Этот монотеизм атлантов остался у той расы, которая пережила великий потоп. От этой религиозной формы, которая была ещё духовной, произошло пять коренных рас. Но эта древняя религиозная форма почитания единого Бога постепенно выродилась в политеизм. Только высокоразвитые жрецы придерживались монотеизма. На заре христианства монахи были сообразительны: Бальдур, так говорили они, стал в Палестине человеком. - В первых столетиях находят пёструю смесь христианства с язычеством, даже в арианстве. Это происходит в то время, когда в древней монгольской расе достигшими высокого развития шаманами была вызвана особенно яркая вспышка религиозных чувств. Как реакцию на политеизм мы видим, с одной стороны, появление новой религии единобожия, ислама, а с другой - у инициированных шаманов появляется нечто более древнее - сознание ТАО, которое мстит тем, кто отказался от древней монотеистической идеи Бога. Аттилу называли "бичом божьим". В его царстве князья жили в роскоши, но он, шаман, резко отличаясь от них, жил в величайшей простоте. О нём говорили, что его глаза пылали, и земля содрогалась, когда он обнажал меч. В атлантическую эпоху он в подлинном смысле этого слова был бы великим посвящённым, но в наше время воспринимался бы как преступник. Та же самая сила, которая в его время была выражением божественного огня, в другую эпоху является как божественный гнев. В чём причина этого? Это необходимо, чтобы сделать возможным вообще дальнейшее развитие. Чтобы развитие продвигалось дальше, необходимо - с более высокой точки зрения - вновь переплести отдельные нити более гармонично.
Мы говорили также о друидах–священниках, которые учили народ с помощью сказок и мифов. Они, обладая инспирированными познаниями, были одновременно целителями, жрецами и астрологами. Когда кельтский элемент отделился от германского, вера в старую форму инспирации отступила. Мужчине было доверено завоевание физического плана, он стал воином. В женщине мы видим интуитивную и продуктивную силу. Женщина становится жрицей и одновременно целительницей, как, например, Веледа. Исцелением тогда ведали исключительно женщины, мужчины были вытеснены на внешний, физический план. Мы встречаем это даже во время меровингов и каролингов. Только потом спиритуальный элемент всё больше начал вытесняться наукой, которой монахи обучились у мавров. С 16 по 19 столетия возрастает материалистический образ мыслей. Психическое целительство отступило, оно лишилось доверия и презиралось как колдовство. С этим связана потеря способностей исцеления с помощью психики; врачевание на этом пути больше не было достаточно эффективным. Но ещё Парацельс обладал этими способностями в полной мере.
Это связано с переходом водительства человечества от одного Даяна Кохана высшего рода к другому. Исцеляющим Даяна Кохана называют в христианской эзотерике целителя Михаила, - того архангела, который руководит душевным идеализмом людей. Человек станет свободным, если только поймёт, что всё происходящее на физическом плане вызвано высшими силами. Он должен пойти в ученичество к архангелу Михаилу.
В Ветхом Завете два существа играют одну роль: ведущий дух, он гармонизирует; дегармонизирует Вельзевул, он же - Дхиана Кохана, который руководит всей дисгармонией на физическом плане. Чтобы знать, почему одни формы разрушаются, а другие действуют, необходимо понять его. С 16 столетия полчища Вельзевула взяли верх над воинством Михаила. Мамона - тот Бог препятствий, который мешает человеку следовать прямым путём. Он был бы не на своём месте, если бы продолжал действовать в последующих столетиях.
Все физические события являются тенью сверхчувственных событий. Борьба между спиритуальными силами и материализмом есть отражение борьбы воинства Вельзевула и Маммоны с Михаилом. Эта борьба должна сначала разразиться на более высоком плане; эта борьба тридцать лет назад решилась в пользу Михаила, и сегодняшняя борьба на физическом плане есть отражение её. Наверху эта борьба решилась, но для отдельных людей она ещё не закончена. Если современные люди не будут ей соответствовать, они исчезнут и придут новые люди. Этим указан путь, на который должен вступить отдельный человек.
ВТОРАЯ ЛЕКЦИЯ
ЧТЕНИЕ В АКАША–ХРОНИКЕ. ВОЛЬФРАМ ФОН ЭШЕНБАХ
Берлин, 1 июля 1904
Подготовка для чтения в Акаша–хронике: способность к отстранению Я в процессе мышления. Выработка этой способности у средневековых монахов. Вольфрам фон Эшенбах как инспирированный поэт. Коперник и переход к естественнонаучной картине мира. Значение "мастера" и его послания. Оккультный смысл легенды о Лоэнгрине; его воспроизведение в творчестве Рихарда Вагнера.
