- А в Царицын нынче вся "краснота" сбежалась, прибыл даже нарком Сталин. Приказом Троцкого он облечён и военным командованием, и всею гражданской властью. Сам Лейба Бронштейн тоже там. Тоже там… От вас, Кирилл Антонович, потребуется "беззаветное служение трудовому народу", вы должны будете войти в доверие к "товарищам", добиться покровительства комиссаров…
- …И стать "нелегалом", - подхватил Авинов.
- Совершенно верно!
Штабс-капитан снова испустил тяжкий вздох.
- Жалеете? - прищурился полковник.
- Что дал согласие? - спокойно уточнил Кирилл и помотал головой. - Нет. Просто… муторно это - таиться ото всех, быть наособицу, а не в большой, дружной компании…
- Понимаю, - серьёзно кивнул Ряснянский. - Разведчик - всегда одиночка, так уж устроено сие опасное ремесло - шпионаж.
- Ладно, - вздохнул Авинов. - Раз надо, то пошпионим.
- Надо, - сказал с проникновенностью Сергей Николаевич, - очень надо!
- Когда начинать? - бодро проговорил Кирилл.
- С этой самой минуты вы - капитан Виктор Юрковский. Отправляйтесь на встречу с Визирем. Будьте очень и очень осторожны, не выдайте себя. Задерживать резидента красных мы не станем, подержим пока под колпаком - надо сперва вычислить всю их сеть, а уж потом брать разом. Где-то бродят ещё глубоко законспирированные "Паша", "Ага", "Бей", "Султан"… Всё поняли, Вика?
- Да-с, - твёрдо ответил Авинов.
Почти всю следующую неделю, со вторника по воскресенье, Кирилл не покидал Ильдиз-Киоска. Его натаскивали по всем известным эпизодам биографии Юрковского, манере поведения "Вики", обучали ремеслу радиста, прорабатывали легенду - дескать, в боях за Галлиполи контузило капитана, провалялся в госпитале бравый дроздовец. Нынче подлечили чуток, и снова в строй. "Контузия" позволяла объясниться при случае - а ну как подойдёт к Авинову давний приятель Юрковского, и что тогда? "Заготовку" тогда: "Извини, мол, не признал, да уж больно близко снаряд рванул - память отшибло малость…" Но это на самый крайний случай.
Так что пришлось Кириллу зазубривать пароли, явки, десятки имён и фамилий, сверяясь с фото или с описаниями офицеров Дроздовского полка, "товарищей" по большевистской партии, связников… Голова пухла!
Воскресным утром штабс-капитан проснулся усталым, но довольным - кончилась его разведшкола! Упаковавшись в непривычную ему форму Дроздовского полка, Кирилл показался Исаеву.
- Стало быть, с повышением вас? - ухмыльнулся в бороду чалдон.
- Ага, "снял звёздочки"!
- Значить, ваш-сок-родь - бодро сказал ординарец, - на тайную службу идём?
- Шпионить, Кузьмич, - усмехнулся Авинов. - Будем розоветь, пока не покраснеем!
- А от хрена с морквой! - энергично выразился Елизар, складывая крепкую дулю. - Кхым-кхум…
На улице они разделились - Исаев остался по хозяйству хлопотать, а Кирилл пошагал в город. На задание.
Вертя головой, то и дело щупая нагрудный карман френча, где лежали деньги, Авинов добрался до бывшего Ипподрома, в пору цезарей и базилевсов - древнего ристалища, а ныне обсаженного кипарисами пустыря. Посередине голого поля торчал египетский обелиск времён Тутмоса да "серпантина" - фонтан в виде трёх сплетавшихся змей из позеленевшей бронзы. Давным-давно эллины установили его в Дельфах как памятник победы при Платее. Одну из змеиных голов разбил какой-то там султан, но парочка ещё скалилась.
Авинов внимательно осмотрелся. На Ипподроме он был третьим - в сторонке от древностей турок пёк каштаны на жаровне, а добер молодец в костюмчике не по размеру тёрся возле обелиска, пялясь на каменный столп, помнивший фараонов, и задирал голову так высоко, что слетала шляпа-канотье.
Кирилл, словно подражая ему, обошёл "серпантину", примечая три жирных крестика в рядок. Сердце забилось чаще - это был знак, извещавший посвящённых о том, что явочная квартира на Гранд-рю-де-Пера не "засвечена" и не провалена. Иди спокойно, товарищ Юрковский!
Недобро усмехнувшись, Авинов повернулся к Святой Софии и перекрестился. Собор стоял, словно пышный торт в окружении четырёх свечей-минаретов. "Свечи" таяли, аккуратно разбираемые по кирпичику, и оттого чудилось, будто громадный купол церкви вырастает, ещё выше воздымаясь в небо.
- А от хрена с морквой! - пробормотал Кирилл.
