруг обрадованно встрепенулась воспитатель, забыв про мужа, пропившего на той неделе ковер и электронный будильник.
- Вы можете прийти, уйти.
- Да-да, - просветленно сказала воспитатель, вспомнив про ковер и будильник. - Уйти от мужа.
- Или прийти к нему. А мы, инвалиды, нужны, чтобы все время напоминать вам о вашем счастье. Уже поэтому мы не обуза нашей стране.
Воспитатель вспыхнула и поглядела на лозунг.
- Я совсем не то имела в виду.
- А получилось - то, - с печальным вздохом сказала Люба.
- Но что же нам написать? Главврач распорядился наглядную агитацию…
- Санбюллетень можно, - встряла Света. - "Гонорея - болезнь грязных рук".
Люба сделала большие глаза. Но воспитатель не заметила иронии:
- Согласна, бюллетень можно. Только про венерические заболевания в кожном корпусе вешают. Что же у нас повесить?
- Колеса коляски - колеса фортуны? - предложила Люба.
- Как-то не совсем в ритме эпохи, - засомневалась воспитатель. - Особенно, фортуна. У наших граждан не фортуна, у них - судьба, общая со всей страной. Мы ж не в Америке какой-нибудь, да? А "колеса судьбы" получается, вроде как перемелют.
Воспитатель поморщилась.
- Ладно, я подумаю. А это транспарант уборщица сейчас снимет.
Люба победоносно поглядела на Свету и поехала искать, кому бы еще рассказать о его ходячем счастье?
До конца санаторной смены произошло много приятных событий. Люба съезжала по бетонной тропинке, специально залитой в море для спуска колясок. Съезжала не одна, а с Романом, парализованным после ранения. Он держал ее руку, она взвизгивала, когда коляски врезались в волны.
"Кому любовь, а кому ржавчина, - бубнила коляска, пугаясь соленой воды, но не перечила вслух. Пусть Любушка с мальчиком подружится, поцелуется разок. Пару раз, когда Люба чересчур уж страстно пела Роману свои песни, коляска не выдерживала. - Ты люби, Любушка, кто тебе не дает? Только не влюбляйся".