- Джизус Фивер? Черт, я думал, он давно на кладбище.
- Что ты. Ему за сто - а шустрей тебя. Да-да, я видел Джизуса.
- Здесь он, Джизус.
Женщина схватила мухобойку и оглушительно хлопнула.
- Хватит галдеть. Совсем из-за вас мальчика не слышу.
Оказавшись причиной такого возбуждения, Джоул ощутил легкий прилив гордости, хотя и немного оробел. Женщина уставила клоунский взгляд куда-то над его головой и спросила:
- Какое же дело у тебя к Скалкам, мой маленький?
Ну вот, опять! Он кратко изложил дело, опуская все подробности, кроме простейших, - и даже не упомянул письма. Он ищет отца - вот и вся история. Как ему быть?
Ну, она не знает. Она умолкла и стояла, крутя бородавку и глядя в пустоту.
- Слушай, Ромео, - сказала она наконец, - ты говоришь, Джизус Фивер в городе?
- Да. - Мальчик, которого звали Ромео, был цветной и носил на голове пышный, захватанный поварской колпак. Он складывал тарелки в раковину за стойкой.
- Поди сюда, Ромео. - Она поманила его рукой. - Надо кое-что обсудить.
Ромео немедленно уединился с ней в заднем углу. Она возбужденно зашептала ему, то и дело оглядываясь через плечо на Джоула. Он не слышал, о чем они говорят. В комнате было тихо, и все глядели на него. Он достал украденный патрон и нервно катал его между ладоней.
Внезапно дверь распахнулась. Дерзкой походкой вошла та тощая, рыжая, с обкромсанными волосами и встала подбоченясь. Лицо у нее было плоское и довольно нахальное, нос обсыпан некрасивыми крупными веснушками. Прищуренные зеленые глаза перебегали с лица на лицо, но как бы никого не узнавали; равнодушно задержавшись на Джоуле, взгляд ее тут же скользнул дальше.
- Здорово, Айдабела!
- Как дела, Айдабела?
- Сестру ищу, - сказала она. - Никто не видел? - Голос у нее был сипловатый, как у мальчишки, и шел будто сквозь дерюгу, - Джоул невольно откашлялся.
- Я видел недавно, сидела на веранде, - отозвался молодой человек без подбородка.
Рыжая прислонилась к стене, скрестив тонкие, как щепки, ноги с острыми коленями. Левая была обмотана размахрившимся бинтом в красных протеках меркурохрома. Девчонка вытащила тяжелую голубую катушку на бечевке и отпустила: раскручиваясь, катушка медленно дошла до полу и стала подниматься, наматывая бечевку на себя.
- А это кто? - спросила она и показала головой на Джоула. Не получив ответа, она еще раз катнула игрушку, пожала плечами и сказала: - Подумаешь, кому интересно? - Но продолжала искоса следить за ним. - Эй, Роберта, не нальешь в кредит? - крикнула она.
- Мисс Роберта, - откликнулась та, прервав совещание с Ромео. - Сколько раз предупреждать тебя, Айдабела Томпкинс, чтобы ты не распускала язык? До тех пор, пока ты не выучишься хоть немного хорошим манерам, сделай милость, забудь дорогу сюда, слышишь? И с каких это пор у тебя тут такой большой кредит? А? Марш отсюда и не возвращайся, пока не наденешь приличную женщине одежду.
- Знаешь куда иди? - огрызнулась девчонка, с силой распахнув дверь. - Твой притон не скоро меня дождется, будь спокойна. - За сеткой ее силуэт застыл на мгновение - когда она обернулась, чтобы еще раз взглянуть на Джоула.
А на улице смеркалось. Словно странное вино, настаивалась и густела в небе зелень, и по этой зелени ветерок лениво тащил погасшие облака. Скоро все отправятся по домам, и тогда тишина в Нун-сити станет почти что звуком: будто кто-то бродить пошел среди замшелых могильных плит на темном косогоре. Мисс Роберта дала ему в провожатые Ромео. Мальчики шли в ногу; черный нес чемодан Джоула; молча, они свернули за угол перед тюрьмой и очутились у конюшни - кирпичного здания, мимо которого Джоул уже проходил сегодня. У коновязи собралась компания, похожая на шайку бандитов из кинофильма о Диком Западе; бутылка виски ходила там по кругу; другая компания, менее шумная, играла в ножички под раскидистым дубом. Над осклизлым водопойным корытом роились стрекозы; паршивая собака бродила вокруг и нюхала у привязанных мулов под брюхом. Один из пьющей компании, старик с седыми космами и длинной седой бородой, был, по-видимому, в хорошем настроении: он хлопал в ладоши и приплясывал под музыку, наверно, звучавшую у него в голове.
Ромео завел Джоула за конюшню, на задний двор, где лошади в упряжках и верховые стояли так тесно, что хвостом не могли взмахнуть, за что-нибудь не задев.
- Вон он, Джизус Фивер, - сказал Ромео.
Джоул и сам уже увидел пигмея, скрючившегося на сиденье серой повозки в конце двора: на зеленом разливе неба четко вырисовывалось доисторическое лицо малюсенького негра.
- Не будем пугаться, - сказал Ромео, нерешительно прокладывая путь через лабиринт повозок и животных. - Держи меня крепче за руку, белый мальчик: Джизус Фивер - старый ворон, ты такого сроду не видел.
