Храбриться я могу сколько угодно, но сам-то прекрасно понимаю, что только лишь слепая удача не дала мне оказаться в руках Тех, Кто Всегда Рядом. И вряд ли это продлится сколько-нибудь долго. Так что по всему выходит, что без Сида Беернис мне в этом мире не выжить.
И никакие печати в подорожной мне уже не помогут. Вообще, глупо было надеяться, что эта подорожная сколько-то времени будет действительной. Если бы я был чуть-чуть поопытней - я бы это сообразил сразу.
- Почему они тебе ничего не сделали? - спрашиваю Остроухую вслух. - Даже не обыскали. А ведь наверняка было видно, что под твоей одеждой что-то сокрыто!
Она разводит руки, открывая передо мною небо и самый конец уже надоевшего ущелья: впереди виден простор открывающейся равнины.
- Анку? Мне? Ты, верно шутишь, человек Одон?
- Да уж какие шутки! Я не понимаю! Они же из враждебного тебе Сида? Почему бы им не пристукнуть тебя, пока ты силу не набрала?
Остроухая долго сопит мне в ухо и, наконец, находит нужные слова:
- Ты бы мог убить кого-нибудь из Святых Духов?
Само предположение подобного кажется мне такой вопиющей нелепицей, что я на несколько мгновений теряю возможность нормально дышать:
- Как?! Это… Ты вообще чокнулась?! Это же Духи Святые! Как их можно убить?
- Ну вот и Анку о нас думают примерно так же. Вернее, они не думают, они не умеют думать. Они умеют выполнять приказы и этого достаточно.
- Тогда почему бы тебе просто не приказать им забыть обо мне?
Подобное решение кажется мне необыкновенно удачным, но где-то в глубине души шевелится сомнение, что это возможно.
- Не могу. У них есть приказ от содержащего их Сида искать тебя и он гораздо главнее всех остальных приказов. Я для них - чужой Святой Дух, чтить который нужно, но исполнять приказы - ни к чему. Они не посмеют мне навредить или попытаться обидеть, но и слушаться меня не станут, если не получат на это прямого распоряжения от своего Создателя.
Как все запутано у этих нелюдей!
Я погружаюсь в продолжительные раздумья о том, как бы мне использовать полученные сведения к своему благу, но в голову ничего не лезет. Она вообще поразительно пустая - такое часто случалось на уроках в школе: учитель вроде бы много всего рассказал, а ты ничегошеньки не запомнил. Но если чего и запомнил, то никакого понятия о том, как это применить - нет. И выходит, что знания есть, но они словно вода: нипочем не ухватиться за них, ни за что не найти точку опоры.
Я пытаюсь зайти то с того, то с другого края, и все равно ничего не получается.
Фея легко трусит по дороге, солнце висит уже совсем над головой, в полях птички поют, шмели жужжат, видна крылатая мельница на далеком холме. В общем, вокруг такая необыкновенная благодать, что хочется остаться здесь навечно, забыв все эти истории о кровожадных ублюдках из самых разных Сидов.
- А у Сида Беернис есть Анку? И еще ты говорила, что в Сиде живут люди?
- Как много в тебе вопросов, человек Одон, - бормочет Остроухая. - Мы ведь договаривались, что ты умеришь свое любопытство?
- Я не всегда властен над своим языком, - усмехаюсь, вспоминая, сколько раз он меня подводил за мою непродолжительную жизнь. - Да и скучно просто так ехать, молча, если уж у меня образовался спутник.
- Город, - раздается за плечом. И вперед вытягивается шестипалая тонкая рука с лишним суставчиком на каждом полупрозрачном пальчике.
Я смотрю в указанном направлении и понимаю, что ничего подобного не видел никогда!
Столица огромна! Я считал наш Харман большим городом, но он мог бы быть всего лишь маленьким клочком Вайтры, такой невообразимо большой, что, кажется, будто она имеет только начало, в которое вскоре упрется моя дорога, и совсем не имеет конца. Из такой дали еще не различить отдельных строений, город выглядит бело-серым пятном, раскинувшимся на берегу тонкой, похожей отсюда на темную нитку, реки. Но я уже понимаю, что влюбился в него навсегда! Город Вайтра поразил меня в самое сердце!
Мне дед, бывало, говаривал:
- Большой город, Одошка, это большие возможности. Но еще больше, чем возможностей, в нем обретается соблазнов. А успех возможен только для того, кто пользуясь первыми, отвергает вторые. Ну, по крайней мере, им не поддается.
Я даже останавливаю Фею, чтобы сполна насладиться величественным видом города и спрашиваю примолкшую Туату:
- Ты видела что-нибудь подобное?
Чувствую спиной, как качает она своей головкой и задумчиво так говорит:
- Только на картинках. Но это были старые города Древних и башни в них высились до самого неба!
