- Вы что-то путаете, уважаемый Константин Николаевич, - не остался в долгу специалист по космосу. - Смею заметить, что принцип и состоит в том, чтобы все осуществлялось не чужими руками, но самих землян.
- По-моему, когда речь идет о существовании цивилизации, принципы можно было бы ненадолго отодвинуть в сторону, - сердито проворчал Костя.
- И снова ошибка, милейший, - возразил Алексей Владимирович. - Это ж не табуретка и не стул, чтоб сегодня его поставить в одно место, завтра для удобства в другое, послезавтра в третье. Эдак даже стул быстро расшатается, и придется его вообще выкинуть из дома, а что уж говорить о принципе.
Константин почесал в затылке. Вообще-то все правильно, крыть нечем. Но и молчать не стал, заметив, что добро по своей сути, к сожалению, чересчур пассивно.
- Это верно, - подтвердил его сосед по купе. - Но причина и состоит в принципах, ибо главный из них как раз заключается в том, чтобы не навредить. Отсюда непреложное правило - наблюдать, но не вмешиваться.
- А зло меж тем времени не теряет.
- И снова по той же самой причине, - подхватил Алексей Владимирович. - Оно ведь не имеет принципов, потому и деятельно, ибо ничем не стеснено. Да и его наблюдатели, к сожалению, не только наблюдают. Но все равно принцип даже в этом случае нарушать никто не будет. - И улыбнулся. - Помнится, в одной из книг так и сказано: "Дело помощи утопающим - дело рук самих утопающих".
- Мне всегда казалось, что в "Двенадцати стульях" это выражение использовалось несколько в ином смысле, чтобы показать…
- Не стоит продолжать, - перебил Алексей Владимирович. - Я помню. Однако, на мой взгляд, оно имеет и еще один, так сказать, более глубинный смысл, который куда мудрее - пока утопающий сам не захочет спастись, его спасать ни к чему. Другое дело - подсказать, в чем заключается спасение. Это можно и нужно, но выручать себя из беды все равно должен он сам. Возможно, это звучит жестко…
- Скорее уж жестоко, - проворчал Константин.
- Пусть так, - не стал спорить Алексей Владимирович. - Но речь не о том. Вы, кстати, никогда не задумывались, почему всякие там инопланетяне, сидящие в НЛО, упорно не желают вступать в контакт с человечеством, предпочитая только наблюдение?
Орешкин недоуменно пожал плечами, поинтересовавшись:
- А эти самые НЛО вообще, на ваш взгляд, существуют?
Сам он в глубине души считал, что на девяносто процентов все летающие тарелки либо высосаны из пальца прохиндеями-журналистами, либо пригрезились людям с неустойчивой психикой, которые лишь по счастливой случайности еще не угодили в дурдом.
Правда, оставались еще десять процентов, но их Костя относил к естественным природным явлениям, объяснить которые современная наука не в состоянии.
- Есть, - кивнул его сосед по купе. - Поверьте мне как специалисту.
Он не стал договаривать, пояснять, аргументировать, но Орешкин вдруг с удивлением обнаружил - ему вполне хватает и этого голословного утверждения, чтобы поверить. Ему, скептику и Фоме неверующему, которому всегда требовались доказательства в виде непреложных фактов, как ни странно, сейчас хватило короткого ответа "есть".
Просто чудно.
- Так вот, на контакт они не идут, потому что… не с кем идти, - продолжил Алексей Владимирович. - Увы, но до всего надо дорасти, а земная цивилизация, к сожалению, напоминает буйного, да вдобавок еще и умственно отсталого карапуза, который научился лишь драться, не думая о последствиях, а также строить и изобретать нечто, толком не понимая зачем. Мало того, так он еще и продолжает гадить куда ни попадя.
Слова были суровыми, но увы - и тут спорить не имело смысла. Не станешь же вступать в дискуссию с врачом, поставившим пациенту диагноз? А уж то, что он неутешительный, извините.
Так и тут.
Конечно, сравнение было, мягко говоря, несколько грубоватым, но по большому счету верным.
"И впрямь, драться да гадить - вот и все, что мы освоили на самом высоком уровне, - с грустью подумал Костя, - а остальное… Увы, но со святыми в этом мире всегда был изрядный дефицит, а уж сейчас…"
- Нет возражений, - недовольно проворчал он, но, не желая оставаться в долгу, заметил: - А что ж наблюдатели-то все это время помалкивали? Могли бы, как мудрые воспитатели, вмешаться, да не тогда, когда уже поздно, а куда раньше. - И саркастически усмехнулся. - Ах да, забыл про принципы.
- Нет, на сей раз они как раз ни при чем, - неожиданно возразил Алексей Владимирович и смущенно замялся. - Тут, знаете ли, все объясняется несколько проще.
