- Кто такой? - каркнул нарком, отбрасывая ненужный маузер.
- Да большевик я! Работал в тылу у белых, партийная кличка - Эфенди!
Сталин расплылся в недоброй усмешке и протянул руку:
- Коба!
Глава 6
ПЕРЕБЕЖЧИК
Газета "Правительственный вестник":
Верховный правитель Русского государства А. Корнилов твёрдо заявил, что не признаёт и никогда не признает самостийных "государств", объявившихся на русской территории, отданной большевиками Германии и Австро-Венгрии. "Великая Россия, - сказал Вождь Белого Дела, - едина и неделима!"
И та поспешность, с которой наши союзники в Европе и Америке признают немецкие полуколонии-сателлиты, поневоле настораживает.
Володеть Королевством Польским призовут "варяга" - эрцгерцога Австрийского Карла Стефана Габсбурга. На трон Балтийского герцогства, столицей коего лифляндские бароны объявили Ригу, кайзер подсадит Адольфа Фридриха, герцога Мекленбург-Шверинского. В Королевстве Литва воцарится принц Вильгельм фон Урах, в Королевстве Финляндии - принц Фридрих-Карл Гессен-Кассельский, а Украинской державой уже правит гетман Скоропадский, пронемецки настроенный, да и родившийся в Висбадене…
Кирилл Авинов бежал от своих. "Вика Юрковский", по зову долга спасший наркома и раскрывшийся при этом, драпал на север под хилой защитой рабочего полка "Грузолеса". Матерившиеся пролетарии, грузчики и портовики, отступали под натиском добровольцев, потихоньку разбегаясь. Всей толпою они устремились на огромный пустырь в окружении военных складов - и напоролись на казаков. Затеялся странный бой - работяги метались, мешаясь в кучу, то наступая, то отбегая, швыряя оружие в пыль и сдаваясь пачками.
А "красный лазутчик" под шумок, с наркомом на пару почесали дальше. Им повезло - перепрыгивая рельсы, они заметили накат тяжёлого бронепоезда. Авинов хотел было нырнуть под каменный мосток, но Сталин побежал вдоль путей, неистово маша руками.
- Стой, чатлак! Стой, с-сука! - кричал он, надрывая голос, мешая русскую брань с грузинской. - Дампало виришвило! Стой, тебе говорят!
Блиндированный состав, огромный и тяжёлый, влекомый двумя паровозами, начал осаживать, из-под колёс ударили метёлочки искр. И только теперь Кирилл разобрал название, выведенное на броневагонах и площадках с морскими орудиями, - "Предреввоенсовет".
Это был личный поезд Троцкого, "летучий аппарат управления наркомвоена", передвижная крепость, где было всё - секретариат, телеграф, мощнейшая радиостанция, гараж с грузовиками и легковыми моторами, типография газеты "В пути", баня и царский салон-вагон, в коем Лейба Бронштейн почивал.
Бронепоезд не остановился, придержал лишь разбег - колёса медленно проворачивались. Стальная дверь с намалёванной на ней заглавной буквой "П" распахнулась с лязгом. Наружу свесились два огромных матроса в кожанках с красными звёздами на рукавах и с повязками "Поезд Предреввоенсовета".
- Руку! - гаркнул один из них. - Руку давай!
Сталин вцепился в протянутую длань, и его "выудили" на площадку, как рыбку из пруда. Авинов сам ухватился за поручень, подтягиваясь. Матрос одной рукой забросил штабс-капитана в тамбур.
- Клигер, запри! - приказал он напарнику и крикнул в узкий коридор, освещенный дрожащим светом ламп: - Ходу!
С гулом покатили колёса, придавливая рельсы. Бронепоезд набирал скорость. Эхом отозвался грохот орудий с задней площадки - "прощальный салют". Горохом по стенке ударила пулемётная очередь.
- Хрен там! - хмыкнул матрос, валко шагавший впереди.
Вся компания миновала броневагон, где стрекотали телеграфные аппараты, а дюжий ревмат, "краса и гордость революции", орал в трубку, зажимая пальцем свободное ухо:
- Ефраима мне! Склянского! Драудин говорит… Что значит - нету?! Найти! Р-расстреляю к такой-то матери! Срочно!
В следующем вагоне "попутчиков" ждали. Удалой комдив Думенко с чёрной бородой, вьющейся до пояса, "первая сабля Республики", неотрывно, набычившись, глядел в маленькое окошко под откинутым бронещитком - проезжали то ли Орудийный, то ли Французский завод. Высокий, крепкого сложения командюж Егоров стоял, скрестив на груди сильные руки. Его грубоватой лепки лицо с приплюснутым носом, большим красивым ртом и волевым подбородком выражало безмерную усталость. Маленький, очень толстый Вацетис, с короткой, совершенно заплывшей жиром шеей и микроскопическими, постоянно воспалёнными глазками, бегавшими по сторонам, был одет во что-то среднее между полотняной парой и формой капитана-волгаря. Кряжистый, широконосый, скуластый Ворошилов - крановщик, вознёсшийся в командармы, - бегал по вагону, хлопая себя по ляжкам, и бодро тараторил:
- Не падай духом, товарищи! Держись!
