- Вполне возможно, - охотно согласилась Анастасия Федоровна. - Я-то пришла в музей в девяносто первом, как раз перед реформой, и всю свою трудовую деятельность провела в этих стенах. И в мои годы уже не стоял вопрос расширения и обогащения экспозиции. Старались сберечь хотя бы то, что есть. И к сожалению, наступил момент, когда все наши старания оказались напрасны.
- В чем дело? - удивился Лобов.
- Я же вам говорила уже - наш музей закрывают, вернее, он переезжает, а здание наше передают районному филиалу организации под названием "Облагрохолдинг".
- А что же будет с экспозицией? - поинтересовался Валентин.
- Картины останутся пока здесь, так как в новом помещении совершенно отсутствуют условия для их хранения, а вся остальная экспозиция переедет в бывшее здание ткацкой фабрики.
- Это красное такое, с высокой трубой? - уточнил Валентин.
- Да. Фабрика просуществовала до девяносто девятого года, но в двадцать первый век уже не переползла - обанкротилась окончательно. Сейчас там все разорено, даже оконные рамы порастащили. Как мы будем там существовать? Ума не приложу!
- Кто же придумал эту рокировку? И что за агрохолдинг такой важный?
- Глава районной администрации. Здание-то музея на балансе у администрации находится. А районный филиал "Облагрохолдинга" возглавляет супруга районного главы.
- Тогда все понятно. Здание с довеском в виде картин - лакомый кусочек.
Анастасия Федоровна лишь пожала плечами и печально улыбнулась.
- У нас уже все уволились. Я доработаю до конца недели и тоже уйду. Музей в совершенно разгромленном здании - это форменное издевательство. И хотя у нас в городе почти невозможно найти работу, устраивать музей на руинах я не буду.
- Вы не торопитесь, Анастасия Федоровна, увольняться, - посоветовал ей Лобов. - Может быть, мы сумеем вам помочь.
- Каким образом? - У Анастасии Федоровны от удивления даже глаза округлились.
- П-пока не знаю, - замялся Лобов. - Но не торопитесь прощаться со своим музеем. Скажите-ка нам лучше - есть ли у вас в музее, может быть, где-нибудь в запасниках, какой-нибудь предмет возрастом в несколько сотен лет?
- Нет…
- А какое здание самое старое в городе?
- Фабрика. Тысяча восемьсот семидесятого года.
- А церковь?
- Что вы… Новодел. Построили за три последних года.
- Мы так и подумали. Печально.
- Печально? Почему?
Лобов натужно рассмеялся:
- Да так… Просто мы большие любители старины и нам очень нужна какая-нибудь старинная вещь. Необязательно дорогая.
- Н-ну… - Она лукаво улыбнулась. - Если вы поможете мне отстоять музей, то, возможно, я тоже сумею вам помочь.
- А фотография главы районной администрации в вашем музее имеется? - поинтересовался Лобов.
- Как же… Вот она. - Анастасия Федоровна указала на небольшое фото в самом конце выставочной экспозиции. - Глава администрации вместе с коллективом музея. И супруга его здесь же. Между ним и мной стоит.
- Можете мне ее одолжить?
- Без проблем. - Она сняла фотографию со стены и, не вынимая ее из рамки, протянула Лобову.
- Как его величать? - уточнил Лобов.
- Стосуров Игорь Ростиславович.
- Ничего не обещаю, - Лобов понизил голос до шепота, - но у меня в Калуге неплохие связи. Попробую надавить. Но как бы все ни сложилось, о нашем разговоре - никому. - Он дотронулся указательным пальцем до своих губ.
- Заметано.
Когда, вкусив плодов духовных, лобовская троица, выйдя из музея, направилась в сторону торгового центра, Вера, не удержавшись, подпустила шпильку:
- Сознайтесь, Роман Михайлович, что эта хранительница древностей произвела на вас неизгладимое впечатление. Боже мой, вы были с ней так галантны… А на прощание даже шептали и пальчик к губкам прикладывали… Никак очаровать ее пытались?
- Что вы, Вера? - изумился отставной разведчик. - О чем вы? Элементарная вежливость при ведении деловых переговоров с женщиной.
- Ну-ну, рассказывайте… - не унималась раздосадованная докторша. - А то я не видела, как эта старая грымза пыталась вас охмурить. И голосок ангельский, и улыбочка за улыбочкой…
- Ты неправа, Вера, - попытался вклиниться в разговор Валентин. - Никакая она не старая грымза. Очень даже милая женщина, слегка за тридцать.
- И этот туда же. Вы только полюбуйтесь на себя, - зло прошипела Вера. - Тоже мне работники тайного фронта… Властелины сознания и подсознания… А пятидесятилетняя провинциальная кокетка очаровала вас и подчинила своей воле, как подростков.
На счастье Романа Михайловича и Валентина, вход в торговый комплекс был уже в нескольких метрах, и ревнивая докторша вынуждена была умолкнуть, дабы не обращать на себя внимания посторонних. Запланированный коротким и точечным, шопинг получился долгим и, пожалуй, избыточным. Во всяком случае, после его окончания троица загрузила в багажник не только тортик и бутылочку вина, но и несколько огромных, набитых покупками пакетов.