А дальше он изложил еще одну версию, на сей раз о знаменитом Стоунхендже, который на самом деле есть не что иное, как огромный передатчик, выдающий всю информацию о Земле в космос, а кроме того, еще и поддерживающий Солнце в устойчивом положении.
В качестве доказательства он привел в пример, что тот был совсем не случайно установлен именно таким образом, что его северо-восточный вход смотрел точно на восход солнца в день летнего солнцестояния.
Сигнал же к звезде посылался с помощью "лунок Обри", в которых первоначально были установлены своего рода антенны… Но тут в ход пошли математические формулы, и Константин мало что понял - не силен ни в физике, ни в математике.
В ответ на резонные возражения Константина, что масштабы Стоунхенджа и Солнца несопоставимы, Алексей Владимирович привел в пример гигантский компьютер, который может выйти из строя по причине неисправности маленького микрочипа.
Изящно выкрутился он и относительно сбора передаваемой информации.
Дескать, сам мегалит был предназначен только для передачи сведений, поступающих к нему от точно таких же сооружений, разве что несколько меньших размеров, которые раскиданы в мире аж в двухстах местах по определенной схеме.
Более того, согласно его утверждению, после того как один из ученых, занимающихся этой проблемой, выстроил математическую модель их размещения, согласно ей впоследствии удалось найти в местах, которые он указал, порядка шести или семи останков микроСтоунхенджей, тоже разрушенных. Кстати, один из них совсем рядом, то есть не просто в России, но на Мещере.
На резонное возражение Орешкина о том, что устройство, стабилизирующее звезду, логичнее всего было бы разместить на самой звезде, его соседу по купе тоже было что ответить.
Мол, нельзя было устанавливать объект на Солнце. Во-первых, проблематично, а во-вторых, куда больше возни. Дескать, тут имело место правило рычага - чем больше плечо, тем меньше усилий.
Можно было бы разместить его и дальше, например на Марсе, тогда понадобилось бы еще меньше трудов, зато на Земле этот объект мог не только подавать сигнал, но и заодно сообщать всю нужную информацию сразу и о Солнце, и о Земле.
Потому сейчас звезда и стала неустойчивой, что Стоунхендж вышел из строя.
- Что-то у вас тут не сходится насчет космического разума и высокого предназначения Стоунхенджа. Уж больно вид у этого сооружения, как бы это сказать… - Константин замялся, подбирая нужное словцо, но его сосед по купе успел раньше.
- Корявый и неказистый? - подхватил он.
- А еще громоздкий, - проворчал Константин.
- Так это обычная мимикрия, - пожал плечами Алексей Владимирович. - Куда проще подстроиться под соответствующую эпоху. Было бы другое время, использовали бы иные материалы. Громоздкий же именно потому, чтобы его невозможно было развалить. Во всяком случае, имеющимися у людей на тот исторический период подручными средствами.
- А просто взять и починить его не судьба? - язвительно осведомился Константин. - Неужто запчасти кончились? Да и принципы для этого вроде как нарушать не надо. Или на этот счет есть еще один, особый?
Алексей Владимирович терпеливо снес издевку, заверив, что очень даже судьба и никакие принципы тому не помеха, но время безвозвратно упущено, ибо поломка произошла сравнительно недавно - по космическим меркам, разумеется, - и как раз за это время развитие цивилизации даже не пошло вперед семимильными шагами, а скорее, полетело.
- Ну хоть тут мы лидеры во Вселенной, - усмехнулся Орешкин.
- Не мы, - поправил сосед по купе. - Помните, что я говорил о пассивном Добре и активном Зле? Поверьте, что далеко не случайно в Библии одно из имен дьявола именно Люцифер.
- Лучезарный, - кивнул Константин.
- Именно, - подтвердил Алексей Владимирович. - Он знал, чем можно соблазнить человека, да и прием этот давно испытан им. Если кратко, то он заключается в одном слове: "Давать". Причем сразу, щедрой рукой, не откладывая на потом, когда человек будет готов к правильному использованию получаемых подарков.
- Да-а, соблазн велик, - согласился Костя, представив сиюминутное исполнение собственных желаний.
- Велик, - подтвердил Алексей Владимирович. - Вот только когда света слишком много, то неизбежно наступает слепота, а вслед за ней неизбежное тыкание из угла в угол и, в качестве финала, тупик. Правда, и в этом тупике есть еще одна забава - поиграться с красной кнопкой, каковую человеческие пальцы уже нащупали на стене, но еще не нажали. Пока не нажали, - уточнил он.
Костя вздохнул и заметил:
- Скорее всего, сейчас этот разум если бы и стал выбирать, то где-нибудь на Западе, в Штатах или, на худой конец, в Китае, а уж никак не в России, которая в нынешнем тысяча девятьсот девяносто восьмом году если и флагман, то среди стран третьего мира.