Разумеется, за ночь в бане не изменилось ничего: три полка на разной высоте, пара лавок вдоль стен, три шайки на полу, большой медный котел с водой над полыхающим очагом. Сизый дым, поднимаясь вверх, стлался под потолком и неторопливо выползал в продых над дверью.
Створка приоткрылась, пропуская внутрь ту самую остроносую девицу, что вчера выносила ему из дома ведро с водой. Она присела перед очагом, поворошила палочкой угли, подбросила с пола еще несколько поленьев.
- Это ты, что ли, Даромила? - с легкой хрипотцой поинтересовался ведун. - Ты волхва позвала?
- Радша лихоманку твою со двора к реке уманил, - ответила та. - Ныне тебе легче станет.
- Спасибо тебе, красавица, - прикрыл глаза Середин.
- Меня батюшка с кашей к тебе послал. Сказывал печь затопить, коли остыла, - выпрямилась девушка. - Я и увидела, как ты в беспамятстве мечешься.
- Спасибо, - повторил Олег. - А где каша, кстати?
- Остыла, небось, уже… - Даромила подошла ближе, наклонилась и подняла откуда-то глубокую деревянную миску, до краев полную коричневатых крупинок ячки. Там же лежали и три ровных кубика мяса с тонкими прожилками.
- Ничего, - приободрился ведун, пытаясь сесть. - Лучше холодная каша, чем горячий голод.
- Дай помогу… - наклонилась вперед девушка. Они едва не столкнулись лбами, но Даромила резко отвернулась, и Олег получил по щеке шлепок толстой тяжелой косой. И вдруг подумал, что для двадцати лет, на которые выглядела помощница, она уж слишком засиделась в девках. Старая дева уже, можно сказать. Обычно замуж на Руси лет этак в пятнадцать, шестнадцать, ну, в семнадцать выдают. Редко когда позднее.
- Благодарю, красавица. Что бы я без тебя делал? - От перемещения в вертикальное положение у Середина закружилась голова, и он понял, что встать пока не сможет. По крайней мере, в ближайшие пару часов, пока хорошенько не подкрепится и окончательно, не придет в себя.
- Слушай, милая. Сделай доброе дело, принеси ложку. Она на поясе. Вон, поверх сумок у печи лежит.
Даромила кивнула, сходила к печи, расстегнула чехольчик, достала главный инструмент всякого русского человека:
- Ух ты! С самоцветами! Дорогая, наверное?
- Уж какая есть. - Олег принял от нее ложку, тут же подцепил и перекинул в рот все три мясных кусочка, прожевал, потом принялся торопливо черпать чуть теплую кашу.
- А правду сказывали, что у тебя кистень серебряный?
- Какой есть, - лаконично повторил занятый трапезой Середин.
- Тоже, небось, немалых денег стоит… А может, ты и не путник вовсе? Может, боярин переодетый, что от княжьего гнева прячется?
Олег промолчал, а девица, увлеченная неожиданным "прозрением", заметалась по бане:
- Отчего же переодетый? Рубахи у тебя шелковые, штанов разных целый мешок, сапоги дорогие, оружие странное с рукоятью из самоцветов…
- Какой боярин?! - поспешил вмешаться в ее мыслительный процесс Олег, сообразив, что рискует стать героем вовсе невероятных слухов. - Какой боярин! Ты телеги мои у забора видела? Это добыча ратная. Думаю, до Рязани доберусь, за две-три гривны продам. Обычный воин я, саблей себе прибыток зарабатываю. Дома и семьи у меня нет, так что доход весь на себя трачу.
- Целых три гривны? - изумилась Даромила. - За един поход?
- Не за один поход, а за целый год доход у меня такой получился, - на всякий случай предупредил Олег. - К тому же из трех сотен, что со мной на половцев ходили, полста головы свои сложили, а еще два раза по столько ранеными возвернулись. Вот и считай: две гривны за свой живот - много это или мало?
- Три гривы? - словно не услышала его девушка. - За един раз?
- Ты чего, в ратники решила записаться? - усмехнулся Олег. - Так имей в виду: шанс с добычей вернуться один из четырех примерно получается.
- Отчего это? - не поняла девица.
- Победишь или разгромлен будешь это один к одному, - растопырив четыре пальца, тут же загнул два ведун. - И еще один к одному - что в случае победы ты жив останешься, а не живот свой в чужих краях потеряешь.
- Но ты же цел? - после некоторого раздумья сказала Даромила.
- Мне повезло, - вернул Олег вычищенную до донышка миску. - Спасибо тебе, красавица. И за угощение, и за то, что волхва вовремя позвала. Вот уж обидно так обидно: половецкий поход без единой царапины пережить, а в родных землях живота лишиться.
- Радша батюшке велел курицу для тебя сварить, а бульоном заместо сыта отпаивать, - глядя куда-то мимо гостя, сообщила девушка. - Я покуда ощиплю, а вечером отвар принесу. Ты отдыхай пока. Лихоманка много сил берет, зараз не оклемаешься.
