- Ну как, ваша милость… понимаете… когда перед лицом маячит эшафот, не до благородных манер. Вы уж извините, но про вашего отца легенды ходят. И как его ненавидит благочестивый руа франков Луи - тоже не секрет. Луи не оставит вас в покое. Вы его козырь против вашего отца. Я, со своей стороны, понимаю, что неспроста вы из Лектура бежали. Простите за дерзкие слова, но если есть цель, то ее надо достигать любыми путями…
- Не твоего ума дело - цели мои, - прервал я Тука.
М-да… Парень действительно умен не по сословию и времени.
- Я терплю дерзкие речи твои, ибо добр сегодня. Вот скажи, если ты так мыслишь, почему бы тебе не донести на меня? И вину свою покроешь, и, может, милостей отвалят.
- Ну как? - Парень заколебался. - Я же поклялся, а род Логанов…
- Вот не лги мне… - рыкнул я. - Истинную причину говори и не испытывай моего терпения, собака. Я твою душонку насквозь вижу. Ответствуй.
- Все просто, ваша милость. - Тук склонил бритую голову и тихо ответил: - Не будет милостей за вас; по крайней мере, мне. Все получит тот человек, кому я донесу… дурное это дело. А я как должен был пойти на эшафот, так и пойду. Но… можете меня прибить… даже заколоть, но я тоже честь имею, хоть и покрыл свою голову постыдными делами. Я истинный сын своего рода… и за добрые дела всегда воздаю сторицей. Вы же меня спасли, не дали сдохнуть как зверю. Накормили, одели, на службу взяли… я даже сначала не поверил, худое про вас мыслил. Так не бывает… вы же благородный кабальеро… Зачем вы это сделали, ваша милость?
- Не причитай… На еще немного вина, и веток в костер подбрось… - Я не знал, что ответить слуге.
Не рассказывать же, в самом деле, кто я и что казнить первого встречного у нас не принято.
- Зачем, говоришь? Все тоже очень просто. Видение со знамением было у меня, когда в беспамятстве лежал.
- Какое видение, ваше милость? - Тук благоговейно вытаращил глаза, и мне стало даже немного стыдно за обман невежественного средневекового парня.
- Святой… - Я напряг мозги, стараясь вспомнить хоть какого-то подходящего к эпохе персонажа. - Святой апостол Петр осенил меня крестным знамением и напутствовал.
- Сам апостол Петр… - ахнул шотландец и стал истово креститься.
- Да… именно он. Изрек… - Теперь я мучительно придумывал, чего же он там изрек. - Изрек он… говорит, предначертано тебе спасти душу раба божьего на пути твоем. Очистить его от скверны и принять участие в судьбе его. И будет он тебе верным слугой, и совершишь ты богоугодное дело тем самым… Вот так, Тук. А не будь знамения, то мой меч - твоя голова с плеч, ибо ты преступник, греховодник, вор и подлая душа. Теперь понятны тебе действия мои?
- Да, ваша милость, богоугодные дела вы вершите.
- Ладно… я же добрый сын церкви нашей, в отличие от тебя, распутник. Так ты мне и не ответил, что там в гербе моем надо изменить.
- У вас лента бастарда и червленые львы по четвертям… вот если полосу убрать и на первой и четвертой четверти львов тоже извести, получится герб сьоров де Сегюр.
- Откуда они, эти… де Сегюры и откуда это ты знаешь?
- Это один из ленов ваших же земель. Переписывал я как-то труд аббата де Брюльи, там и видел, а я ежели что раз увидел, до самой смерти помнить буду.
- Не бубни… Ну, переделаешь ты - и что? Мало того, что гореть мне в аду за грехи, порочащие род мой, так и в городе обман распознать могут…
- Ваш грех я на себя возьму… - Тук три раза подряд перекрестился. - Да и не большой это грех. Лен-то этот - ваш, и вы всегда можете принять название его. Да и не будем мы в городах задерживаться… А куда, кстати, мы направляемся, ваша милость?
- Не дерзи, собака. А направляюсь я в Арагон ко двору рея Хуана, а ты… запомни, хам, ты сопровождаешь меня. Вот так! - назидательно рявкнул я и швырнул костью в шотландца.
Вот не лежала у меня душа, честно говоря, так строить своего новоиспеченного слугу, но роль свою надо было играть до конца. Насколько я понимаю, не бывало в эти времена добреньких дворян, да еще и ведущих себя запанибратски со слугами. Вот пройдет время, произведу его в оруженосцы… Кусочки знаний подсказывают, что можно, тогда и посмотрим, а пока только так. Ну и милостивым, как смогу, буду.
- Ладно, ближе к городу обговорим еще раз… Тебе сколько денег надо - приобрести облачение, доспехи и оружие, приличествующие слуге моему?
- Ну, я не знаю, ваша милость… Сколько сочтете нужным и как пожелаете меня облачить… - замялся Тук.
- Не хитри, скотина…
Я покопался в мошне, висевшей у меня на поясе. Вроде две монеты золотые, такие же, как у меня в казне, три серебряные и горсть медяков… Ага, соответственно франк, су и денье… Сколько же дать? А, была не была… забрал оба золотых и кинул Туку.
- Держи, собака, и помни мою доброту.