После вводных эзотерических разъяснений, которые я дал в предыдущую пятницу, вам будет знакомо то, что я скажу сегодня. А точнее, мне хотелось бы рассмотреть из Акаша–Хроники некоторые исторические события последних столетий. Вы знаете, что все прошедшие событие определённым образом записываются в некой вечной хронике, в Акаша–материи, которая является гораздо более тонкой, чем известная нам материя. Вы знаете, что все события истории и предыстории записаны в этой материи. То, что теософы обычно называют Акаша–хроникой, не есть первоначальная запись, но отражения подлинной записи на астральном плане. Для её чтения необходима определённая подготовка, о которой я вам немного расскажу.
Для чтения в Акаша–хронике необходимо предоставить свои мысли в распоряжение силам и существам, которых мы в теософии называем "мастерами". Мастер должен дать нам необходимые указания для чтения в Акаша–хронике, которая написана не словами какого‑нибудь существующего или существовавшего прежде языка, но в символах и знаках. Пока применяются силы, которые человек использует при обычном мышлении, - а каждый человек, специально не научившийся сознательно отстранять своё Я, применяет эти силы - до тех пор чтение в Акаша–хронике невозможно. Если вы просите: кто мыслит? - то вам придётся ответить: мыслю я. - Вы связываете вместе субъект и предикат, когда образуете суждение. Пока вы сами связываете отдельные понятия друг с другом, вы не в состоянии читать в Акаша–хронике, поскольку свои мысли вы связываете с собственным Я. Вам следует отстранить своё Я, отказаться от всякого чувства собственности. Вы должны ограничиться исключительно представлениями, а связывать отдельные представления предоставить находящимся вне вас самих силам, предоставить духу. То есть, необходимо отказаться не от мыслей, но от связывания отдельных мыслей. Затем мастер может научить вас связывать с помощью духа мысли с теми имевшими место в истории фактами и событиями, которые может показать универсальный мировой дух. Если вы больше не выносите суждения о фактах, тогда вам говорит сам мировой дух и соединяет ваш мыслительный материал.
Теперь я должен сказать нечто такое, что, возможно, вызовет предрассудки. Я должен сказать о том, что является хорошей подготовкой для отстранения своеволия Я, для обучения чтению в Акаша–хронике. Сегодня, как вам известно, с презрением относятся к практике средневековых монахов - приносить интеллект в жертву. Монах мыслил не так, как современный исследователь. Монах обладал определённым священным знанием, явленной в откровении священной теологией, содержание которой было дано и не подлежало обсуждению. Средневековый теолог применял разум для толкования и защиты данного в откровении. Это принесение интеллекта в жертву данному содержанию было суровым испытанием, что, впрочем, относится и к нашему времени. Давало ли это какие‑то преимущества или, согласно современным представлениям, было чем‑то сомнительным - мы во внимание принимать не будем. Эта жертва интеллекта, которую приносил монах, это устранение исходящего от личного Я суждения вырабатывало в нём способность ставить мысли на службу более высокому. Затем в последующем воплощении проявляются последствия этой жертвы, в результате которых принёсший её получает способность к бессамостному мышлению и становится гением созерцания. Эти способности более высокого рода созерцания, интуиции он может применить затем к чтению фактов в Акаша–хронике.
Особенно интересно ещё раз рассмотреть с этой точки зрения тот период в духовном развитии Европы, о котором мы говорили неделю назад, я имею в виду период от 9 до 15 столетия. Когда достигается бессамостность в отношении мыслительного содержания, и с ней соединяется правильное чувство почитания, которые должны иметь также и мистики, тогда эта эпоха, в которую в мировую историю выступила великая индивидуальность, воспринимается совсем иначе, чем в поверхностных исторических описаниях. Если рассматривать эту эпох> в Акаша–хронике, тогда наше внимание привлечёт великий образ, благодаря которому мы лучше поймём то время; наблюдатель увидит в этом образе великую индивидуальность, а оккультисту эта индивидуальность предстанет в ещё большем величии, чем обычному исследователю: индивидуальность Вольфрама фон Эшенбаха.