Середин, ощутивший в желудке приятную тяжесть, спорить не стал, благо укладываться оказалось просто донельзя: набок отвалиться, и всё. В этот раз вместо вязкого месива он оказался в чистом небе. Над головой светило солнце, и именно к нему тянулся ведун всей душой - пока девичья рука не прикоснулась к плечу:
- Вот, испей, боярин.
Олег вздрогнул, просыпаясь, и уже без посторонней помощи сел на полке, принял у Даромилы миску, мелкими глотками выпил горячий бульон.
- Кашу чуть опосля принесу, - пообещала девушка. - В печи томится.
Когда кормилица ушла, Середин спустился, прогулялся по жаркой бане, думая о том, куда бежать по нужде - к хозяевам, или так выкручиваться. После некоторых колебаний вспомнил, что в дом ему входить запрещено, и "выкрутился", благо баня изначально предназначена для удобного слива воды, да и самой воды запас имелся.
Даромила пришла, как и обещала, "чуть опосля", примерно через полчаса. Принесла вареную крупными кусками репу, жареную капусту, вареный куриный окорок, а когда гость взялся за еду, с гордостью сообщила об уловке:
- А на боярина ты откликаешься!
- Ой, милая, - покачал головой Олег, - как меня только ни называли. И купцом, и колдуном, и боярином, и бродягой. Я уже на всё согласен, лишь бы миску полную наливали.
- Как это на всё? - не поняла девушка. - Ужель не позорно, коли обидным словном кличут?
- Коли не со зла, то и не обидно, - спокойно ответил Середин. - А коли со злом, то сабелька завсегда при мне. Чик, и нет головушки у языкастого…
Одновременно с последним словом за Даромилой захлопнулась дверь.
Впрочем, новым утром она опять появилась, принеся блюдо с двумя крупными копчеными лещами. В первый миг ведун хозяйскую дочку даже не узнал: в жемчужной понизи, в кокошнике, в расшитом сине-красными лентами сарафане с пышными плечами она показалась чуть не на полголовы выше и в полтора раза шире в плечах.
- Ну, ты просто чаровница писаная! - развел руками Олег, спрыгивая с полка. - Неужели ради меня так убралась?
- Сватов ныне ждем. - Девушка поставила рядом с блюдом миску бульона. - Сестру просить обещались.
- Сейчас? - удивился ведун. - Я думал, свадьбы больше по осени играют.
- То играют, - отвернулась Даромила. - Токмо пока сговорятся, пока попряничаются, пока сберутся, аккурат до осени время и пройдет.
- Понятно… - Олегу показалось, что на глазах девушки блеснули слезы, и он прекратил расспросы, посвятив внимание завтраку.
Однако, покончив с едой, тоже достал из сумки свежую рубаху из темно-синего шелка, натянул шаровары, добротные сапоги, опоясался саблей и вышел из бани. Огляделся, подобрал у изгороди иссеченный чурбак, на котором, видно, не первый год кололи дрова, отнес к бане и уселся на него, привалившись к теплой бревенчатой стене, зажмурившись и подставив лицо солнцу.
- Ей, мил человек. А правду сказывают, что ты боярин тайный и от княжеского гнева прячешься?
Олег с удивлением поднял голову. Перед ним стояла уже знакомая голубоглазая туземка, что направила его позавчера на этот двор. Только на этот раз красотка выглядела куда более броско: по лбу поблескивал венец из серебряных монет, ограничивающийся большими височными кольцами, волосы укрывала бисерная сетка, на плечах лежал платок с красным набивным рисунком по краю. На расшитом катурлином сарафане красовался наборный поясок из чередующихся медных блях и крупных жемчужин неровной формы. Впрочем, такая она тут была отнюдь не одна. На дворе успело собраться не меньше полусотни деревенских - женщин, мужиков, подростков. Все одеты, как на праздник, и все делают вид, что забрели сюда случайно - глядят по сторонам, мнутся у сараев и изгороди. Некоторые, правда, беседуют между собой.
- Так ты и вправду боярин?
- Тебе-то чего? - Поняв, что слухи уже поползли, Олег спорить не стал. Всё равно бесполезно. - Я к тебе первой попросился. Коли погнала, чего теперь спрашивать?
- А ты тогда без сабли был, боярин… - оценила она богатый поясной набор ведуна.
- Смотрела плохо. Рядом она, на телеге лежала.
- А у тебя рукоять меча и впрямь из самоцветов собрана?
- Какая есть. - Разве объяснишь здешним обитателям, что такое прозрачная пластмасса и как легко ее можно красить пастой от обычной шариковой ручки?
- Дай глянуть…
- Ку-уда! - чуть не хлопнул ее по ладони Середин. - Мужской инструмент бабьих рук не терпит!
- Да надо мне оно… - обиделась девица и пошла к навесу.
И тут с улицы донеслось:
- Едут, едут!!!