Извилистой улочкой он пошагал к Золотому Рогу. Под ногами его лежал самый край Европы, но вокруг цвела и пахла Азия, дремотный, едва разбуженный Восток. Вон, посреди тротуара присел на корточки худущий, но с огромными усами кафеджи - подаёт кофе в маленькой, с наперсток, чашечке очередному жаждущему - толстяку в феске, занявшему маленькую табуреточку. На подоконниках, за витыми решётками, сидели турецкие проститутки. Завидя белого офицера, они разом оживились, принялись шлёпать себя по голым животам и выкрикивать: "Рус! Рус! Карашо!" А на перекрёстке плясали два дервиша - босые, в длинных халатах и в высоких шапках, они кружились, будто в забытьи, отрешившись от всего земного…
Выйдя на мост, переброшенный через Золотой Рог, Кирилл взял курс на круглую, величественную башню Галаты, что высилась, подобно маяку. Мост оккупировали рыбаки - долгими часами они выстаивали с удочками, как живые памятники терпению, кучкуясь ближе к берегам залива. Видать, недолюбливали середину, где их бдению мешали разводные пролёты.
Подъём к Пере был крут, и Авинов не стал тащиться вверх, отбиваясь от назойливых духанщиков, как в первые дни по прибытии в Константинополь. Он сразу прошёл ко входу в туннель - так здесь называли подземный фуникулёр. Купил билет и занял место в вагончике.
Своды туннеля плавно поползли мимо, сверху вниз, под горку. Так бы всю жизнь - медленно и спокойно возвышаться… Нет же, скачешь, скачешь, как сумасшедший, по грязи, по трупам. В пыли и на жарище, под дождём, в метель…
Выйдя на площади Токатлиан, Кирилл зашагал по Пере. Это был Невский проспект Константинополя, его Бродвей и Елисейские Поля. Здесь, в роскошных номерах отеля "Пера-Палас", проживали адмирал Колчак и генерал Юденич, назначенный главноначальствующим Византийской области. В саду Пти-Шан играла духовая музыка, звякал на поворотах красный трамвайчик, томный голос Вертинского наплывал из кабаре "Чёрная роза"…
Лишь пройдя мимо отеля "Токатлиан", Авинов заметил за собою слежку - и вспотел. За ним шёл давешний пижон в костюмчике, с тросточкой и в шляпе-канотье. На Ипподроме этот типчик не привлёк особого внимания штабс-капитана. Но почему он не насторожился после? Почему-почему… Да потому, что даже и не думал проверяться!
Кирилл плотно сжал губы. Тоже мне, "шпиён" выискался! Срамота… Или это всего лишь совпадение? Просто молодчику с ним по пути. Разве не может быть такого? Может!
Задержавшись у витрины пассажа "Ориенталь", Авинов снял малиновую "фураньку" и пригладил рукою волосы. Зеркальное окно отразило его преследователя - пижон тоже остановился, якобы для того чтобы достать из кармашка верный свой брегет на цепочке и посмотреть, сколько ж там времени натикало.
Та-ак… Значит, всё-таки "хвост"… Ла-адно…
Штабс-капитан надел фуражку, мимоходом козырнув седому полковнику, прогуливавшемуся под ручку с дамой, и перешёл улицу.
Вот и явка - крошечный магазинчик, будто сплюснутый соседними домами. Яркая вывеска извещала, хоть и не совсем грамотно, но крупными буквами: "КАВРЫ".
Переступив порог заведения, Кирилл попал в прохладу и полутьму. Ковры тут были везде - под ногами, на стенах, только что не на потолке. Посреди комнаты сидел, скрестив ноги, старый турок с пышной седою бородой валиком, в затрапезном халате и непременной феске. Наверное, это и был Бехаеттин Шакир. Завидев посетителя, он мигом сварганил чашечку кофе с рахат-лукумом для Авинова.
Штабс-капитан подумал - и тоже сел "по-турецки". Принял кофе, отпил… Хм. Весьма…
- Мне бы хорасанский ковёр, - медленно проговорил Кирилл, - но чтоб узор как на ширазском.
Бехаеттин, если это был он, нисколько не изменился в лице. С прежним безразличием глядя то в пол, то в простенок между парой грязных окошек, турок словно изучал орнамент на бесчисленных коврах.
- А дэнга у бэй-эфенди водится? - измолвил он равнодушно.
Кирилл протянул ему две юспары. Торговец сграбастал монеты и легко поднялся. Шаркая тапками-кавушами, исчез в незаметной двери, раздвинув пыльные ковры. Стало тихо, только с Перы по-прежнему долетал невнятный шум голосов да звяканье трамвая.
Авинов глянул в окошко, засиженное мухами, и встретился взглядом с давешним молодчиком в канотье. Молодчик улыбался.
"Ловушка?.." - мелькнуло у штабс-капитана. Этот тип перекрыл выход… Рука Кирилла непроизвольно сдвинулась, нащупывая любимый парабеллум. Прикосновение к пистолету словно разрядило напряжение. Он всё сделал правильно, в точности как наставлял Визирь. Хм. А если в послании отсутствовало нечто важное? Привычное для красных, как бы само собой разумеющееся и лишь ему одному неведомое? Что тогда? "Что-что… - подумал штабс-капитан. - Опорожню обойму - и уйду. Или не уйду…" "Кысмет", как османы говаривают. Судьба…