И я пропускаю ее замечание мимо ушей, хотя в любое другое время ухватился бы за этот странный обрывок чего-то неизвестного, прежде никогда не слыханного.
Мне очень хочется попасть в столицу, не терпится почувствовать ее запахи, увидеть краски и тех счастливых людей, что должны населять ее дома.
- Меня там ждут? - спрашиваю у остроухой спутницы, которая, по-моему, имеет все ответы на любые вопросы.
- Здесь владения Великого Сида Гирнери, человек Одон. Они всегда враждовали с Баан-ва. Эта вражда тянется еще со времен, когда убитая тобой Клиодна была такой же юной девочкой как Хине-Нуира. Тогда в этих краях еще не было людей. Тебя не встретят как героя, но если твои документы в порядке, то тебе ничего не грозит. Когда Баан-ва узнают, что ты здесь, они обязательно потребуют выдачи и многие Сиды к ним присоединятся в этом требовании, но Гирнери могут решить по-своему. Если они подумают, что ослабление Баан-ва, к которому ты приложил руку, пойдет им на пользу, то у тебя есть шанс прожить долгую жизнь.
Как все запутано у кровососов! Неужели и среди людских королевств такие же трудности во взаимоотношениях? Немудрено тогда, что нас одолели.
- Правда, - добавляет Хине-Тепу, - все это так, если верить нашим мудрецам. Они редко ошибаются, но и такое случается. Можешь остаться здесь, я сама войду в город и принесу все, что тебе понадобится для дела.
- А как Сид Баан-ва может узнать, что я в столице?
- О тебе им сообщат Гирнери.
Я совсем перестаю что-либо соображать в этих хитросплетениях. Зачем бы им говорить своим недругам обо мне? Чтобы еще вернее и сильнее рассориться? Решительно, этих кровососов людям не понять никогда!
- Ведь на тебя объявлена облава. Они не могут игнорировать ее правила. Но выдавать или не выдавать добычу - это решение целиком во власти Великого Сида. И только Совет Великих может принудить Гирнери сделать что-то вопреки их воле. Понимаешь?
Ничего я не понимаю, но мне так хочется пройтись по улицам Вайтры, что я упрямо мотаю головой:
- Ты ведь сможешь защитить меня от Анку? От чужих Анку?
- Скорее да, чем нет. Однако, если кто-то из Гирнери потребует тебя отдать, я буду вынуждена подчиниться. Даже если бы ты уже был Анку. Даже если бы ты был надежно укрыт в нашем Сиде. Не говоря уже о том, чтобы сопротивляться воле Великого Сида на его земле. Но зачем тебе рисковать?
Я смотрю на далекий город и бормочу еле слышно:
- Я никогда здесь не был и, наверное, уже не буду. Это последняя возможность. Туату редко выходят на улицы и если Анку мне с твоей помощью будут нестрашны, то бояться мне некого!
Она некоторое время молчит, потом кладет мне руку на плечо и легко его сжимает:
- Тогда поехали, человек.
Фея, почувствовав боками мои пятки, устремляется вперед.
Последние полторы лиги я спешу к воротам столицы так, будто от этого зависит моя жизнь, но все равно мне кажется, что приближаются они недопустимо медленно, относя в далекое будущее мою встречу с Вайтрой.
Глава 6
В которой на героя свалится небольшое наследство и свои подземные тайны откроет для Одона древняя столица Вайтра
Как бы ни была длина дорога, но если ты сделал по ней первый тяжелый шаг, то все остальные шаги, нужные, чтобы ее пройти, окажутся уже гораздо легче.
Необычно смотрятся ворота города, от которых в стороны не тянутся стены. Они торчат в окружении лачуг, давно выплеснувшихся из старых границ Вайтры, подобные безумной декорации в передвижном балагане. А под ними, перед распахнутыми настежь створками высотой в пять человеческих ростов, стоит городская стража - такие же усачи, как тот ненавистный мне храпун из Гердиной спальни. А рядом с ними вертится Анку.
Вернее, люди из стражи вертятся, а кровосос стоит неподвижно, из-под надвинутого капюшона оглядывает проходящих. Он точно такой же, к каким я давно привык, но все же чем-то неуловимо отличается.
К воротам выстроилась длинная вереница желающих попасть в город и я удивленно оглядываюсь по сторонам: стен нет, никто не мешает объехать ворота, но люди упрямо идут и едут сквозь них. Видимо, здесь такой обычай - не искать легких путей. А может быть, "легкий путь" здесь равносилен смерти? Дед в таких случаях говорил, что лучше поступать как все - так безопаснее. Карел бы, наверное, предпочел бы дождаться ночи и под ее покровом проскользнуть мимо стражи.
Мы становимся в очередь приезжих перед воротами и ждем, когда подойдет наш черед, и я спрашиваю у Хине-Тепу:
- Почему этот Анку не такой как другие?