- Вот и "язык" нарисовался… - Отворачивая лицо от смрада, я спеленал разбойника путами для коня.
Вот так… Кажется, надежно.
Оглянулся на жеребца. Роден по-своему возмущался, фыркал, недовольный тем, что я использовал его имущество на столь непотребные цели. Или хотел добить бедолагу… Этого я уже не узнаю. Одно ясно: если бы не конь, получил бы я дубиной однозначно. Надо срочно тренироваться вытаскивать эспаду из ножен…
- У-у-у-у… - замычал мужик и открыл глаза.
- Ты что это, собака, разбойничать вздумал? А? На виселицу захотел? - поинтересовался я у разбойника, подавляя желание просто взять и перерезать ему глотку.
Опять Жан Жанович во мне прорывается.
- Милости прошу, благородный господин… - опять забасил мужик, стараясь незаметно для меня попробовать веревки на прочность.
Не… ну смотри, какой хам…
Я приставил к его горлу клинок даги и как можно спокойнее поинтересовался:
- Назови мне хоть одну причину, по которой я не должен тебя прирезать, собака?
Мужик не произнес ни слова, только угрюмо зыркал глазами по сторонам.
- Как тебя зовут? Кто твой хозяин?
- Я свободный! - с вызовом буркнул разбойник. - Я Уильям Логан, из Ланарка.
- Это где?
- В Скоттии…
- Где?
- По-вашему - Шотландия.
- А что здесь делаешь? Воевал бы на родине с англами. Или проще на путников нападать?
Шотландец от возмущения даже рыкнул и отвернул бородатую морду.
М-да… кажется, больное место задел… по фильмам знаю, что не дружат они с англичанами. И, кажется, совсем недавно, а может, и прямо сейчас рубятся с ними не на шутку.
- Что рычишь, борода? Вот что мне с тобой делать?
- Убей… Мне все равно…
- Так не бывает… - Пощекотал кончиком клинка его подбородок. - Почему скрываешься в лесу? В розыске? Вина на тебе есть?
- Вины нет. Розыск есть… - буркнул мужик.
- Розыск без вины не бывает. Ладно… рассказывай. Обещаю, если есть на тебе преступление какое, сам решу судьбу твою. Выдавать не буду. Говори, а то я найду способ развязать тебе язык.
- Зачем оно тебе, кабальеро? Я в твоей власти, делай, что должно, и покончим с лишними разговорами.
- Вот даже как… - Пристально посмотрел шотландцу в глаза.
Как на моем месте поступил бы Жан Жанович, у меня сомнений нет. Глотку от уха до уха, и все дела. Он же дворянин… кабальеро… странно, при чем здесь кабальеро… вроде во Франции нахожусь, рыцарь по, крайней мере, привычнее звучит. Ладно, со временем разберусь, дело совсем не в этом. Дело в том, что я дворянчик средневековый только с виду, ну и чуть-чуть натуры проскакивает, а в остальном вполне цивилизованный человек двадцать первого века, и просто так резать глотки мне претит. Конечно, можно съехать на обстоятельства, внедрение в образ и запросто прикончить этого бедолагу, и даже очень подмывает это сделать, опять же свидетелей нет… но не буду…
- Сколько дней не ел?
Мужик изумленно уставился на меня и промолчал. Ага… видно, здорово я из образа благородного кабальеро выбиваюсь…
- Понятно… долго. Клянись Пресвятой Девой Марией, что не будешь пытаться убежать, когда я тебе развяжу руки.
- Клянусь Девой Богородицей, что не буду чинить вреда тебе, кабальеро, и не буду убегать, - недоверчиво глядя мне в глаза, пообещал шотландец и протянул руки.
- Смотри… - Я развязал путы. - Сиди здесь без движения, я сейчас.
Вытащил из сумки еду и на большой ломоть хлеба положил кусок мяса. Прихватил бурдюк с вином и вернулся к пленнику.
- Ешь… - Сунул хлеб в руки шотландцу и присел в стороне на валун, который он минутами ранее безуспешно пытался расколоть своей башкой.
Бурдюк с вином оставил себе: губами к горлышку он прикоснется только через мой труп. Смердит же, как падаль.
Уильям с едва сдерживаемым рычанием набросился на еду, уничтожив хлеб с мясом мгновенно.
- Руки ладошками сложи… - налил ему в них вина. - Перекусил? Больше тебе пока нельзя. Рассказывай давай… Ты не понял? Живее, а то скоро мое терпение закончится.
- Спрашивай, благородный кабальеро, все тебе расскажу. - Уильям выковырял из бороды последние крошки и отправил их в рот. - Только я тебя, бастард д’Арманьяк, не понимаю. Зачем оно тебе?
- Откуда ты меня знаешь? - попытался я скрыть изумление.
Получается, что Жан Жаныч был известный персонаж или… или я ни хрена не разбираюсь в Средневековье, что скорее всего.
- Твой щит, кабальеро. - Пленник показал рукой. - Герб д’Арманьяк, полоса бастарда. Тебя же я не знаю.