- Поедем смотреть на здание фабрики? - поинтересовался Валентин, когда они уселись в машину.
- Восемьсот семидесятый год… - Лобов скептически скривил губы. - Слишком близко. Разве что только для отработки метода… Давай дождемся, что нам предложит Анастасия Федоровна, а потом будем решать, как нам быть. А пока в свою очередь поможем ей. Сегодня отдыхаем, как договорились, а завтра с утра ты, Валентин, заставишь этого Стосурова отменить его распоряжение насчет музея.
Выполнение поставленной задачи для Валентина не составило особого труда, и к обеду следующего дня Лобов, Валентин и Вера вновь нанесли визит гостеприимной хозяйке Ореховского краеведческого музея. Анастасия Федоровна встретила их чуть ли не с распростертыми объятиями.
- Представляете, - громко принялась рассказывать она своим посетителям, - я только что получила новое распоряжение главы районной администрации! Стрельниковский дом нам вернули! А "Облагрохолдинг" расположится в здании фабрики! И нам добавили еще две ставки охранников! И подняли на пятьдесят процентов зарплату! Это невероятно!
- Я же говорил вам, что у меня есть кое-какие связи в Калуге, - спокойно отреагировал на ее сообщение Лобов.
- Спасибо вам преогромнейшее, Роман Михайлович! Но… Не обманывайте меня, вы не из Калуги. Вы из Москвы.
- С чего вы взяли? - спросила Вера. Может быть, спросила несколько резче, чем дозволяется правилами хорошего тона.
- У вас у всех взгляд одинаковый.
- И какой же у нас взгляд?
- Оценивающий. Так смотрят все москвичи. Любой предмет ли, человека ли они оглядывают так, словно прикидывают, сколько он может стоить и смогут ли они его купить.
Лобов рассмеялся:
- Ох, чувствую, Анастасия Федоровна, не любите вы москвичей. Что ж нам, бедным, делать-то? Как заслужить ваше прощение за свои циничные, оценивающие взгляды?
- Ничего. Ничего я не имею против москвичей. Просто условия жизни формируют определенные стереотипы поведения. - Анастасия Федоровна спохватилась: - Да что же я все не о том? Подождите, я кое-что для вас приготовила. - Она исчезала за дверью своего кабинета и через мгновение вновь появилась в холле. - Вот! Смотрите, что у меня для вас есть! - На ее открытой ладони лежал какой-то небольшой предмет.
Осторожно, двумя пальцами Лобов взял предмет с ее ладони. Это был браслет. Невзрачный, темно-серого цвета, шириной в сантиметр-полтора и толщиной в полсантиметра. Внутренняя поверхность у него была гладкой, без каких либо клейм или значков, а на наружной поверхности была отлита или вычеканена собака. Туловище у собаки было длинным, а ноги - короткими. Ее можно было бы назвать таксой, если бы не длинный хвост, описывающий петлю вокруг собаки. Браслет был явно не женский. Судя по его диаметру, он был рассчитан на мощную мужскую руку. Тщательно осмотрев его, Лобов надел браслет на запястье.
- Хм, мягкий… Что это за материал?
- Олово, - ответила Анастасия Федоровна. - Вы же сказали, что вас интересует древняя, пусть и недорогая вещь?
- Да, да, конечно! - воскликнул Лобов. - Эта вещь нас вполне устраивает. С вашего позволения я оставил бы ее у себя месяца на три-четыре.
- Я дарю ее вам. Трудно сказать, сколько ему лет, но вроде бы он принадлежал нашему родоначальнику. Семейное предание гласит, что он был опричником во времена Ивана Грозного. Но даже его фамилию я вам сообщить затрудняюсь, так как браслет почему-то всегда передавался по женской линии - от матери к дочери или от бабки к внучке. Странная традиция, правда?
- Да уж…
- Не знаю, предание ли это или просто бабушкина интерпретация, но, когда она мне его передавала, взяла с меня клятву, что я никогда его не отдам ни сыну, ни внуку. Считается, что если браслет будет носить мужчина нашей крови, то в нем воплотится наш родоначальник, тот самый опричник. И станет этот мужчина душегубом, каких только поискать. А у меня, как назло, два сына. Так что передавать браслет по наследству мне некому. Разве что внучек дождаться? Но уж слишком долго ждать. Вот я и решила прервать традицию и удалить браслет из семьи навсегда. Владейте им, Роман Михайлович. Надеюсь, вы не боитесь проклятия браслета?
- Я? Ни в коем случае, - уверенно заявил Лобов, а про себя подумал: "Вроде никакой отрицательной энергии на браслете не ощущается, но вернемся к себе, надо будет его тщательно протестировать самому и дать его на проверку Валентину. Одно дело - простой материальный носитель времени, и совсем другое - магический артефакт. Хотя семейное предание, скорее всего, просто сказка-страшилка".