Когда пожар спалил город, а вместе с ним и его терем, Константин, прибыв в Рязань, первым делом снял всех мастеров-умельцев со строительства нового княжеского жилища. Так и заявил рязанскому люду, лишившемуся крова: "Пока последний погорелец не войдет в свою заново отстроенную избу, мои хоромы обождут". Вот и осталось недостроенным даже основное здание, ибо деревянную кровлю башен и башенок наверху не успели покрыть железом и медью, да и окна с крыльцом тоже выглядели не ахти - ни расписных наличников, ни резных столбиков-балясин. Внутри то же самое - полы настелить успели, а вот печей еще не имелось. Да что там печей, когда и мебели было с гулькин нос. По кровати в опочивальнях Константина и Святослава, несколько широких лавок у стен в других помещениях, да еще кое-где столы - вот и все.
Словом, нечто вроде дачи какого-то богача из новых русских - само здание о-го-го, а той особой красоты, которую придало бы ей художество местных столешников, нет и в помине.
А уж прочие подсобные помещения, которые должны были прилегать к терему, из-за отсутствия времени и вовсе возводить не начали. Так и остались стоять черные обугленные сенницы, медуши, скотницы, бретяницы, а сразу за теремом жалкие останки повалуши.
Однако объявить-то он народу объявил, но не удержался и поправился: "Разве что мастера сызнова возведут вверху башенку, чтоб мне ворогов лучше видно было, дабы вдругорядь незамеченными не подошли".
Лукавил, конечно. Ну какие вороги?! Совсем не для того она предназначалась. Но Константин успокоил себя мыслью, что пара человек, которых он оставил, все равно погоды не сделают. Вот эти-то двое и довели до ума новую светелку. Получилась она чуть поменьше в диаметре, где-то три с половиной метра, зато кругленькая, ладненькая и с точно такими же широкими окнами, чтобы были видны просторы, чтобы мысли по-прежнему летели вдаль, за горизонт…
Но тут на лестнице послышались неторопливые шаги. Кажется, все, время полета истекло, пора возвращаться к приземленной реальности. Константин оглянулся на приоткрытые двери. Кто бы это мог быть? Колокольчик молчит, следовательно, это мог быть либо один из его "собратьев-пришельцев", либо княжич Святослав. Обо всех остальных из числа особо доверенных лиц, кто имел право пройти к князю, в случае если тот пребывает наверху в одиночестве - Зворыка, Хвощ, Коловрат и еще пяток человек, - дружинник был обязан извещать.
Константин прислушался. Воевода с изобретателем взлетали по ступенькам стремительно, через одну, спеша скорее решить очередное неотложное дело. Святослав когда как. Иной раз тоже бегом, но если вспоминал, что он княжич, то норовил шествовать неторопливо, добирая солидности, хотя шаг его все равно оставался по-мальчишески легким. Поступь у идущего сейчас была иная - степенная, увесистая. Значит, отец Николай…
Глава 1
Четвертая София, или Княжеское поручение
Одни люди думают больше о путях веры,
Другие сомневаются в истинном пути.
Боюсь, что однажды раздастся возглас:
"О неведающие! Путь не тот и не этот".Омар Хайям
- Не помешал? - раздалось с порога.
В дверном проеме показался священник.
- Ну что ты, отче, - улыбнулся Константин и кивнул на окно. - Погляди, как красиво.
Отец Николай неспешно подошел, пару минут молча постоял, вздохнул и охотно согласился:
- И впрямь благолепие. Правда, и грустно немного - уходит, покидает нас солнышко, хоть и ненадолго.
- А тут все зависит от настроения, - поправил Константин. - Если самому грустно, то думаешь о прощании, а если на душе светло, то на ум приходит напоминание о надежде, о том, что вслед за расставанием обязательно придет встреча, и придет так же неизбежно, как завтрашнее утро.
- Завтрашнее, - машинально повторил священник. - А мне как раз послезавтра поутру и расставаться с вами. Ох и неблизкий путь ожидает. Ладно бы Киев, а то ведь потом еще и в Никею плыть…
- Всего полгода, от силы год, - попытался успокоить Константин.
- Целый год, - поморщился отец Николай. - Я тут потолковать с тобой хотел, чтоб на последний день не откладывать, а то за этими хлопотами…
- Потолковать - это хорошо, - согласно кивнул Константин. - Правда, я рассчитывал на завтра, но можно и сегодня. Ну-ка, давай пройдемся вниз, а то тут стекла еще не вставили, сквозняк, да и с Оки несет, а сырость для твоих рук нежелательна. Лучше мы в трапезной поговорим. Есть у меня к тебе небольшая просьба, точнее, поручение.
- И у меня просьба, - оживился отец Николай.
