- Может, хоть тогда порядок наведем, верно, Колюня? - обращался отец к Николаю.
Сегодня Николай мог с удовлетворением сказать, что в сфере розлива воды порядка достичь удалось. Но вот с рыбой геморрой. Большие предстояли дела в этой сфере отечественного производства. Взять сельдь. Ведь кто во что горазд! Солят в гаражах, в сараях, в подвалах, в прачечных. Сертификаты чуть не пальцем рисуют. А потом беспланово, не имея понятия о ценовой политике и маркетинге, везут свою сраную селедку в каждое встречное сельпо. С ценниками из-за этого свистопляска. Ты, если задумал сельдью заниматься, так приди, доложись по-человечески. Сделаем сертификат-подлинник, чтоб все цивилизованно, за подписью. Санитарный врач тоже человек, тоже селедку ест, если к нему, как полагается, так и он с пониманием. Если надо, так Николай и ученых подгонит. Объяснил же по ихней просьбе один академик народу, что от сухомятки возникает гастрит, поэтому очень важно есть в обед лапшу быстрого приготовления. И взял-то за это всего ничего - десять тысяч зеленых. А другой, доктор наук, известный кардиолог, за двадцать тысяч евриков, как два пальца обоссать доказал, что маргарин полезнее вологодского масла. Впрочем, сейчас Николая заботил другой продукт продовольственной безопасности страны - сушеный сущик. Именно ради него ехал Николай в город на берегу Белого озера.
- С сущиком у вас тут непорядок, - вдруг сокрушенно сообщил он Любе. - Ценнейший продукт бессистемно разбазаривается, не наполняя налогами бюджеты всех уровней.
Заслышав из уст Николая о бюджетах, коляска уважительно присмирела.
Это все вранье, что такие россияне, как Коля Запорожец, спят и видят, как бы налогов платить ноль целых цент десятых. Николай что ли не понимает, что нужно содержать ментов, школы, больницы для старух? Николай как раз таки очень заинтересован в порядке, Николаю тоже джипы и склады жгут. Николай понимает, что значит разделять и делегировать полномочия: зачем мелочиться с бабками, которые торгуют грибами, клюквой да газетами? Что с их клюквы возьмешь? Пусть себе стоят у метро с цветами и носками и в дождь, и в жару, развивают мелкий бизнес. Николай лучше налоги отчислит и "Единой России" на нацпроекты, сколько надо, даст. Чтоб порядок был: менты бабок стерегли, учительницы сорванцов за партами держали, федералы паспорта у черножопых проверяли. А вот некоторые пожидились на добрые дела отстегнуть, так теперь шьют на зоне рукавицы.
- Вы знаете, сколько у нас сущика! - обрадовалась Люба. - Иной весной столько его в озере добывают, что высыпают прямо на берег, рыбаки по колено в серебре ходят. Сушить мест не хватает, люди все крыши сущиком засыпают: сараи, дома, коровники. Представляете, если сверху на город посмотреть? Все крыши из серебра. Столько сущика!
- Ну? - повеселел Николай.
- Мама рассказывала, раньше они в клуб на танцы полные карманы сущика набирали и ели вместо семечек. Бесплатное угощенье. Здорово?
- Чего здорового? - нахмурился Николай. - Бесплатное - начало беспорядка. Ничего не должно доставаться бесплатно.
"Вот мироед!" - толкнула Любу коляска.
- Иначе в чем смысл корячиться? Быдло только приучи к бесплатному - никто работать не станет, все забьют по пояс. Кто тогда кредиты будет брать? Главная цель зарплат и пособий - чтоб народ за кредитами шел. Если народ банкам не будет последний рубль каждый месяц приносить, вся система рухнет. Банки - основа государства, а денежные потоки - его артерии.
Николай каждый день исправно смотрел канал РБК, поэтому разбирался в экономике. И почему он вдруг разговорился с Любой? Но упоминание о бесплатном сущике так огорчило, что он не мог остановиться.
- А все потому, что какой-нибудь рыбколхоз квотой на улов владеет, а значит - никто. А без хозяина какой может быть порядок? Там у вас что, акционерное общество? Баркасы, холодильники, коптильни - чьи? Акционировано предприятие?
- Да, - неуверенно ответила Люба. - Вроде. Кажется, акции трудовому коллективу принадлежат.
"Во страна немереная, - расстроился Николай. - Выкупаешь у алкашей предприятия, выкупаешь, и все ни конца, ни края. Представляю, как эти трудящиеся акционеры дела ведут. Рыбу, небось, за копейку продают, лишь бы на бухло хватило. А те алкаши, которые ее покупают, тоже работать не хотят: чего горбатиться, когда закуска почти даром в ларьке лежит? А быри всякие недобитые, политологи хреновы, еще орут перед каждыми выборами, что цены на продукты должны быть низкими. Ну будем хлеб и селедку бесплатно раздавать, так налог на добавленную стоимость какой в бюджет поступит? Так вред или польза от дешевых цен стране?"
