Нас ведут к скалам, обрамляющим плато с запада. Поимщиков четверо, все вооружены. Это очень странные люди. Они не похожи на тех афганцев, которых я видел до этого. Высокие, в подпоясанных широкими поясами холщовых рубахах и меховых шапках, бородатые, они почти не разговаривают, лишь обмениваются короткими фразами на непонятном языке. Нефедов его не знает. Он несколько раз пытается заговорить, используя фарси, пушту, хинди, английский - безрезультатно. Теперь профессор бормочет что-то себе под нос, словно бы вспоминая.
Но самое главное даже не язык и одежда. Те, кто задержал нас и сейчас конвоирует к скалам, вооружены старинными ружьями с кремневыми замками. И еще у них русые волосы и светлые глаза.
Вот и скалы. Мы останавливаемся между двух красноватых утесов. За ними - каменная стена и черный зев пещеры. Один из русоволосых прикладывает руку ко рту и что-то кричит. Раздается ответный крик и из пещеры выходят несколько человек. Они тоже вооружены диковинными старинными ружьями, а впереди важно шагает исполинского роста мужик с окладистой бородой. В нем никак не меньше двух метров. За его пояс заткнут жуткого вида топор, настоящая секира. У мужика ярко-зеленые глаза под кустистыми бровями. Взгляд пронзительный и грозный. Он меня пугает. Нефедову тоже явно не по себе.
- Не дергайся, - шепчет он мне. - Кажется, я догадываюсь, кто эти люди…
- Кто?
Ответить профессор не успевает - бородач, внимательно оглядев нас, что-то говорит и указывает могучей рукой на щербатую каменную глыбу. Я получаю чувствительный удар прикладом в спину и закашливаюсь. Нефедова тащат к глыбе едва ли не волоком.
Вижу вблизи поверхность камня. Щербины на нем - явно следы от пуль. И тут до меня доходит - да это же расстрельная стена! Здесь приняли смерть десятки, если не сотни человек!
А теперь, выходит, наша очередь?
Предводитель басом выкрикивает несколько слов. Русоволосые выстраиваются в десяти шагах от нас, поднимают ружья.
- Стойте! - кричу я, размахивая руками. - Так нельзя! Мы же вам ничего не сделали!
Великан хохочет, уперев руки в бока. От его смеха кровь стынет в жилах. Стрелки взводят курки. Неужели все, конец? Вот так буднично, просто - поймали, отвели к камню и расстреляли? За что?
И тут Нефедов начинает говорить, срывающимся голосом тщательно произнося незнакомые мне слова. Я вижу, как меняется выражение лица предводителя. Он явно понимает то, что говорит профессор. И это злит бородача. Теперь ему не до смеха. Выкатив глаза, он отрывисто командует - и опустившиеся было ружья вновь поднимаются.
- Не помогло, - тихо, с сожалением, бормочет Нефедов. - Прощай, Артем.
Прощай?! Волна холодной ярости поднимается во мне, ослепительная вспышка на долю секунды затмевает глаза. Кто смеет угрожать мне смертью? Какие-то горцы, дикие аборигены этого медвежьего угла? Как поступил бы на моем месте Темуджин? Да он одним своим словом остановил бы стрелков!
Я делаю шаг вперед и ору в черные зрачки ружейных стволов:
- Козлы бородатые! Ну-ка ведите меня к своему начальнику! К главарю, к шаху, хану или кто там у вас! Я - Артем Новиков, кандидат в олимпийскую сборную СССР, а это профессор Нефедов. Нас нельзя убивать!
- Не старайся, они все равно не понимают, - вздыхает за спиной Нефедов. - Это калаши. Они безжалостны к чужакам.
- Калаши-малаши - мне пофиг! - я опять закашливаюсь. Пот заливает мне глаза, белый халат весь в пятнах. От слабости подгибаются ноги.
Ловлю взгляд крайнего стрелка и понимаю - он готов нажать на курок. Остальные тоже. Увы, я - не Темуджин. Вспышка ярости окончательно выматывает меня, но не приносит нам никакой пользы. Счет идет на секунды.
Пронзительный крик, похожий на клекот орла, разносится между скал. Из пещеры выбегает старик в зеленом плаще. Длинные пряди свисают на изрезанное морщинами лицо, борода расчесана надвое и заплетена в косы. Этот человек настолько стар, что его седые волосы пожелтели, как осенняя трава. Не переставая кричать, старик семенит к великану с секирой, машет перед его невозмутимым лицом скрюченным черным пальцем. Потом он подходит ко мне, с явным благоговением касается края медицинского халата. На Нефедова старик тоже обращает внимание, оглаживая бритую голову профессора.
И торжествующе кричит, потрясая руками:
- Пилилак! Пилилак!!
Дальше происходит что-то невообразимое. Стрелки опускаются на одно колено, кладут ружья на земли и склоняют головы, прижимая правые руки к груди. Здоровяк с секирой чуть медлит и следует примеру своих людей. То же проделывает и старик.
Они кланяются нам!
- Чертовщина какая-то, - недоуменно шепчет Нефедов.
