Понимал, что уже скоро мы снова поедем из Праги, будем останавливать девушек и придумывать новые сумасбродства.
При всем при этом я останусь фигурой явственно раздвоенной, сомневающейся и колеблющейся, тогда как Мартин, подобно фигурам мифологическим, по-прежнему будет внутренне цельным существом, ведущим великую метафизическую битву против времени и тех дьявольски тесных границ, в которых корчится наша жизнь.
Золотое яблоко вечного влечения
Он сидел рядом со мной и постепенно выбирался из своей неудовлетворенности.
-- Слышишь, -- сказал он, -- а та медичка в самом деле такого высокого класса?
-- Я тебе говорю! На уровне твоей Ирины.
Мартин продолжал задавать вопросы. Мне снова пришлось подробно описывать медичку.
Потом он сказал:
-- Может, ты мне ее передашь, а?
Я хотел остаться в границах правдоподобия:
-- Пожалуй, это будет нелегко. Ей бы мешало, что ты мой приятель. У нее твердые принципы...
-- "У нее твердые принципы..." -- повторил Мартин грустно, и было заметно, что он сожалеет об этом.
Я не хотел его мучить.
-- Ну, если не говорить ей, что я тебя знаю... -- сказал я. -- Ты мог бы выдать себя за кого-то другого.
-- Отлично! Скажем, за Ясного, как сегодня.
-- Киношники ей до лампочки. Она предпочитает спортсменов.
-- Почему бы нет? - ответил Мартин. -- Это все можно сделать, -- и мы погрузились на некоторое время в дебаты на эту тему. План становился все яснее с каждой минутой и вскоре раскачивался перед нами в наступающих сумерках, как прекрасное, зрелое, сверкающее яблоко.
Позвольте мне с некоторой торжественностью это яблоко назвать золотым яблоком вечного влечения.
ПРОВОЗВЕСТНИК
1.
Хотя я верю в Тржишку, с самого начала я хочу заявить,что я не пессимист. Наоборот, я умею ценить радости жизни и стремлюсь к ним, как только позволяют обстоятельства. Например, вчера: нашу больницу посетила делегация из Братиславы, ассистенты и доценты лечебного факультета, которые интересовались кое-какими новинками, заведенными в нашем отделении моим шефом. Среди членов делегации была одна ассистентка, очень интересная женщина с длинными ногами, как раз такими, какие я люблю. Поскольку в этот день с самого утра мне все удавалось (пусть это мелочи, но я придаю им большое значение: когда я подходил к остановке, трамвай как раз подъезжал, медсестры в моем отделении не впадали в истерику, а обед в столовке оказался съедобным), я был полон уверенности в себе. При первом же удобном случае я посмотрел тогда на эту женщину взглядом, в котором была та необходимая доля беззастенчивости (пусть даже деланной), без которой, как утверждают, невозможно импонировать женщинам. А когда мы случайно оказались на секунду одни в моем кабинете, я с шутливой естественностью, которая исключала какой-либо отказ, назначил ей на завтра свидание.
Это мое приключение (точнее говоря, предвкушение приключения) наполнило меня чувством радости, которое продержалось вплоть до следующего, то есть сегодняшнего утра. Я радовался в ожидании вечера, поскольку люблю словачек и по некоторым причинам отдаю им предпочтение перед чешками: во-первых, они элегантнее, во-вторых -- менее эмансипированы, а в-третьих -- в минуту наивысшего блаженства они они всегда восклицают "ой".
Я вскипятил ва своем старохолостяцком электрическом чайнике обычный утренний чай, запил им булку и поспешил на трамвай. И снова: трамвай стоял на остановке, кондуктор не ругался, хотя я долго копался с мелочью, и даже в табачной лавке возле больницы, куда я зашел за сигаретами, мне улыбнулся продавец. Поэтому я весело взбежал по ступенькам, вошел в свой кабинет и беззаботно начал надевать белый халат.
В дверь заглянула сестра Альжбета и сказала:
-- Пан доктор, в конце коридора вас ждет какой-то человек.
Я вышел в коридор и огляделся.