Взгляды, которыми обменялись Рага и Тиштрия, были вполне красноречивыми. Как и подобает разумному господину, Митридат сделал вид, что ничего не заметил. Слуги нагнулись и принялись выпалывать кусты и траву. Сначала они двигались с покорной медлительностью, присущей всем слугам за нежеланной работой, но потом и они начали проявлять интерес, быстро натыкаясь на новые и новые черепки.
- "Фемистокл, сын Неокла", - читал Полидор снова и снова, пока это однообразие не было наконец нарушено: - "Фемистокл из Фреаррия". - Он повернулся к Митридату и задумчиво повел бровью. - Я думаю, мы можем предположить, что это тот же самый человек, о котором говорится на всех остальных черепках.
- Э… да. - Митридат уставился на гору черепков, растущую у ног Полидора. Он начал ощущать себя колдуном, чье заклинание оказалось сильнее, чем он ожидал.
У слуг его были свои соображения.
- Так кто, по-твоему, был этот Фемис-как-его-там? - спросил Тиштрия Рагу, с трудом выкорчевывая вместе с ним особенно упрямый куст.
- Наверное, какой-нибудь торговец собственным задом, написавший свое имя, чтобы привлечь побольше покупателей, - выдохнул Рага. Митридат, слышавший все это, вовсе не склонен был отмахиваться от подобного умозаключения. Ничего лучшего ему в голову пока не пришло.
Так прошло некоторое время.
- "Фемистокл, сын Неокла", - сказал Полидор, положив в общую кучу еще один черепок. - Это уже… девяносто второй.
- Достаточно. - Митридат воздел руки к небу. - Так мы промучаемся все лето. Я думаю, у нас есть дела и поважнее.
- Уж не развалины ли часом? - лукаво спросил Полидор.
- Ну, раз уж ты спрашиваешь, то да, - сказал Митридат со всем достоинством, на которое был способен. Он раздраженно махнул ногой в направлении черепков. - Оставим этот мусор здесь. Не вижу от него никакой пользы. Разве что как доказательство странности афинян. И уж никак не прославит Хсриша Завоевателя, а через него и нашего Хсриша Четвертого, да продлит Ахура Мазда царствование его, рассказ о том, как он одолел народ безумцев.
Слуги встретили эти слова смехом - в конце концов, они тоже были персами. Полидор выдавил из себя кривую улыбку. Всю дорогу назад к разрушенному зданию на площади он хранил молчание.
Когда четверо спутников наконец достигли цели, эллин быстро пришел в хорошее настроение снова, ибо он увидел, что и сам может посмеяться над другими.
- Это здание называется "Стоа Василиос", - сказал он, указывая на буквы, вырезанные на поваленном кусочке фриза. - "Царский Портик". Если уж мы пришли сюда узнать о царях, то нам следовало начать именно отсюда.
Митридата одновременно охватили унижение и возбуждение. Возбуждение оказалось сильнее:
- О добрый Полидор, ты был прав. Найди мне здесь, если можешь, список афинских царей. Последним, конечно же, будет тот человек, которого победил Хсриш. - После чего, добавил он про себя, я смогу наконец убраться из этих развалин и всей этой захудалой сатрапии.
Рага и Тиштрия, возможно обуревамые той же надеждой, бросились на поиски с пылом, втрое большим по сравнению с охотой за черепками. Камни, нетронутые со времен персидского нашествия (если не считать ветра, дождя и снующих вокруг мышей), зашевелились под руками занятых поисками слуг.
Митридат нашел первую новую надпись сам, но он уже научился не слишком радоваться при виде нацарапанных на стене слов. Тем не менее он подозвал к себе Полидора.
- "Фриних думает, что Эсхил прекрасен", - послушно прочел эллин.
- Примерно этого я и ожидал, но всякое бывает, - кивнул Митридат и продолжил поиски. Он был кастрирован еще до полового созревания, и вожделение было ему не менее чуждо, чем пейзаж измочаленных афинских развалин. Он знал, что никогда не поймет, что же заставило этого Фриниха заявить о своей страсти к красивому мальчику. Когда Митридат был достаточно молод, он иногда использовал вожделение - вожделение других мужчин - для своей собственной пользы. Иногда он задумывался о том, каково же все-таки это ощущение, но это любопытство было не более чем отвлеченным.
И тут Рага издал крик, разом выбивший из головы евнуха всю эту чепуху:
- Тут большая плита, покрытая буквами! - Все бросились посмотреть. Слуга продолжил: - Я увидел, что тут не одна плита, а целых две, и белая плита закрывает серую. Тогда я сумел столкнуть белую, и вот посмотрите! - Он был так горд, словно сделал эту надпись сам.
Митридат обмакнул перо в чернила и приготовил свой папирус.
- Что тут говорится? - спросил он Полидора.