- А я и не пугался, - ответил Джоул, и это было правдой.
- Тсс!
Когда мальчики подошли поближе, пигмей настороженно накренил голову, затем медленно, стаккатным движением заводной куклы, повернулся, и глаза его, слабые желтые глаза, обсыпанные молочными мушками, уставились на них с сонной отрешенностью. Нелепый котелок у него на голове был залихватски сдвинут набекрень, а из-за яркой полосатой ленты на тулье торчало пестрое индюшачье перо.
Ромео замер в нерешительности, словно ожидая, что руководство возьмет на себя Джоул, но белый мальчик молчал, и тогда он заговорил сам:
- Хорошо, что вы в город приехали, мистер Фивер. Этот маленький джентльмен, он родич Скалли, приехал в Лендинг жить.
- Я сын мистера Сансома, - сказал Джоул и, глядя на темное высохшее лицо, сразу понял бессмысленность своих слов. Мистер Сансом. А кто он такой? Никто, ничто. Как видно, имя это мало говорило старику - его запавшие, будто незрячие глаза смотрели на Джоула без всякого выражения.
Потом Джизус Фивер почтительно приподнял шляпу.
- Приказывали, чтобы я его тут нашел. Мисс Эйми приказывали, - просипел он. Лицо у него было как черное сморщенное яблоко и почти истлевшее; полированный лоб блестел так, словно фиолетовый свет шел из-под кожи; серповидная поза наводила на мысль о сломанном хребте: печальный согнутый карлик, исковерканный старостью. А еще - фантазия у Джоула разыгралась - было что-то от колдуна в этих желтых крапчатых глазах, мудреное что-то, намекавшее… ну, на волшебство и всякие штуки, про которые читано в книгах.
- Я тут со вчера, с позавчера, потому что мисс Эйми приказывали: жди. - И он весь сотрясся от глубокого вдоха. - Много говорить не могу, сил нету. Полезай, мальчик. Дело к ночи, а ночью мне беда с костями.
- Иду, мистер Джизус, - без большой радости сказал Джоул.
Ромео подсадил его и подал чемодан. Повозка была ветхая, разболтанная - вроде тележки уличного торговца, только побольше, - и устлана сухими листьями с кукурузных початков и кисло пахшими мешками.
- Трогай, Джон Браун, - убеждал старик рыжего мула и похлопывал вожжами по спине. - Ходи ногами, Джон Браун, ходи ногами.
Повозка медленно выкатилась со двора и со скрипом по тропинке - на дорогу. Ромео забежал вперед, звучно шлепнул мула по крупу и унесся; Джоула подмывало воротить его: он вдруг понял, что совсем не хочет ехать в Скаллиз-Лендинг один. Но делать было нечего. Бородатый пьяный перед конюшней уже перестал плясать, а паршивая собака, сидя у корыта, вычесывала блох. Валкие колеса вздымали клубы пыли, и они висели в зеленом воздухе, как мелко смолотая бронза. Поворот; Нун-сити скрылся из виду.
Была ночь, повозка ползла по необитаемому проселку, колеса переминали глубокий тонкий песок, глушивший одинокие шаги Джона Брауна. До сих пор Джизус Фивер подал голос только дважды - и оба раза для того, чтобы пригрозить мулу какой-то китайской казнью: посулил шкуру снять живьем или башку топором расколоть, а может, и то и другое. В конце концов он сдался и, по-прежнему согнувшись крючком на своей доске, уснул. "Далеко еще?" - спросил один раз Джоул - ответа не было. Намотанные на запястья вожжи болтались свободно, но умный мул тащил повозку без указчиков.
Обмякший Джоул тряпичной куклой лежал на подстилке из шелухи, и ноги его свешивались с задка повозки. Лозами звездного инея проросло южное небо, и глаз его вязал в морозные узоры россыпь звезд, тут угадывая шпиль, там - невиданный цветок, там - прыгнувшую кошку, там - очертания головы и другие чудные картины, какие складываются из снежинок. Висела яркая, чуть красноватая луна в третьей четверти, ночной ветер жутко колыхал шали бородатого мха на проплывавших деревьях. В бархатной мгле там и сям зажигались светляки, словно сигналя друг другу кодом. Упокоенно и безмятежно слушал он отдаленный пилящий хор ночных насекомых.
А потом звуки пустынной природы прорезал детский дуэт: "Куда синица бедная от холода летит?.." Как призраки скользили они под луной по заросшей бурьяном обочине. Две девочки. Одна шла легко и плавно, движения другой были резки и стремительны по-мальчишески - ее-то он и узнал.
- Эй, здорово, - храбро сказал он, когда повозка поравнялась с девочками.
Обе еще раньше заметили повозку и даже сбавили шаг; тем не менее, вторая девочка как бы вздрогнула от неожиданности и вскрикнула: "Ах, боже мой!" Волосы у нее были длинные-длинные и доставали до бедер, а лицо, хоть и едва различимое, смазанное потемками, показалось Джоулу очень красивым и очень дружелюбным.
- Как мило, что вы едете в ту же сторону и можете нас подвезти!
- Садитесь, - сказал он и подвинулся, освобождая место.