Бросив тяжёлый "льюис" на подводу, Авинов поморщился. Пыль. Она была везде - припорашивала листву сухого, пахучего леса, присыпала римскую виа и русские блиндажи, повисала в воздухе, отчего небеса гляделись мутно-жёлтыми. Прах накладывался на одежду, на сапоги, на лица, а струйки пота, смачивая эту противную, душную пудру, оставляли на щеках корочку грязи, стягивавшую кожу. "Скупнуться бы…" - подумал Кирилл. Духотища какая…
Скрипя камешками и пофыркивая, прошагал гнедой конь. В седле, гордо подбоченясь, покачивался генерал-майор Тарановский, командующий Особой дивизией Legion Russe pour L’Honeur. Он был чист и свеж, как будто только что из душа. Навстречу ему подскакал сам Марков, ставший намедни "полным генералом".
- Благодарю, Виктор Петрович! - воскликнул он. - А то уж очень оригинальное положение - веду бой на все четыре стороны света. Так трудно, что даже весело стало!
- Рады стараться! - оскалился Тарановский.
Прихрамывавший "Степаныч" скомандовал:
- Смирно, господа офицеры! Равнение направо!
Бойцы встали во фрунт.
- Стоять вольно!
Генерал Марков приподнялся на стременах и прокричал:
- Здравствуйте, родные!
1-й Офицерский хорошо вдохнул - и грянул:
- Здравия желаем, ваше высокопревосходительство!
- Друзья! Задачу свою мы выполнили, и за нами послан линкор "Эджинкорт". На нём прибудем в Константинополь - и в новые бранные дела за Родину! К чёрту на рога! За синей птицей!
- Есть к чёрту на рога! - восторженно взревели марковцы. - Есть за синей птицей!
Штабс-капитан Авинов блаженно улыбнулся - любил он такие минуты, первые после боя, когда отбита атака, и вокруг все свои, живые и невредимые, а потом будет ещё лучше. Баня! Пускай и турецкая, но банька. И тушёночка под коньячок "Ординар", и - спать, спать, спать…
…Места впадала в Эгейское море напротив острова Тассос. Ровно в полдень на фоне этого "Острова сирен" нарисовался строгий силуэт военного корабля. Сизый цвет линкора вносил недобрую, тревожную ноту в разнеженную палитру Тассоса с его мраморными скалами, пышной глянцевитой зеленью и белокорыми соснами.
Флот Его Величества короля Георга V передал "Эджинкорт" Верховному Правителю России в счёт будущих репараций, как победителю турок. Адмирал Колчак, правда, ворчал: "На тебе, боже, что нам негоже…"
Линкору не везло. Строили его в Англии для бразильцев и нарекли "Рио-де-Жанейро". На стапеле корабль перекупили турки, назвав "Султаном Османом I-м", однако он им так и не достался - началась война, и британцы реквизировали дредноут, переименовав в "Эджинкорт".
Это был самый длинный корабль Гранд-Флита, и он нёс на себе аж семь орудийных башен главного калибра - больше всех прочих броненосцев. Формально за башнями были закреплены буквенные обозначения - от "A" до "G", но моряки - ребята с юмором, они их нарекли по дням недели. Досталось и названию корабля - балагуры переделали "Эджинкорт" в A Gin Court - "Дворец джина"…
Но главнокомандующего Черноморским флотом не тянуло шутить: щедрый подарок англичан содержал порчинку - линкор способен был на мощнейший залп, но отдача оказывалась настолько значительной, что корпус "вело".
На критику Колчака генерал Корнилов ответил спокойно - Верховный напомнил о зубах дарёного коня и посоветовал адмиралу избегать залповой стрельбы. "Берегите снаряды, Александр Васильевич, - сказал он, усмехаясь и ударяя по столу пальцем с массивным перстнем - его характерный жест, - они нам ещё пригодятся!"
…Паровой катер, надсадно попыхивая, приблизился к линкору, застопорившему машины. Матросы ловко спустили трап, зашкертовали.
- Шибко большой, - поцокал языком Саид Батыр, оглядывая "Эджинкорт".
- Подымаемся, - скомандовал Кирилл.
- Чичас, сердар!
Текинцы без своих малиновых халатов казались худенькими подростками, посмуглевшими на солнце. Даже "шибко большой" Саид, переодетый в чёрную форму, словно усох, хотя в родном кишлаке числился "пахлаваном" - богатырём. Но свои невообразимые тельпеки - огромные мохнатые папахи - джигиты сохранили. Куда ж без них?..
Авинов зашагал по шатучему трапу. Саид, Абдулла, Джавдет, Юнус, Умар - все потопали следом. Ревниво оттеснив Ахмеда-онбаши, наверх поднялся Елизар Кузьмич Исаев - пожилой уже, но крепкий сибиряк. Истинный чалдон, остроглазый и гордый бородач, он в атаку ходил со святым образком поверх шинели - иконкой почерневшей, дедовской…
Ежели Кузьмич снимал винтовку с плеча, то лишь для того, чтобы стрелять. А уж коли выстреливал, то убивал - ни один патрон даром не пропадал у чалдона.