Эллин принялся нервно перебирать волоски в своей бороде, переводя взгляд с надписи на Митридата и обратно на надпись. В конце концов нетерпеливый взгляд евнуха заставил его заговорить:
- "Это показалось благом совету и народу…"
- Что-о? - Митридат подскочил как осой ужаленный. - Опять эта бессмыслица про совет и народ? А где же список царей? Во имя Ахуры Мазды, где же его искать, как не в Царском Портике?
- Мне это неизвестно, о великолепныйсарис, - резко сказал Полидор. - Однако да позволено мне будет продолжить чтение. Уверяю тебя, этот камень поможет тебе в достижении цели.
- Очень хорошо. - Это не было очень хорошо, но что Митридат мог поделать? Преодолевая брюзжание, он приготовился слушать дальше.
- "Это показалось благом совету и народу", - продолжил Полидор, - "с родом Ойнея во главе, Файниппом, исполняющим обязанности председателя, Аристоменом, исполняющим обязанности секретаря, Клистен предложил следующие меры по поводуостракизма…"
- Во имя Аримана, что такое "остракизм"? - спросил Митридат.
- Что-то, связанное с "острака" - черепками. Прошу прощения, о великолепныйсарис, но я не знаю, как выразить это по-арамейски точнее. Но в любом случае слова на камне обьясняют это лучше меня, позволь мне только продолжить.
Митридат кивнул.
- Благодарю тебя, о великолепныйсарис, - сказал Полидор. - На чем это я остановился? Ах, да: "по поводуостракизма: пусть каждый год народ решает, желает ли он провестиостракофорию." - Увидев, как Митридат закатил глаза, Полидор обьяснил: - Это означает собрание, на которое приносят черепки.
- Я полагаю, эти слова ведут нас к некоей цели, - грозно сказал евнух.
- Мне кажется, что да. - Полидор вновь повернулся к исписанному камню. - "И пустьостракофориясостоится, если будет подсчитано больше человек за нее, чем против. Если наостракофориибудет подсчитано более шести тысяч черепков, то пусть тот, чье имя появилось на самом большом числе черепков, покинет через десять дней Афины на десять лет, и пусть все это время сохранится за ним его имущество. Да принесет это афинскому народу удачу".
- Изгнать черепками? - сказал Митридат, царапая пером по папирусу. - Даже для Яуны мне это кажется возмутительным. - Потом он переглянулся с Полидором, после чего они оба уставились туда, откуда только что пришли. - Рага! Тиштрия! Идите соберите черепки, на которые мы смотрели. Я думаю, они нам все же могут понадобиться. - Слуги удалились.
- Я тоже так думаю, - сказал Полидор. - Позволь мне продолжить чтение: "Вот кому было приказано покинуть город: в год, когдаархонтомбыл Анкис…"
- "Архонтом"? - переспросил Митридат.
- "Архонт" - это что-то вроде чиновника, - пожал плечами Полидор. - Это означает "вождь" или "правитель", но если человек может занимать эту должность всего один год, разве могла она быть сколько-нибудь важной?
- Я полагаю, что нет. Продолжай.
- "…в год, когдаархонтомбыл Анкис - Гиппарх, сын Харма; в год, когдаархонтомбыл Телесин - Мегакл, сын Гиппократа; в год, когдаархонтомбыл Критий…" - Эллин остановился. - Похоже, что в тот год не изгнали никого. А в следующем году, когдаархонтомбыл Филократ, изгнан был Ксантипп, сын Арифронта, а потом опять никто, а потом… - Он сделал паузу для пущего эффекта. - …Фемистокл, сын Неокла.
- Ну-ну. - Митридат яростно водил пером по папирусу, останавливаясь лишь для того, чтобы изумленно покачать головой. - Выходит, народ и впрямь делал во всех этих случаях выбор. Без царя, который бы им руководил.
- Похоже на то, о великолепныйсарис.
- Как странно. А этому…остракизму, - Митридат с трудом произнес яунийское слово, но слова с таким значением не было ни в арамейском языке, ни в персидском, - подвергся ли кто-нибудь еще?
- В следующие два года - нет, о великолепныйсарис, - сказал Полидор, - но в тот год, когдаархонтомбыл Гипсихид, афинский народ выбрал изгнание для Ксеркса, сына Дария, которым может быть только Царь Царей, Завоеватель. Я полагаю, что это был последний жест сопротивления - на Гипсихиде списокархонтоввнезапно обрывается.
- Похоже, что ты прав. Значит, они попытались изгнать Хсриша, да? Очень им это помогло. - Митридат закончил свою запись. Появились слуги, несущие в кожаном мешке черепки, которые помогли изгнать человека. Перед слугами простирались длинные тени - Митридат удивленно заметил, что солнце почти дошло до каменистого западного горизонта. Он повернулся к Полидору: - Пока мы вернемся в Пирей, будет уже темно. Падать в не увиденную мной яму как-то не хочется. Может, проведем здесь еще одну ночь, а утром вернемся при свете?
Эллин кивнул:
- Мне это кажется хорошей мыслью, если ты доволен найденным тобой знанием.