Опять же что там с Давидом Муромским приключилось? По какой причине он-то задержался? А если все они вовремя на рязанские земли вступили, согласно уговору, тогда почему Константин не на них, а наперерез Ярославу с Юрием кинулся, о прочих не думая?
Словом, вопросов много, а вот ответов на них…
Пока Ярослав думал да гадал, ближе к вечеру объявилось посольство князя Константина. Главным среди них вновь оказался боярин Хвощ, старый знакомец. На сей раз князь встретил посланца с великодушной улыбкой на лице, предвкушая скорую победу.
- Почто сызнова в края наши забрел, княже? - быстро перешел Хвощ к сути дела после традиционного приветствия.
- Али сам не ведаешь, боярин? - почти ласково ответил Ярослав. - Должок получить надобно.
- Сдается мне, что князь Константин аккурат в Крещение Христово тебе уже немало заплатил, - строго ответил Хвощ.
- Кровь братьев наших, князем твоим побитых, вопиет, - вмешался Юрий.
- Изволь, мы готовы за каждого виру внести, - покладисто согласился Хвощ.
- И сколь же твой князь за них уплатить готов? - насмешливо поинтересовался Ярослав.
- По десятку рязанских гривенок за каждого найдется.
- А не скудновато ли будет? - возмутился Юрий. - Я за тиуна убиенного вдвое больше беру.
- А ты как берешь, княже, по "Русской правде"? - вкрадчиво осведомился рязанский боярин.
- А как же еще?!
- А ты ведаешь ли, что там про татей начертано? - спросил Хвощ и, не дожидаясь ответа, сам же и процитировал: - "Аже убиють кого у клети или у которое татьбы, то убиють во пса место". Как видишь, князь мог бы и вовсе виру не платить, но он, так и быть, - готов.
- Это ты про моих братьев такое изрек?! - не выдержал Ярослав, и маска благодушия мгновенно слетела с его лица. - С собаками их сравнил?! Да как у тебя, пса старого, язык повернулся такое сказать?!
- То не мои слова - то князь Константин передать велел, - предостерегающе поднял руку Хвощ. - А еще он спросить повелел, почто ты так часто в наши земли ходить повадился? И года не прошло, как ты опять рать под Коломну привел. И тебе тоже, князь Юрий, соромно должно быть. Князь Константин на твое добро не покушался, хотя мог бы. Ты же в ту зиму воев своих брату дал, кои здесь, под Коломной, погинули, а ныне и сам сюда с мечом пришел. Почто? Или, может, земли ваши вам же не по душе стали - мену решили учинить?
Юрий успокаивающе положил руку на плечо красного от гнева Ярослава и вышел вперед.
- Довольно шутки шутить, боярин, а то я не погляжу, что ты на свое копьецо белую тряпицу примотал. Ступай отсель да князю своему передай, что спасти его одно может - ежели он к нам сейчас со всей покорностью выйдет, а дружина его мечи сложит. Тогда мы с братом можем и милость явить - жизнь ему подарим и городишко какой-нибудь дадим в вотчину.
- И какой же град вы ему подарите? - не унимался Хвощ.
- Пронск дадим. Да еще тот, который он, по слухам, в Рясском поле в это лето отстроил, - хмыкнул Ярослав. - Но опять же смотря как он просить будет.
- Остальное, стало быть, под свою длань приберете? - уточнил Хвощ.
- Отчего же, - не согласился Юрий. - И Переяславль Рязанский, и Ростиславль, и Зарайск, и прочие вотчины покойного Ингваря мы его первенцу отдадим. Нам чужого не надобно.
- Вон вы как? - загадочно протянул рязанский боярин и обратился к Ингварю, безмолвно стоящему позади братьев-князей: - А ведь ежели мне память не изменяет, княжич, их тебе князь Константин и так соглашался передать.
- Из своих рук и токмо как наместнику, дабы он впредь и навсегда его волю исполнял, - ответил за растерявшегося Ингваря Юрий.
- Не думаю, что когда он свои земли из ваших рук получит, то воли у него поприбавится. Сдается мне, что совсем наоборот окажется, - строго качнул головой Хвощ.
Ингварь собрался было с духом, но сказать боярину резкое обидное словцо не успел, осекшись и вдруг с ужасом поняв, что тот прав. Ведь и впрямь ни Юрий, ни Ярослав больше, чем имел его отец Ингварь Игоревич, ему, Ингварю-младшему, ни за что не дадут. Да какое там! Хорошо, если полностью вернут, ибо если князя Константина хоть как-то сдерживало кровное родство, то у владимирских князей и этих уз почитай что нет. И будут они повелевать им, как их душа захочет.
Но тогда зачем оно все и почему он здесь?
Так и не сказав ни слова, Ингварь круто развернулся и зашагал к своему небольшому шатру, стоящему подле двух огромных, поставленных для Ярослава и Юрия. Шел быстро, с трудом сдерживая себя, чтобы не перейти на бег. Было мучительно стыдно за свою непростительную глупость.