У меня все плывет перед глазами. Земля уходит из-под ног. Последнее испытание оказалось соломинкой, сломавшей спину верблюда. Я падаю на бок, больно ударившись локтем. Все заволакивает тьма…
В себя прихожу от яркого света. Рядом с моим лицом покачивается пылающий факел. Я тоже покачиваюсь, лежа на полотняных носилках. Вокруг - темнота. Впереди угадывается свет еще одного факела. Соображаю, что меня несут через пещеру. Прислушиваюсь и различаю сквозь шорох шагов голоса. Один принадлежит Нефедову, второй - старику, который остановил расстрел. Они о чем-то беседуют, время от времени громко повторяя слова. Иногда Нефедов ругается - старик, видимо, не понимает профессора.
"Он сказал, что этих людей называют калаши, - мысли мои разбегаются, как весенние ручейки. Судя по всему, опять поднялась температура. - Калаши, калаши… Никогда не слышал о таких. Светлые волосы, светлые глаза, "громовые знаки"… Интересно, куда они меня несут?"
Факел выхватывает из темноты желтоватую стену пещеры. С нее скалятся какие-то зубастые чудища. От неожиданности дергаюсь, потом понимаю, что это фрески. Наскальные рисунки. Но испуг не проходит бесследно - я теряю сознание…
Полумрак. Я лежу, укрытый мягкой шкурой, на лежанке у стены. Надо мной сквозь дымовое отверстие в потолке синеет кусочек неба. Возле него подвешены на крюках какие-то темные предметы, наверное, обереги от злых духов. В очаге потрескивают дрова. Пахнет травами и вареным мясом. Хорошо, спокойно. Ничего не болит, ничего не волнует. Ничего не нужно делать. Можно просто лежать, смотреть на небесную заплатку в потолке и улыбаться.
Скорее всего, я умер. Душа моя перенеслась через годы и расстояния и воплотилась в теле человека из какой-то далекой эпохи. Быть может, даже в теле древнего монгола. Точно, я в юрте! А вокруг расстилается бескрайняя степь, напоенная ароматами разнотравья. У меня наверняка есть жена, дети, стадо овец, пара волов и верный конь. Вечное Синее небо благосклонно к своему сыну - в моем курене достаток и благополучие.
Быть может, я - Темуджин? Не исключено. Видимо, серебряный конь сделал меня тем, чью судьбу я наблюдал в течение долгого времени, с кем я практически сроднился. Меня ждет жизнь, полная великих свершений. Вот сейчас в юрту войдет Борте и скажет: "Вставай, лежебока! К нам скачут твои верные нукеры Боорчу и Джелме. Они везут благие вести. Вставай, солнце уже высоко".
Я слышу шаги. Неужели и вправду Борте?
В юрту входит девушка. Она прекрасна. Высокая, стройная, в сером платье с вышивкой и шерстяной безрукавке, девушка похожа на принцессу из сказки. У нее длинные золотистые волосы, заплетенные в косы, на голове пестрая шапочка, расшитая кусочками лазурита и бирюзы. Чуть вздернутый нос, полные губы, плавная линия шеи. И глаза. Огромные, густо-синие, в опушке длинных ресниц. Девушка улыбается, ставит на низенький столик глиняный горшок. Над посудиной поднимается пар.
Это не Борте. И лежу я не в юрте, потому что не бывает юрт с каменными стенами. Где же я?
И кто я?
Красавица подходит ко мне, продолжая улыбаться. Она певучим голосом произносит несколько фраз на непонятном языке, откидывает укрывающую меня шкуру.
Черт, я голый! Совсем, не считая фигурки коня на шее. Пытаюсь вернуть шкуру на место, прикрыться - и понимаю, что не могу пошевелиться от слабости. Девушка тихонько смеется, подхватывает горшок и начинает намазывать меня остро пахнущей горячей жижей.
- Ты кто? - шепчу я.
- Ее зовут Телли, - раздается от порога знакомый голос. - Телли, дочь Атхи, князя махандов.
Нефедов! Я дергаюсь, приподнимаю голову, чтобы увидеть профессора. Девушка сгоняет с лица улыбку, сводит бровки над переносицей и легонько надавливает мне пальцами на лоб, опуская голову на лежанку. Я не понимаю смысла сказанных ею при этом слов, но общая интонация узнаваема: "Больному нужен покой. Выйдите отсюда!".
Похоже, я угадал. Нефедов очень почтительно отвечает все на том же неизвестном мне языке, скороговоркой добавляет по-русски:
- Артем, я зайду позже, поправляйся.
Он уходит. Намазав грудь, плечи и шею, Телли легко, словно мешок с сеном, переворачивает меня на живот и покрывает варевом спину. Я изнываю от невозможности как-то сгладить неловкость ситуации. Нет, будь это все в больнице, а на месте золотоволосой девушки - медсестра, я бы не переживал. Врачей не надо стесняться, это все знают с детства. Но память уже вернулась ко мне. Я не в больнице. А Телли - никоим образом не медработник. И потом - она красивая. Она мне нравится, это я понял сразу, как только увидел девушку. Может быть, она понимает английский?
- Ду ю спик инглиш? - шепчу я, проклиная себя за тупость. Ну, вот ответит она сейчас: "Йес, ай ду", - и что? Мои познания в английском ограничены двумя десятками фраз. Читать-переводить я еще могу, а вот говорить… Что я смогу ей сказать на языке Шекспира и Маргарет Тэтчер? "Май нейм из Артем", "Я лив ин юэсэса", "Ай эм стьюдент"? Да и какой я, к чертовой матери, стьюдент! Я - дезертир и убийца.
- Т-с-с-с! - интернационально просит помолчать Телли.