Увидев Сталина, он просиял, и тут же толпа раздалась. В образовавшийся проход стремительно ворвался Троцкий в распахнутой кожаной шинели с красным подбоем. Резко остановившись, он задрал мефистофельскую бородку - стёклышки пенсне отразили свет ламп - и спросил резко-металлическим голосом:
- Вырвались?
- Ушли, - усмехнулся Сталин, шаря по карманам. Трубку он обнаружил в нагрудном.
Клим Ворошилов достал кисет, щедро отсыпав ядрёной махорки. Авинов тоже не упустил случая прогнуться - поднёс огоньку.
Коба, попыхивая, раскурил трубку и указал ею на Кирилла.
- Если бы нэ он, - спокойно сказал наркомнац, - шлёпнули бы меня беляки.
Предреввоенсовета - с еврейским острым, чуть жестоким лицом и шапкой чёрных, вьющихся волос над большим и широким лбом - сверкнул стекляшками пенсне, обратив взгляд на Авинова. "Бес революции!"
- Коротко о себе, - потребовал он.
- Виктор Павлович Юрковский, капитан, - отчеканил Кирилл. - В РКП(б) состою с четырнадцатого года. Как член ревкома Румынского фронта вёл агитацию и пропаганду в Дроздовской дивизии. Сегодня пришлось "засветиться"…
Троцкий с чувством пожал ему руку.
- От имени Реввоенсовета, - торжественно сказал он, - выношу вам благодарность за спасение нашего товарища.
- Служу трудовому народу! - выпалил Авинов.
- Экий он у тебя строевой! - хохотнул Ворошилов.
Вынув трубку изо рта, Сталин сказал Лейбе Бронштейну, кивая на Кирилла:
- Рэкомендую в комиссары. Товарищ Юрковский и военспэц, и партиец, умеет зажечь массы…
- Без воинского искусства, - поджал губы Думенко, - массы - это человечья икра, ползучее безличное число, валом валящее Всех-Давишь!
- Это всё хорошо, - пренебрежительно отмахнулся наркомнац, - но если даже у самого талантливого полководца в мире нэ будет сознательного и подготовлэнного правильной агитацией солдата, то, поверьте, товарищ Думенко, он ничего не сможет сдэлать с самым ничтожным по количеству, но воодушевлённым рэволюционером. - И повторил, кладя руку на плечо Авинова: - Рэкомендую.
- Посмотрим, - протянул Троцкий. - Товарищ Павлуновский, займитесь!
Личный палач Предреввоенсовета Павлуновский - высокий, худой, с пугающим взглядом мёртвого человека, одетый в кавалерийскую шинель до пят, с рукой на перевязи, - молча кивнул и вышел.
Улыбаясь, Лев Давидович продолжал глядеть на Кирилла, но глаза его оставались неласковыми и цепкими.
- Чёрт возьми, чего там смотреть! - воскликнул Клим Ворошилов. - Водочки ба! И по бабам!
Не слушая этого жизнелюба, Предреввоенсовета обратился к Сталину:
- Ваше мнение, Иосиф Виссарионович, почему мы оставили Царицын?
Наркомнац уцепился за поручень одной рукой - вагон шатало, а другой вынул трубку изо рта.
- А я нэ меняю своего мнэния, - медленно проговорил он. - Виной всэму недоработки на идеологическом фронте.
И сделал хорошую затяжку, словно подводя черту.
- Товарищ Егоров? - блеснуло пенсне.
Командюж вытянулся по старой привычке.
- Плохая дисциплина, товарищ председатель Реввоенсовета, - сказал он осторожно и разволновался: - Бойцы не слушают краскомов! То приказы, понима-ашь, не выполняются, то их обсуждают на митингах, до посинения, понима-ашь… В атаку хрен кого поднимешь, а вот стойкости никакой - чуть что, бегут!
- А вы не пробовали их расстреливать? - очень спокойно проговорил Троцкий.
- К-кого? - удивился Егоров.
- Недисциплинированных бойцов! - прокричал наркомвоен, наливаясь кровью. - Каждого десятого - к стенке! Батальон - к высшей мере! Нужно быть беспощадным и к себе, и к людям! Советская республика в опасности! И горе тем, кто прямо или косвенно увеличивает эту опасность!
- Вер-рна! - горячо поддержал его Ворошилов. - Мы ще вернёмся! Придём в Царицын! Держись, покажем ще им!
"А от хрена с морквой!" - подумал Кирилл.
Огромный бронепоезд - двенадцать вагонов! - мчался сквозь ночь. Окрест железной дороги "Царицын - Грязи" всё было объято тьмой, ни огонька, ни блика, ни звёздочки единой на небеси. Затаилась Расея, прижухла в опаске.
Ступая по рубчатому металлическому полу, качаясь меж стальных стен, Авинов пробирался из вагона в вагон, испытывая неодолимый позыв к одиночеству. Матросы - мордастые битюги - поглядывали на него с равнодушием избранных. Гуляй, дескать, пока гуляется, а скажет Хозяин: "К стенке!" - мигом ликвиднём…