- Ну что ты! Нелепо так думать. Общество не какой-то злой гений. Это нечто аморфное, но по-своему цельное. Сначала человеку было просто опасно быть одному, вне своей группы. Страх остаться одному был страхом физической смерти. Он заставляло человека быть в обществе других, привязывал его к группе. Тем, кто остро переживал и чувствовал, писателям, поэтам, мыслителям это, конечно, не нравилось. Подспудно такая несвобода давила на них. Делясь своими мыслями и эмоциями, своей грустью о несвободе, они шаг за шагом, мысль за мыслью создали одиночество. И общество, которому нужно было что-то, что заставит людей держаться вместе, даже когда им уже не грозит физическая опасность, подхватило эти мысли. Они впитываются нами в детстве и сопровождают всю жизнь. Это как замкнутый круг, как раскручивающаяся спираль. Людям, естественно, не нравится, что их куда-то тянут силком. Им плохо. И вот они так же кладут свой кирпичик в стену одиночества.
- Так все-таки оно есть!
- Нет. Не путай чувство одиночества и само одиночество. Это как стигматы. Гвоздя, который оставил рану, нет, и никогда не было, а боль и кровь есть.
Девушка помолчала. Сказанное казалось логичным, но она никак не могла с этим согласиться.
- Одиночество чувствуешь только когда ты с кем-то… - тихо проговорила Лена.
- Красивая фраза, - улыбнулся он. - И заметь, она доказывает, что я прав.
- Не понимаю.
- Поймешь! - он широко размахнулся и его камешек по пологой дуге полетел в море. - Когда ты вместе с кем-то, зачастую осознаешь, что только страх одиночества заставляет тебя быть с ним. Но всегда есть надежда встретить человека, с которым будет просто хорошо. С которым тебе захочется, а не придется, быть вместе. И тогда ты поймешь, что одиночества нет.
Лена взглянула на свободную позу трубочиста, распахнутый сюртук, белую рубашку. Вчера он казался таким серьезным, его слова такими весомыми, а сегодня они воспринимались иначе, как будто были и не были, как камешки, падающие в море.
- А разве ты не должен носить черную рубашку?
- Должен, - улыбнулся он, подбрасывая на ладони очередной окатыш. - Но иногда очень хочется белую. И расстегнуть верхнюю пуговицу.
- Скажи, а это правда, что пуговица трубочиста приносит счастье?
Трубочист повернулся к ней и поднял бровь:
- Разве ты суеверна?
Она впервые увидела его лицо так близко. Оно было все в мелких точечках, как будто присыпанное молотым перцем.
- Расскажи мне что-нибудь.
- О чем?
- Все равно. О городе. О крышах.
- Некоторым трубочистам если повезет, удается найти на крышах эдельвейсы. В щели между черепицами наносит пыли и земли, а потом с птицами или ветром появляются семена… Тогда под самым небом вырастают маленькие цветы.
- И они цветут?
- Говорят, что да.
- Расскажи еще.
Трубочист улыбнулся.
- Хорошо. Видишь во-о-он ту башню?
- Медную?
- Да.
- Там горит окно на чердаке. Она жилая?
- Да. Там живет издатель одного маленького литературного журнала. По вечерам он собирает всю семью у камина в комнате под крышей, и они читают вслух рассказы, которые присылают ему авторы.
- Как здорово!
- Еще бы.
- А почему башня называется Медной? Раньше она была из меди?
Он усмехнулся:
- У нее, конечно крыша медная, но не поэтому. Вот отчего Меховая башня так называется, знаешь?
- Ну, не из меха же она сделана! - рассмеялась Лена. - Может, в ней хранились меха?
- Просто ее построили на деньги купцов-меховщиков.
- А Медную на деньги медников?
- Именно.
Она улыбнулась, глядя в его глаза. А потом тихо спросила:
- Обнимешь меня?
- Я перемажу тебя сажей… - проговорил он.
- Ну и что. Отмоюсь.
Они сидели на крыше до темноты, пока небо не засверкало звездами, а порт не засиял огнями. Когда они собрались идти домой, островерхие крыши уже превратились в темные силуэты, с подсвеченными снизу кромками, только кое-где в чердачных окнах горел желтый свет.
Она поглядела на башню, где издатель со своей семьей читал вслух рассказы, и улыбнулась:
- А еще где-то здесь должен жить молодой скромный принц со своей розой в горшочке.
- Это же из другой сказки? - проговорил он на ухо.
- Ну и что? Зато он бы подошел к этим окнам. Во-о-он к тому, например, с узкими ставнями.
- Значит… - пожал плечами трубочист. - Значит так и есть. Проведаем его?
- Не надо. Не будем ему мешать.
Лена уже так привыкла к крышам, что на обратном пути совсем не боялась, и с интересом смотрела вниз на улицы, на припозднившихся прохожих, сидящих на подоконниках котов, и собак, бегущих по своим делам, как будто они полноправные жители города, и у них тоже есть работа и семья, куда они должны возвращаться по вечерам. Это был совсем другой мир, новый, необычный и в то же время мир, который всегда был рядом.