Кипуче поразмышляв теоретически, Николай сделал быстрые мысленные прикидки по конкретному сущику: "Если все акции у алкашей - дело сделано. Завтра откроем предприятие "Партнер" по скупке акций. Работяги денег толковых давно, небось, не видели…"
- А сколь велика зарплата у переработчиков сущика насущного? - спросил Николай.
"Четыре тысячи, - подсказала Любе коляска, имевшая беседу со складской тележкой. - В сезон - пять-шесть, или семь".
- Нет? - не поверил Николай.
"Значит, акции не просто понесут, а ночами дежурить у дверей будут. А упрутся, предъявим протокол собрания. Нотариус есть, - Николай представил даму в строгом костюме с ноутбуком в сумке "Биркин": - Ей протокол налабать, что раз плюнуть. Найдем сокрытие налогов. Надо будет, наверное, завтра-послезавтра в Москву смотаться, деньжат подстоговать. За неделю, пожалуй, трудящиеся от акций счастливо избавятся, с облегчением вздохнут. А там - по обстоятельствам. Если долгов немеряно, придется банкротить, назначим временного управляющего. В первый раз, что ли? Пусть себе управляет, не торопясь. Пока долги за газ не ре-стру-кту-ризируют. Во! С выплатами по картотеке разберемся индивидуально: по исполнительным листам, мамашам-одиночкам - все как полагается, дети - наше будущее. А с долгами по зарплате, уважаемые работники, рекомендую обратиться в суд. Государство вас в этом вопросе защищает всеми силами, трудовые споры в российских судах рассматриваются бесплатно. Вы же в правовой стране живете, должны разбираться в таких вещах?"
От мысли, что захват и передел сущика прошел так удачно, и в этом секторе рыбопереработки им, Колей Запорожцем, наведен наконец-то порядок, Николай повеселел. И довольно добродушно взглянул на Любу.
- Ну чего?
- Что? - смутилась Люба.
- Слезать думаешь?
- Думаю.
- Давай, слезай, пока я добрый.
- Вы всегда добрый, - серьезно ответила Люба.
- Точно, - согласился Николай. - У меня батька такой же был. Мать ему все говорила: "Не доведет тебя, отец, твоя доброта до добра".
- И что?
- Не довела.
- А что случилось?
- Долго рассказывать.
- Извините, вас как зовут?
- Николай.
- Николай, вы мне не поможете, я боюсь с коляской свалиться?
- Так ты что - не ходишь?
- Нет.
- С ногами что?
- Ага.
Николай взглянул на парашют.
- Смелая! При прыжке переломала?
- Такой родилась. Моя мама… Все торопились на первомайскую демонстрацию.
- В колонне затоптали? - поразился Николай.
- Нет.
- За вином в толпе покалечили? Тогда ведь порядка за вином не было ни хрена.
"Ой, Любушка, он матерится!" - возмутилась коляска.
"Коля не виноват, что жизнь кругом такая, что даже культурные люди срываются", - неожиданно встала на сторону Николая Люба.
Коляска растерянно замолкла.
- То и обидно, что толпы никакой не было, - сообщила ее Люба. - Я одна. И вот.
Николай обхватил Любу вместе с коляской:
- Держись за меня.
Люба прильнула к Николаю, как мокрый подол к ногам тонущего, и вдохнула мужской запах. Ее ладонь скользнула по щеке и плечу Николая: залысина, родинка, шрам, мочка уха, щетина, кадык, цепочка. Все это Люба ощутила пальцами, словно слепой, читающий по шрифту Брайля. Сколько можно украсть за мгновение, по истечении которого Люба вместе с коляской оказалась возле машины? Смотря, что красть. Бумажник завалит счастьем на неделю. А отпечаток родинки на пальце? Вмятина запаха в сердце? От них не избавишься и через семь жизней, даже когда так устанешь любить, что захочешь ненавидеть. Но Люба не знала, что любовь дает метастазы, и жадно вдыхала ее губительный запах.
Она, вздрагивая, смотрела на Николая.
- Может подвезти? - без энтузиазма предложил он.
Люба не заметила, что без энтузиазма. Она уже не различала оттенков в голосе любимого - метастазы!
- Не надо, - ответила она, имея в виду: "Ну, предложи еще раз! Скажи: никуда я тебя не отпущу".
- Тогда, пока!
И Николай уехал. Он был добрым, но отходчивым.
Люба положила руки на ободья колес и поехала в сторону города. За коляской молча волочился парашют.