- Ты обладаешь познаниями, неведомыми для смерда. Берегись, если ты врешь… - позволил я выпятиться в себе Жан Жановичу.
- Я же тебе говорил… не смерд я. - Шотландец поморщился. - Положение мое, воля злого рока и проклятие моего рода, преследующее нас со времен Брюса…
- Говори, - приказал я.
Как все интересно… сейчас он окажется прынцем в изгнании. Средневековье, ёптыть.
- Я из великого клана Логанов… - прокашлявшись, начал повествовать Уильям. - Воины нашего клана - сподвижники Роберта Брюса, законного кинга Скоттии. Двое из нас сопровождали Черного Дугласа, когда он вез сердце короля в Святую Землю, и погибли, покрыв клан славой. Мой предок был шерифом Ланарка, получил эти земли от самого Брюса и был повешен тираном Эдуардом Карнарвонским, мужеложцем и содомитом, пусть горит его душа в аду…
- Это, конечно, все впечатляюще… - прервал я Логана. Плеснул ему еще вина в ладони и приказал: - Давай эти истории оставим на потом. Ближе к делу.
- Это же история нашего рода… - попытался возмутиться шотландец, но, увидев мое недовольное лицо, поспешил продолжить: - Моя семья - лэрды, входящие в клан Логанов…
- Что такое лэрд?
- Мы землевладельцы… ну… нетитулованные дворяне. - Уильям немного смутился. - Но лэрды также заседают в палате лордов в одном помещении…
- Короче!
- Нас прокляли, и дела семьи покатились под гору. Жены перестали родить мальчиков, посевы не всходили, на скот напал падеж. Мужей наших поражало безумие, они стали предаваться непотребному…
- Ты меня уже достал…
- В общем, меня во искупление грехов рода отправили в монастырь…
- Так ты монах? - Я расхохотался.
Вот ну никак не похож этот громила на монашка. Все что угодно, только не это.
- Был… - мрачно насупился Уильям. - Доминиканцем.
- И сбежал?
- Сбежал.
- От чего? Не по нраву епитимьи и палка настоятеля? Девок непотребных захотелось? - ехидно поинтересовался у шотландца.
Ну от чего еще можно сбежать из монастыря; по мне, так только по этим причинам.
- Поспорил…
- Я тебя сейчас кинжалом ткну, rojai bistree… - Последние слова у меня вырвались по-русски, и я невольно осекся… так и спалиться можно.
- Меня перевели в аббатство Сен-Север во Францию переписчиком летописей, так как я грамоте и искусству писания образов обучен. А там я поспорил с настоятелем по поводу некоторых теологических определений Фомы Аквинского.
- Убил? - догадался я.
- Нет… - тяжко вздохнул Уильям. - Связал и порол вервием… А что? Он поносил меня и сквернословил, не признавая очевидные догматы.
- Ой, не могу… - чуть не задохнулся от хохота.
Это же надо… теологический диспут с насилием… ну, красавчик.
Отхохотав, налил ему еще вина и дал хлеба.
- Продолжай, парень, ты мне уже нравишься.
- Закрыли меня в монастырскую темницу на месяц, наложили епитимью. Обязали носить вериги семифунтовые и уязвлять плоть голодом и плетью… Ну, и сбежал я… Пробирался ночами до Арагона, хотел наняться воевать с маврами. По пути подрядился расписать базилику в соборе Святой Марии, что в городе Оше…
- Кого на этот раз?
- Местного каноника… - признался Уильям. - Повадился, собака, ходить к девице Мари, дочери местного булочника… Там и поспорили…
- Опять Фома Аквинский?
- Не-э… - заржал шотландец. - О достоинствах оной девицы. По итогу схватила меня городская стража, заключили в темницу, всплыл побег из монастыря, появились обвинения в ереси и колдовстве. В лучшем исходе - виселица. В общем, выломал решетку и бежал. Вот… теперь в этом лесу обретаюсь. Прости меня, кабальеро. Не корысти ради напал на тебя, а от отчаяния и голода великого.
- Так откуда ты о моем гербе знаешь?
- Я все в геральдике знаю. Многие свитки и книги переписывал, в том числе и с перечислением именитых родов и их гербов.
Вот так… даже не знаю, как назвать эту встречу. Чем-то этот громила мне симпатичен и даже может быть полезен…
- Так, грешник… развязывай-ка себе ноги, и пошли к воде.
- Зачем? - недоуменно уставился на меня шотландец.
- Зачем? Ты же смердишь аки зверь лесной; пошли, человека из тебя будем делать. Да не бойся… топить не буду. И не вздумай брыкаться, проткну…
Почему я так поступил? Все просто: помимо уверенности в том, что от этого громилы вреда для меня не последует, скорее всего, мне к тому же нужен человек, который разбирается в нюансах этого времени… спалюсь же… да и какой благородный рыцарь без оруженосца? Правильно, получается ущербный рыцарь, или, как тут говорят, кабальеро. А оно мне надо? Я как все.