- Ваша милость… - ахнул шотландец и кинулся целовать руки.
- На место… - Спрятал руки, но недостаточно быстро: успел обслюнявить все-таки, урод.
Э-э-эх, кажись, все-таки попал впросак. Много дал… Да и ладно, не забирать же назад.
- Это тебе с жалованьем далеко наперед, понял?
- Понял, понял, - торопливо закивал шотландец и засунул монеты за щеку. - Экипируюсь, как положено. Все возьму, не сомневайтесь.
- Я и не сомневаюсь, - буркнул я. - Так, я буду спать. А ты службу неси. Под утро разбудишь и сам немного отдохнешь. Да… прибери остатки еды и костер поддерживай… все, отбой.
Я прилег на вальтрап, закутался в плащ, положил под голову седло и почти мгновенно заснул. Вино и сытная еда разнежили, да и настроение было не самое плохое.
Все пока складывалось как нельзя лучше, и что-то подсказывало, что так и будет дальше.
Эх, Жан Жаныч… мы еще города на копье и выкупы за пленных брать будем… Люди-то тут по-своему наивные, ёптыть. Это как в анекдоте про Василия Ивановича и Петьку: "И тут мне как поперло…"
Жизнь рыцарская такая!
И герцогинь… это… наклонять куртуазно хочу обязательно…
И вообще всех наклонять.
Романтика, ёптыть…
ГЛАВА 4
- …запомни, сын мой, тяжкие это времена, чувствует мое сердце - они наступят очень скоро… - Невысокий коренастый человек с головой, растущей прямо из плеч, обращался ко мне, стоя с факелом в руках.
- Да, отец… - сам того не осознавая, ответил я. - Клянусь родом и честью: распоряжусь в случае нужды согласно заветам вашим.
Стояли мы в длинном темном помещении со сводчатым потолком, сложенным из тесаного камня. У противоположной стены стояло несколько сундуков, окованных железом, и запечатанные бочонки.
- Отец мой так же завещал… - Мужчина вдруг исчез в ярких лучах солнца.
- Что он вам завещал, что?.. - Я внезапно проснулся и зажмурился от лучиков света, пробивавшихся сквозь листву.
Тьфу ты… Сон приснился, прям как наяву, воспоминания Жан Жановича пробиваются… Что там, в сундуках, интересно? Точно золото и брильянты, а что еще… Надо при случае сон досмотреть: может, что полезное и увижу.
Потянулся и встал.
Тук бдил с арбалетом на коленях.
Роден, всхрапывая, щипал травку, покрытую росой; увидев, что я проснулся, фыркнул, шагнул ко мне и сунул голову мне под мышку.
- Хороший, хороший конь… - потрепал я его по холке. - Сейчас я тебя напою, красавец.
Сходил к ручью, обмылся до пояса, потом набрал воды в кожаное ведро и напоил коня.
Тук еще не лег.
- Чего ты сидишь, идиот, ложись, пара часов у тебя есть подремать. Я же тебе вчера говорил…
- Я не идиот, ваша милость… - обиделся Тук. - Я латыни обучен. Отец пономарь две дубины об меня изломал, но заставил выучить требник наизусть…
- Ну не идиот, ладно, все равно ложись… - Видимо, я опять что-то не то ляпнул.
Тут все наоборот получается. Хорошо, что хоть приметил, как тут крестятся, еще не хватало в еретики записаться. Вон Варфоломеевская ночь не за горами.
Прикрикнул на слугу:
- Ложись, сказал!
Скинул колет и, оставшись в одной камизе, потянул из ножен эспаду и дагу. Надо тренироваться как можно чаще. В любой момент понадобиться может. Вот еще бы учителя получше найти… Весь опыт работы с дагой у меня ограничивался участием всего в двух семинарах известного мастера Пабло Фернандеса, ну еще чуть-чуть сам тренировался. С саблей, конечно, все совсем наоборот, но, как я уже говорил, это не совсем то, что надо здесь и сейчас.
Сначала повторил все приемы маневрирования, потом все батманы и контртемпы, затем мулине и закончил финтами. Подобрал ритм и с возрастающей интенсивностью еще пару раз все прогнал по кругу. Тело чертова кабальеро сопротивлялось, тормозило, но я загнал себя как лошадь, взмок, и все-таки осталось недовольство. Работать еще и работать, хотя прогресс есть.
Хотел опять идти к ручью, как увидел вытаращенные глаза Тука, который спать и не собирался, а тайком подсматривал за мной.
- Чего вылупился, монашек?
- Ваша милость… вы… вы великий мастер, я такого никогда не видел.
- Что не так? И что ты вообще мог видеть, деревенщина?
- Я видел много схваток, я постоянно прислуживал в монастыре, когда наш аббат тренировался, а он великий мастер, он иногда даже допускал меня потренироваться с ним, вы же все делаете очень быстро, гораздо быстрее и по-другому.
- Ты умеешь работать с оружием?
- Да, ваша милость. Предпочитаю шотландский палаш, глефу или алебарду. С детства отец учил. Да и опыт есть, два раза ходил на род Макги, за передел земель клана.
- Молодец. Если не хочешь спать - значит, не будешь. Идем, польешь мне…