- Но… - несколько ошарашенный услышанным, начал Гогенштауфен, - даже один из них добыть будет весьма непросто. Хотя, как тебе известно, я намерен потягаться за императорский трон.
- Доверься мне. - Никотея успокаивающе погладила нежными пальчиками щеку герцога. - Доверься и чти во мне не бессловесную наложницу, а императрицу. Ты станешь вторым в этом мире после Господа.
- Я клянусь, - обескураженно произнес Конрад Швабский.
- Я знала, милый. Знала и верила тебе, - проворковала Никотея с той же интонацией, с какой шептала подобные фразы персиянка Мафраз, рассказывая свои бесчисленные сказки. - Обними же меня, мой повелитель!
И она обвила руками шею мужа, прижимаясь к нему всем телом.
Глава 2
Всякий волен погубить свою душу, если ему нравится.
Джакомо Казанова
Отряд в две дюжины всадников двигался к Корнуоллу. Среди воинов внимательный глаз легко мог распознать суровых голубоглазых варягов, темнокудрых херсонитов, русоволосых бородачей с берегов Данпра, ну и, конечно же, коренных обитателей здешних мест - бриттов. Впрочем, по мнению тех, кто видел это небольшое воинство в деле, оно отличалось не только пестротой личного состава, но и отменной боевой выучкой.
Несложно было понять чувства короля Гарольда III, когда его недавний соратник - храбрый сицилийский граф Квинталамонте - испросил разрешения отправиться на родину. Без особой радости государь бриттов отдал распоряжение предоставить Камделю со свитой один из кораблей, приписанных к портам королевства. Будь Мономашич более сведущ в местной географии, он бы удивился, отчего вдруг графу понадобилось направляться в Корнуолл вместо того, чтобы сесть на корабль прямо в Лондоне. Но Мстислав, пусть даже и принявший имя Гарольда III, еще плохо знал расположение портов собственной державы.
- …Капитан, шо паришься по поводу корабля, как та непареная репа? - увещевал друга Лис. - Кому какое дело, откуда и куда мы уходим в туманную даль? С этим мандатом я так отполирую уши первого же крупно попавшего судовладельца - в лучах полной луны они будут сверкать огнями святого Эльма!
- Огни святого Эльма предвещают бурю, - в пространство бросил его спутник.
- Вальдар, шо ты такой придирчивый, как попадья на Сорочинской ярмарке? Я тебе его уши продавать не собираюсь. Главное, чтобы на тот берег залива мы прибыли на чужестранном корабле, и чем чужестраньше - тем лучше.
- Да нет, я не о том. Что в Институте рассказывать будем?
- Ну, как водится - закатав рукава, мы выполняли спущенный приказ "сидеть и не рыпаться". Всем дружным коллективом в целях профилактики гриппа, для активизации и недопущения отправились подышать свежим воздухом, а заодно половить рыбку в мутной воде Бристольского залива. И стоило нам ступить на палубу, откуда ни возьмись, налетел ветер, который, шо того пса на поводке, притащил несчастное судно аккурат куда надо. Музеев нет, базар отстойный, вокзал - и того хуже… Так шо, как ни крути, пришлось устроить праздник со слезами на глазах.
- Ты думаешь, нам поверят? - хмыкнул граф Квинталамонте.
- Ну… Отпускные я бы на это, пожалуй, не поставил. Однако следственный эксперимент вряд ли решатся проводить.
Камдил усмехнулся, живо вообразив повторение на бис предстоящей операции:
- Ладно, уговорил. Главное - сделать все быстро и четко. А там, глядишь, и обойдется. Я с херсонитами направляюсь к местному епископу и, потрясая грамотой от Бернара Клервоского, требую передать Федюню в руки этого неистового охотника за демонами.
- Скажи уж просто - бесогона.
Вальдар неодобрительно покачал головой:
- Надеюсь, одеяние тамплиера и необычный выговор южан произведут на тамошних святош должное впечатление.
- Я в это время блокирую тюрьму и пресекаю любую попытку вывезти нашего мальчика в какое-нибудь очередное "прекрасное далеко". В случае необходимости врываюсь в крепость под видом поставки свежих заключенных, а дальше - не зевай, хохол, на то ярмарка.
- Это нежелательный вариант.
Между тем запыленный, утомленный неблизкой дорогой отряд миновал городские ворота и, пугая упитанных свиней, философически созерцающих белый свет из переполненных сточных канав, направился по центральной, относительно прямой и относительно мощенной улице к порту.
- Слушай, Вальдар. Даю голову мэра на отсечение, где-то тут, буквально в зоне досягаемости твоей верной руки, должен сыскаться постоялый двор.
- Наверняка, - подтвердил граф Квинталамонте.
- Это я к тому, шо перед отправкой в порт надо бы вкинуть чего-нибудь в топку. А то в желудке такой заунывный вой - совсем не похоже на "Правь, Британия, морями".