Хвощ с продолжением разговора не торопился. Словно ожидая, что Ингварь передумает и вернется, он внимательно проследил, в какой именно шатер зашел молодой князь, и лишь после этого заметил:
- Вы вон и шатер ему уделили не чета своим. Больно уж мелок. Или то не его вовсе?
- Его. Какое княжество, такой и шатер, - позволил себе откровенное слово Ярослав. - Да и то покамест. Когда мы с братом твоего Константина побьем, оно и вовсе маленьким станет. А тебе-то что за печаль?
- Сыновец он Константину, хошь и двухродный, - пожал плечами Хвощ.
- Лучше о своем князе помысли. Он-то совсем ничего не получит, - посоветовал Юрий.
- Вон как сурово, - протянул рязанский посол и поинтересовался с ехидной усмешкой: - Да вы никак с Юрием Всеволодовичем сызнова все поделить успели, как тогда близ Липицы? А не рано ли?
Ярослав от таких слов даже отшатнулся, как от пощечины. Не сказал - хлестнул ими боярин братьев, да как звонко-то. Им обоим до сей поры стыдно было вспоминать свои бахвальные речи перед битвой с Мстиславом Удатным и братом Константином.
Оно, конечно, хорошо, когда человек верит в свою победу. Без того трудненько одержать верх в любом бою. Плохо, когда он в ней непоколебимо уверен, не допуская и мысли о том, что возможен иной исход. А все мед виноват, больно уж хмельной был. Кто именно первым завел разговор о дележке земель побежденных князей и после какой уж там по счету опустевшей ендовы - сказать трудно. Впрочем, выбор невелик - лишь двое его могли начать: Ярослав или брат Юрий, ибо Святослав с Владимиром на правах младших все больше помалкивали. Опять-таки оба хорошо помнили княжеское правило: четвертый сын старшему из братаничей в версту. Так что не могли они рассуждать, но только слушать и поддакивать.
Кажется, чуть погодя и они разошлись, но это потом, а вначале основным затейником был Ярослав. Хорошо, что Юрий, упившись, ничего не помнил, а сам Ярослав держал язык за зубами - не сознаваться же в содеянной глупости. И без того стыдобища, но так она хоть поделена пополам с Юрием. Это ведь додуматься надо, чтобы приняться делить шкуру неубитых медведей. Ярослав, помнится, Новгород себе запросил, Ростов Великий Юрий затребовал, а осмелевший и позже подключившийся к ним Святослав Смоленск возжелал. На Киев вроде бы рукой махнули, не стали мелочиться, а кому же Галич отдали? Владимиру, что ли? Вроде нет, не ему. Да и какая сейчас разница, кому именно.
Но бахвальство изустное куда ни шло, кто бы о нем узнал. Беда в том, что они и харатью составили, надиктовав дьяку все подробности, чтоб позже между победителями обиды не приключилось. Да не просто надиктовали - каждый к тому свитку руку свою приложил. То-то небось смеялись Мстислав Удатный с Константином и смоленским князем Владимиром Рюриковичем, когда вошли в захваченный шатер и прочли ее.
Да и ныне Хвощ как в воду глядел. Они ж с Юрием действительно успели раскроить на части все Рязанское княжество. По-честному поделили, включив муромского Давида и Ингваря, на три доли, и при воспоминании об этом стало еще неприятнее. Хорошо хоть, что на бумагу ничего заносить не стали.
- Не твое собачье дело! - зло выдохнул Ярослав.
Если бы не великий стыд, охвативший князя, валяться бы Хвощу, на две части рассеченному, у ног братьев-князей. Но стыд душил, давил, лишал сил. От него у Ярослава все лицо краской пошло, а у Юрия оно вдобавок еще и мелким бисером пота покрылось, и не только на лбу, но и на носу пот проступил.
- Ну точно - поделили уже, - сделал вывод рязанский боярин, внимательно вглядевшись в багровые лица братьев, и невозмутимо констатировал: - Стало быть, каков товар - такая и плата.
- Это ты о чем? - нахмурился Юрий, с тревогой поглядывая на брата - сдержал бы себя, не уронил княжеской чести, подняв на Хвоща меч. Если б посол молод был, куда ни шло, а то старик совсем. Такого срубить - долгонько отмываться придется.
- Коль вы в случае победы надумали вовсе изгнать Константина из отчих земель, то и ему незазорно будет, ежели он одолеет, все ваши земли под себя приять, - хладнокровно ответил боярин.
Юрий поначалу нахмурился, посчитав, что это очередная издевка, но, вглядевшись в лицо посла, понял - всерьез, и он облегченно заулыбался, а чуть погодя и захохотал во все горло. Глядя на него, развеселился и Ярослав.