На палубе было людно - офицеры и нижние чины прогуливались или кучковались, обозревая окрестности. Молниеносная война за Западную Фракию обошлась без лишений и особых потерь. Белогвардейцы похохатывали: "Курорт, господа!"
А Кирилл задерживаться не стал - что он, моря Эгейского не видел? Штабс-капитан сразу спустился в офицерские душевые, пока толпа не набежала, и попал в полузабытое царство белого кафеля и фаянса, блескучей хромировки и зеркал. Опустив ванну, похожую на бадью, цепями подвешенную к подволоку душевого отсека, Авинов наполнил её горячей водой и залез, глаза пуча от жара и восторга. Господи, как мало надо военному человеку!..
…Полчаса спустя Авинов покинул душевые, розовый и чистый, запелёнутый в купальный халат. С удовольствием причесал мокрые волосы у запотевшего зеркала. Щёки заросли трёхдневной щетиной, усам и вовсе неделя…
Заглянувший Исаев осведомился:
- А то бритовку навострить, ваше-блародие?
- Потом, - разморенно ответствовал Кирилл.
- Ну, опосля, так опосля…
Штабс-капитан пролез в свою тесную каютку, где наличествовала узкая койка, крошечный столик да принайтованный к полу табурет. Маленький иллюминатор, к счастью, был раздраен - и накрахмаленная занавеска весело порхала под порывами ветерка, настоянного на гниющих водорослях, соли да хвое.
С довольным стенанием Авинов рухнул на койку, привалился к переборке. Хорошо!
И тут в дверь вежливо постучали.
- Par bleu! - прошептал Кирилл. - Открыто!
В каюту боязливо заглянул незнакомый унтер с рыжими бакенбардами. Разглядев Авинова, он сразу как-то приободрился. По-журавлиному коряча ноги, переступил высокий комингс и затворил дверь за собою. Кирилл оторопело смотрел на незваного гостя. "Что за…"
По-своему поняв выражение на лице штабс-капитана, рыжий мигом сорвал с головы матерчатую фуражку.
- Товарищ Юрковский, - сказал он негромко, роясь в кармане, - тут вам просили передать…
Доковырявшись, наконец, до бумажонки, сложенной вчетверо, унтер передал её Авинову. Обалдевший Кирилл механически принял листок, по-прежнему ничегошеньки не понимая. "Что за цирк? - вертелись мысли. - Какой ещё Юрковский? А я здесь при чём? И почему вдруг - товарищ?.."
Рыжий неловко затоптался, его короткие, толстые пальцы нещадно мяли фуражку.
- Виктор Палыч… - залебезил он просительно по стародавней холопской привычке.
По привычке барской, Кирилл выискал в кармане кителя новенькую ассигнацию и одарил ею унтера.
- Премного благодарны! - поклонился тот.
Дверь тихонько закрылась за вышмыгнувшим "почтальоном", а штабс-капитан всё смотрел и смотрел на узкую створку, словно наглядеться не мог.
- И как это понять? - громко спросил он.
Развернув листок, Авинов пробежал глазами послание, написанное печатными буквами. Не поверил, прочёл ещё раз:
Эфенди.
Старый почтовый ящик мог быть засвечен, не приближайтесь к нему. Будете пользоваться новым, в районе Бебек. Вилла Кемаль-паши, ограда, обращённая к морю, третий столб, считая от левого угла. Кирпич с боковой стороны столба, справа, отмечен крестиком. По прочтении сжечь!
Визирь.
Кирилл задом вернулся к койке и осторожно присел. Растерянность была полнейшая. Потом всё же маленькие серые клеточки взяли своё - повертели кубики так и сяк, да и сложили вместе. "Юрковский" плюс "Виктор Палыч" получается Виктор Павлович Юрковский. Он же Эфенди - это такая кличка шпионская, называется "оперативный псевдоним". Эфенди явно не из нижних чинов, он офицер, иначе унтер искал бы адресата в кубриках. Всё правильно: этот рыжий у Эфенди в связных, а сам Юрковский - агент разведки! Причём красный агент. Не зря же - "товарищ"! Тогда Визирь - какой-нибудь… этот… резидент. И тоже - большевичок…
Авинов задумчиво потёр виски. Факты складываются только таким образом, иначе - чепуха на постном масле! Верно, всё верно… Но он-то здесь при чём?!
И тут рассудочный сумрак осветила вспышка озарения - да его ж разыгрывают! Выдохнув с облегчением, Кирилл повеселел даже.
- Вот, мерзавцы! - хмыкнул он добродушно.
Интересно, кто же это его провёл? Авинов снова глянул в записку. Бесполезно. Разве по печатным буквам угадаешь почерк? Гришко, наверное… Или Шевелёв. Томин, тот тоже горазд на… хм… на шалости. Почтовый ящик у них! Шпионы задрипанные… И главное, какое место выбрали - Бебек! Знают же, сволочи, что там Дашка живёт…