Наконец они добрались до дома на Посольской улице и так же через трубу оказались в комнате. Трубочист забрал со стола цилиндр и исчез в камине. Лена опять осталась одна, но на этот раз она улыбалась.
На краю стола стояла темная бутылка зеленоватого стекла, и лежали очки из скрепок. Еле уловимо пахло мятой. Она подошла, открутила крышечку, и отхлебнула прямо из горлышка.
Ликер действительно освежал.
Утром, встретив на кухне дядю, опять зачем-то сливающего воду из кастрюльки с пельменями, Лена решила, что дальше так продолжаться не может, и необходимо приготовить настоящую еду. После работы на рынок идти не имело смысла, поскольку к вечеру торговли не было. Поэтому пришлось отпроситься у дяди перед обедом. Ожидаемая поставка ожидалась лишь завтра, нужды в присутствии Лены на работе не было, и дядя отпустил девушку пораньше. На рыночной площади Лена оказалась около одиннадцати.
В этот час площадь и еще кипела народом. От Меховой башни до Никольского собора площадь была заставлена множеством палаток и затоплена морем людей. Над всем этим поднималась приземистая и мрачноватая Круглая башня. Раньше в ней брали налоги при въезде в город, и была тюрьма, а теперь внизу сделали ресторан, а на крыше смотровую площадку, где продавали детям леденцы.
Лена прошлась по рядам и озадачилась. Здесь торговали носками и термосами, морскими свинками и кормом для попугайчиков, но только не едой. Она вышла на край площади и остановилась.
- Простите, - услышала девушка робкий голос за спиной. - Вы ведь Лена, да?
Она оглянулась и обнаружила высокую худую женщину лет тридцати с двумя мальчиками.
- Да, - ответила Лена. - А как вы узнали? Кто вы?
- Меня зовут Вера, я жена Михаила, вашего коллеги по работе.
- Вот как? - озадаченно протянула Лена.
- Да. Миша вчера мне про вас рассказывал. А тут сегодня иду и вижу - стоит девушка, сразу видно, не туристка, и не местная. И возраст подходит. Решила спросить, думаю, если ошибусь - ничего страшного.
Лена удивленно подняла бровь. Наверное, для такого маленького города такое совпадение обычно. В то же время она чувствовала себя неловко, совершенно не представляя, о чем говорить и нужно ли говорить вообще.
Дети Веры тоже не обрадовались заминке. Один, который постарше, напряженно сопел, а младший молча и упорно тянул мамину руку в сторону Круглой башни.
- Решили подновить гардероб? - поинтересовалась Вера.
- А? Нет. Я хотела купить что-нибудь из продуктов.
- И не нашли, да? - улыбнулась Вера и подтянула младшего поближе.
- Не нашла.
- Так продуктовый-то рынок у нас на Рыбном пирсе. Хотите, провожу? Мне как раз туда. Надо купить чего-нибудь к обеду.
Лене очень хотелось отказаться и пройтись одной, тем более что заблудиться он не смогла бы при всем желании. Однако отказаться не смогла.
- Да, конечно, - вяло проговорила девушка.
Вера тут же подтянула младшего под руку и пошла вперед, указывая дорогу в обход рыночной толчеи. Младший пару раз всхлипнул для порядка, но в целом вел себя покорно.
- Как вам нравится наш город? - спросила Вера через плечо.
- Он такой тихий…
- Да. Вам, наверное, тут скучно? Все кажется маленьким и затхлым?
- Только не затхлым… скорее увядающим.
Вера замедлила шаг и посмотрела прямо в лицо девушке.
- Какая откровенность…
- Да, - кивнула Лена. - Захотелось сказать, как есть.
- А как вам новый коллектив? Миша рассказывал, вы произвели фурор.
- А что еще он вам рассказывал? - уже произнеся вопрос, Лена поняла, что он мог прозвучать излишне резко.
- Он многое мне рассказывает. Только… - Вера вздохнула.
Старший мальчик споткнулся.
- Только вам кажется, будто не говорит вообще ничего?
- Иногда.
Лене было не по себе от разговора, ставшего настолько откровенным, но остановиться она уже не могла.
- А почему вы вообще с ним?
Старший мальчик бросил исподлобья суровый взгляд. Вера остановилась, почти отпустила младшего, и тот тут же начал тянуть ее в сторону.
- Сложно сказать, - проговорила она, глядя в сторону Северной Гавани, - я привыкла к тому, что он все время рядом… кроме того, у меня есть свои увлечения, которые занимают много времени, а ему ничего не надо объяснять…
- Он тоже их разделяет?
- Нет. Но мне кажется, что понимает, - качнула головой Вера, а потом оглянулась и повернула вдоль набережной. - Нам сюда.