К счастью мэра, пребывавшего в счастливом неведении о приезде незваных гостей, его голова могла и далее украшать собою плечи. Постоялый двор оказался на месте, там, где ему и следовало находиться - у самых ворот портовых укреплений. Радушный хозяин заведения, увидев на пороге запыленных усталых вояк, в мгновение ока соорудил великую китайскую стену из глиняных кружек и бросился наполнять их хмельным элем. Арифмометр в его голове стрекотал так, что было слышно даже на конюшне. Налив всем еще по одной кружке, владелец постоялого двора предложил доблестным воинам отобедать и вздремнуть с дороги. Совсем дешево!
По беглой прикидке Лиса, зафрахтовать корабль до Сицилии обошлось бы примерно в те же деньги. Сообщение о том, что гости, едва подкрепив силы, намерены отправляться дальше, несколько разочаровало кабатчика. Казалось, если б мог, он тут же отобрал бы все прежде выпитое, но стоило ему услышать, что бойкий соратник благородного рыцаря интересуется кораблями, готовыми отплыть к противоположному берегу Бристольского залива, в глазах его вновь замаячил огонек надежды.
- Да что вы, что вы, - замахал он руками, - и не пытайтесь даже! Нынче туда никто не ходит.
- Отчего же вдруг? - поинтересовался Лис, как обычно в таких случаях ведший переговоры. - По велению Аллаха море обернулось горами? Фея Моргана превратила валлийцев в перелетных дятлов, и они упорхнули в теплые страны? Настал день, когда жители Преисподней стирают исподнее?!
- Вот-вот, именно что Преисподней! - закивал хозяин постоялого двора и, наклонившись к уху посетителя, многозначительно прошептал: - Там змеи!
- Дружище, уйми печаль! - насмешливо успокоил его Лис. - В Святой Земле мы видали таких кобр, что по сравнению с ними все местные змеи - так, мелочь шипящая, буквально шнурки для четок!
- То-то и оно, - заговорщицки продолжал магистр вертела и поварешки, - что хоть где, а таких не видали! Намедни в Суонси - это городок на том берегу - привезли странного мальчишку. Рассказывают, будто его изловили, когда он по воде ходил! Вот как я по полу!
Кабатчик для убедительности прошелся вдоль стойки.
- Ну-у… - заинтересованно наблюдая за хозяином, протянул Лис. - Он теперь бродит по Бристольскому заливу и пугает шкиперов?
- Все бы вам шутить, - обиделся трактирщик. - Прозвали этого малого Сын погибели и, по всему видать, не зря прозвали. Как приволокли его к епископу на суд, он давай его преосвященству всякую околесицу городить - пришел де нести истину… и все такое несуразное. Епископ на него, сказывают, рявкнул: "Отрекись, мол, ждут тебя муки адовы!"
- А тот?
- Уж что там Сын погибели ответил, никому не ведомо, а только вдруг путы, коими руки его были связаны, наземь упали и обратились в змей. И копья в руках у стражников тоже обратились в змей…
- Ну ничего себе! - от неожиданности присвистнул Лис.
- Ой, да что это вы в доме свистите, благородный господин! Денег же не будет!
- На вот тебе, не отвлекайся. - Лис вытащил из кошеля серебряный динарий. - Что дальше-то было?
- А что было? - Кабатчик ловко прибрал монету и развел руками. - Вроде бы змеи никого не тронули, только шипели да головами кивали, когда кто с места двинуться хотел. А мальчонка - тот взял да и ушел, куда глаза глядят, а как ушел, так змеи вновь обернулись кто копьем, кто путами. Но только все едино: плыть туда нынче боязно. Сын погибели на воле гуляет.
- Обалдеть, - подытожил Лис, поворачиваясь к графу Квинталамонте. - Ну шо, монсеньор, какие есть мысли?
- Есть, - со вздохом признался Камдил. - Безрадостные. Одна деталь настораживает.
- А конкретней?
- Представить себе не мог, что Федюня умеет свободно изъясняться на валлийском наречии.
Брат Россаль сдавленно кашлянул, пытаясь таким образом привлечь внимание настоятеля Клервоской обители. С самой заутрени аббат безмолвствовал. Он стоял на коленях и, молитвенно сложа руки перед грудью, пристально глядел на распятие, висящее на стене в его убогой келье. Казалось, что душа преподобного Бернара ныне вознеслась в горние выси и пребывает там меж ангелов у престола Господня. После внезапного и необычайного возвращения из Британии он вообще мало говорил, лишь изредка вызывал к себе одного из смиренных братьев и диктовал послание к мирянам, будь то владыки земные или же последние свинопасы. И всякий раз каждое его слово громыхало набатной бронзой и жгло каленым железом.
Вечером в скриптории монахи аккуратно переписывали текст послания, а наутро оно уже отправлялось с гонцами по городам и весям христианского мира.
- Кто прибыл, брат Россаль? - Бернар Клервоский неожиданно вышел из оцепенения и резко повернул голову к ждущему распоряжения монаху.