- Насчет гривен? - уточнил князь, заходя в трапезную и указывая священнику на лавку.
- Их ты мне выделил в избытке, - замахал руками отец Николай. - Я и не ожидал, что у тебя их так много. Опять же и рыбий зуб, и мягкая рухлядь, и воск, и бобровая струя… Мне корабленники сказывали, товару еще на столь же гривен, если его по уму продать. Потому и подумалось, если ты так щедро мне серебра и всего прочего отмерил, то, может, и на храм новый что-нибудь изыщешь, а?
- О господи. Опять ты за свое, отче, - устало вздохнул Константин. - Тебе я отвалил так много лишь из-за книг, которые попросил купить. Знаешь, сколько они ныне стоят? О-го-го. Опять же дорога дальняя, возможны всякие непредвиденные расходы, вот и отмерил их с избытком, как ты говоришь. На самом же деле туго у меня с ними. Ты даже не представляешь, как туго. Иной раз в казне не сотни, десяти гривен не насчитаешь. Вроде и доходы стали намного больше, но и расходы тоже возросли. Да что я тебе говорю, когда ты сам все прекрасно знаешь. Одни стены у Рязани сколько денег съедят, а они для города нужнее.
- Стены - дело необходимое, кто бы спорил, - примирительно согласился отец Николай. - Но равнять их с храмом нельзя. Разные это вещи. Стены для обороны нужны, для сохранения имущества и жизни людской, то есть, по сути, они, если образно говорить, для тела. Но надобно ведь еще и о вечном заботу проявить, о том, что в будущее простерто будет. Храмы и дух народа твоего в трудный час поддержат, а в иные особо тяжкие минуты и ввысь его поднимут.
- Ну хорошо, - сдался Константин. - Вот закончу со стенами, первым делом за храм примусь. Устраивает? - улыбнулся он, ожидая услышать подтверждение, и… разочаровался.
- И сызнова ты неправ, - возразил отец Николай. - Такие вещи крестьянину простому дозволительно на потом оставлять. Мол, ныне важнее засеять, затем сена накосить, после урожай собрать, ну а уж ближе к зиме можно и в храм сходить, богу помолиться.
- А разве он неправ? Если он в горячую пору вместо пахоты молиться начнет, то к весне вместе с семьей зубы на полку положит.
- Вот же какой ты упрямец, - досадливо всплеснул руками священник. - Ну как тебе объяснить, что нельзя такие вещи друг дружке противопоставлять. Душа и тело у каждого человека едины суть, и надлежит заботиться о них обоих, пусть и не всегда в равной степени. Да и я тебя не прошу десяток монастырей отгрохать или сделать еще что-то, столь же неподъемное для казны твоей. Нет же. Всего-навсего один-единственный храм в стольной Рязани воздвигнуть умоляю.
- В сотню гривен уложусь? - деловито осведомился князь.
- На часовню ежели - вполне хватит, - обиженно поджал губы отец Николай. - Я же с тобой речь о храме веду - большом, красивом, могучем. Тут скупиться нельзя. Более скажу, хотя ты, может быть, сразу мне и не поверишь. Если ты его заложишь, то он тебе и в мирских делах немалую пользу окажет. Не знаю, поверишь ли, но, узрев, что их князь не об одной токмо суедневной пользе помыслы имеет, но и о благе духовном радеет, в самые тяжкие дни к высокому свои думы устремляет, народ совсем иначе на тебя глядеть станет.
- Да люди вроде бы и так ко мне хорошо относятся. Или ты что-то другое замечал? - насторожился Константин.
- Да, относятся к тебе хорошо, - подтвердил священник. - Но скорее так, как в большой семье к самому старшему. С уважением, с любовью, но как к земному. Такого тоже тяжело достичь. Иному за всю жизнь не удается, а ты всего за полтора года добился. Молодец. Но и останавливаться на таком негоже. Во всяком случае, тебе-то уж точно никак нельзя.
- Я что же, особенный какой? - не понял Константин.
- Сам знаешь, - коротко ответил отец Николай. - И отличие твое даже не в том, что ты сюда из другого времени прибыл. В помыслах у тебя, если с другими князьями сравнивать, разница существенная. Уж больно цели твои велики. Шутка ли - всю Русь воедино собрать. А потому, как ратные победы доказывают силу и мощь твоих дружин, тако же и твой храм будущий высоту твоих помыслов всему народу выкажет. И не только выкажет, но и весь люд простой вдохновит следом за тобой к этому высокому устремиться.
- Ты хочешь, чтобы я был без штанов, но в шляпе, - с легкой раздражительностью констатировал князь. - А не выйдет так, что… - начал было он, но священник бесцеремонно перебил: