Костер в этот раз горел бодрее, и вскоре каша была готова. Пока Сан Саныч возился с обедом, Игорь носился, как электровеник: собрал очередной "дорожный комплект", осмотрел и немного подкачал лодку, а также привел в порядок, как он сказал, главный калибр. Если "Эдган" не являлся боевым оружием в полном смысле слова, то второе ружье, по его словам, не уступало огнестрелу.
- Так что можно не волноваться, - подытожил он. - И от зверья отобьемся, и от идиотов, которым наша лодка понадобится.
- Замечательно, - кивнул Сан Саныч. - Садись, ешь.
За едой я высказал свои соображения. Отец Владимир согласился, что к ночи должны успеть. Правда, как мне показалось, в его голосе прозвучало сомнение. Сан Саныч только пожал плечами. На Управленческом он не бывал и оценить расстояние не мог. Что касается Игоря, то он готов был отплыть в любой момент.
Я отправил его с порцией каши к Михалычу, а сам пошел следом. Рюкзак у меня был, как и добротная дорожная сумка. Осталось решить, чем набить. Комплект одежды для себя и Сан Саныча, инструменты, остатки воды и еды… Что еще? Моток бельевой веревки - альпинистская Игоря в разы прочнее, но мало ли, - ножи, свечи, лекарства… В итоге набралось прилично. Я даже засомневался, выдержит ли лодка, если Игорь и отец Владимир притащат столько же. Да и вообще четыре мужика на борту… Четыре.
Я посмотрел на Михалыча. Кашу он смел с той же скоростью, что и во время завтрака. После чего снова уставился в окно с отсутствующим видом. Я не представлял, что с ним делать. Брать с собой - не вариант. Плюнуть и оставить тут? Выпроводить из квартиры?
Я спустился на третий этаж, в чужую квартиру, через которую мы проникли в дом. Игорь не поленился, затащил лодку в комнату. На поверку она оказалась здоровенной и даже в сдутом состоянии заняла полспальни.
- Давай-ка вытащим ее обратно, - посоветовал я. - Чует мое сердце: надуем - застрянет.
Игорь фыркнул для вида, но спорить не стал. Легкость, с которой он соглашался, могла соперничать лишь с его же упрямством. Расположившись на плоту, мы принялись за работу.
Один насос оказался совсем дохлым. Второй был получше, и все же прошло немало времени, прежде чем лодка приняла презентабельный вид. Она и впрямь была огромной. Даже учитывая габариты отца Владимира, четверо могли уместиться без особых проблем, да и для вещей осталось немного места.
Работая посменно, мы добились того, что ее бока стали упругими. На первый взгляд, лодка воздух держала. Нигде не шипело, пузырьки не шли.
- Я за вещами. - Игорь одним прыжком забрался на балкон.
Отец Владимир кивнул и кряхтя поднялся следом.
- Думаешь о крановщике? - угадал мои мысли Сан Саныч.
Я махнул рукой:
- Разберусь.
- Ну-ну. - Сан Саныч влез на балкон последним. - Я пока тут осмотрюсь. Может, что подходящее подвернется. Хозяевам вещи больше не понадобятся.
Я пожал плечами и поднялся к себе. Крановщик лежал на диване и смотрел в потолок.
- Михалыч, слушай, - нерешительно начал я и осекся.
Как сообщить человеку, что его выгоняют на улицу? Пусть даже дом не его, но другого-то нет. Может, и впрямь плюнуть да оставить его здесь?
- Михалыч, мы сейчас уплываем…
- Уплываем, - эхом отозвался крановщик и посмотрел на меня пустыми глазами.
- Да, у нас есть лодка, и мы решили плыть на Управленческий…
Я снова сбился и разозлился сам на себя. Чего я оправдываюсь? Мы спасли ему жизнь, накормили. Он сидит в моей квартире. Почему я должен чувствовать себя виноватым?..
- Лодка. - Михалыч вдруг поднялся. - Где лодка?
Как сомнамбула, не глядя на меня, он вышел в коридор и тяжело потопал вниз. В полной растерянности я последовал за ним. Ориентировался Михалыч на удивление неплохо. Не задерживаясь, спустился до третьего этажа, зашел в распахнутую дверь.
Сан Саныч стоял на балконе и смотрел на наш небольшой флот. Заслышав шаги, он обернулся и с удивлением перевел взгляд с крановщика на меня. Я развел руками: мол, сам пришел, что я могу сделать.
Михалыч выглянул на улицу, посмотрел на лодку и неожиданно широко улыбнулся.
- Спасибо, мужики, - хрипло, с чувством проговорил он.
И в следующую секунду провел Сан Санычу тяжелый хук в челюсть. Охранник врезался в ограждение балкона и, не издав ни звука, растянулся на бетонном полу.
* * *
Меня спасло то, что Михалыч стоял в проеме балконной двери. После удара он не смог быстро развернуться и вырубить меня так же, как Сан Саныча. Точнее, развернуться он успел, но я среагировал, отступил на шаг и ударил ногой. Узкий проем помешал крановщику уклониться и, хотя он принял пинок на руку, сила удара пошатнула его.
Я попятился, судорожно оглядываясь в поисках чего-нибудь, что могло послужить оружием. Михалыч, оскалившись, запрыгнул в комнату. Его лицо преобразилось: пустые глаза в один миг стали жесткими и злыми, рот кривил оскал. Ни дать ни взять - дикий зверь. Несмотря на запойный потасканный вид, двигался он на удивление мягко. Подготовку было видно сразу. Да и свалить Сан Саныча одним ударом смог бы только очень сильный боксер.
Я отступил на шаг, лихорадочно вспоминая основы рукопашного боя. Вспоминал и понимал, насколько это бесполезно. Мне ли, мастеру спорта, не знать, как смешны потуги любителей в споре с профессионалами. Михалыч был профессионалом. Впрочем, он не спешил. Замер у балконной двери, сунул руку за спину и вытащил нож. Мой кухонный нож.
- Застрелить хотел, да? - ухмыляясь, проговорил он. - Сейчас я тебя буду резать.
Он перехватил нож обратным хватом.
- Зарежу и уплыву на лодке. Я же только ждал, когда вы с того плота уйдете. А вы лучше. Вы лодку привезли. С лодкой я тут королем буду. Только зарежу.
Он сделал ложный выпад. Я инстинктивно отпрянул, задел кресло и потерял равновесие. Михалыч метнулся вперед, сбил меня с ног, повалил на пол. Кресло отчасти помешало и ему, что спасло мне жизнь.
Я перехватил руку с ножом, удержав острие у самого горла. Михалыч навалился всем весом, кончик лезвия неприятно уколол кожу. Безмолвная борьба длилась вряд ли дольше минуты, но для меня растянулась на вечность. Крановщик давил, я удерживал пляшущее лезвие в сантиметре от горла.
Закончилось все внезапно. Ни я, ни Михалыч не обратили внимания на раздавшийся сбоку шум. Вероятно, крановщик его не услышал, я же при всем желании просто не мог повернуть голову.
Сан Саныч возник за спиной крановщика и обрушил на затылок разводной ключ. Михалыч обмяк и кулем свалился на пол. Судорожным движением я вырвал нож, вскочил и прижался к стене. Крановщик лежал без движения.
- Жив, паскуда, - со злостью пнув Михалыча, невнятно выговорил Сан Саныч.
Тот рефлекторно дернулся: гаечный ключ отправил крановщика в глубокий нокаут.
- Ты как? - Я поймал себя на том, что не могу унять дрожь в руках.
- Сука, крепкий. - Сан Саныч осторожно ощупал челюсть. - Боксер, что ли. Как сам?
- Нормально.
Я коснулся шеи. Пальцы окрасились красным, но крови было немного - царапина.
Сан Саныч кивнул на скрючившегося крановщика:
- Что делать будем?
- Свяжем, пока не очухался.
Сан Саныч хмыкнул и присел на краешек кресла, предоставив мне идти за веревкой. Как он ни хорохорился, было видно, что удар в челюсть не прошел бесследно. Удивительно, как охранник вообще смог подняться и вмешаться в драку.
Принеся моток веревки, я неумело заломил и начал вязать Михалычу руки. За этим занятием нас и застал Игорь, ввалившийся в дверь с рюкзаком за спиной и парой ружей в руках. Через несколько минут подошел отец Владимир.
- …и теперь не ясно, что с этим счастьем делать, - закончил я короткую историю побоища. - Оставить здесь - соседям подарочек. Хитрая тварь. Ведь выдумает что-нибудь, дверь упросит открыть, а потом и прирежет, и ограбит. Но не топить же его.
- А что, самая унизительная казнь. Или на кране повесить в назидание. - Игорь посмотрел на меня с совершенно серьезным выражением лица, но не удержался и улыбнулся. - Шучу я, шучу.
- Мы его одного оставим, - вмешался отец Владимир. - Свяжем покрепче, погрузим в лодку и оставим где-нибудь на островке. Судить мы не вправе, кем бы он ни был, но и оставлять здесь нельзя. Раз привезли, мы за него в ответе.
- Не по-христиански как-то, - съехидничал Игорь. - К свету обратить не хотите?
Отец Владимир ничего не ответил, а Сан Саныч отвесил парню легкий подзатыльник.
- Ноги тоже свяжи, - посоветовал он. - И будем грузить.