* * *
Улица узкая, кривая. Лужи. Дома-хибары. Невдалеке маячит городская стена.
- Ты здесь лучше в темноте на улицу не высовывайся, - предупредила Донна. - Здесь и без дарков-кровососов жизни лишишься и даже охнуть не успеешь. Ну, ты-то вообще гулять не привыкла. Затворница.
Они подошли к старому домику. Почерневший и покосившийся забор, за ним крыша чуть повыше забора.
- Не дворец, - кивнула Донна. - Зато никакие воры не полезут. При первой возможности перебирайся куда получше.
На стук в щелястую калитку послышались неторопливые шаги. Дверь распахнулась, и на улицу высунулась черноволосая женщина средних лет. В левой руке у нее была короткая дубинка, правую хозяйка дома держала за спиной. Окинув взглядом исподлобья гостий, женщина коротко буркнула:
- Не пойдет. Тоща больно. Наверняка червь в животе.
Дверь захлопнулась. Послышались удаляющиеся шаги.
Донна и Даша переглянулись. Девочка прошептала:
- У меня глистов, в смысле червей, нет. Честное слово.
- Да знаю я, - с досадой сказала Донна и снова заколотила в дверь.
- Еще раз стукнешь, я из твоей продажной задницы плоскую лепешку сделаю, - сердито сказал голос откуда-то с середины двора.
- Эле, сама ты - жопа старая, - не менее сердито ответила Донна. - Ты что, вежливо отказать не можешь?
- Вежливо я только в морду дать могу. Когда на службе, - объяснила невидимая хозяйка. - А сейчас я дома, выходит, вежливой быть не обязана.
- Ну и дура, - с обидой сказала Донна. - Ты искала работницу, я тебе привела. По такой грязи притащилась. Мы сейчас уйдем, да только ты никого дешевле на свои гроши не найдешь.
- Может, и не найду. Но с червями мне не надо. Они заразные, - равнодушно сказала хозяйка.
- Эле, ты сколько лет меня знаешь? - сердито сказала Донна. - Нет у нее никаких червей. Я с ней в одной комнате жила, знала бы. Что я тебе, врать буду, что ли?
- Вообще-то ты шлюха честная, - неохотно признала хозяйка. - Но чего твоя девка такая тощая?
- Да с верховьев она. Там они все шальные, со странностями. И боги ихнии такие же. Девчонка с мужиками не гуляет, ест один хлеб да воду. С чего бы ей раздобреть?
- Хлеб? - с сомнением переспросила хозяйка и распахнула дверь. - Червя точно не прижила?
Даша отрицательно замотала головой.
- Ладно, - неохотно сказала хозяйка. - Условия знаешь?
- Знает она все, - поспешно сказала Донна.
- А она сама немая, что ли? - поинтересовалась черноволосая работодательница.
- Нет, - пробормотала Даша. - Мне спокойная работа нужна.
- У меня - спокойная, - хозяйка еще раз с сомнением осмотрела девушку. - Спокойная, но не для ленивых. Ладно, заходи.
- Не трусь, - прошептала девочке Донна.
- Спасибо тебе, - прошептала в ответ Даша и шагнула в низкую дверь.
Дверь тут же захлопнулась, хозяйка одной рукой заложила брус засова и уже в запертую дверь сказала:
- Слышь, Донна, если девка подойдет - с меня причитается. Не забуду.
- Ну и жопа ты, Эле, - слышно было, как Донна зашлепала по грязи вдоль улицы.
Хозяйка ухмыльнулась и повернулась к Даше:
- Вижу, вещей у тебя немного. Хорошо. Вон там, - она ткнула дубинкой за дом в угол крошечного двора, - у меня кабан. Не знаю, есть ли червь у тебя, но у этого хрюкливого урода он точно имеется. Не толстеет кабан, чтоб ему… Делай что хочешь, но к осени он должен весить как нормальный боров. Дальше. Вода в доме всегда должна быть. Я, в отличие от некоторых, люблю умываться. Чтобы тот бочонок и два ведра все время полными стояли. И вода чтобы чистая, не вздумай дождевой разбавлять. Двор - каждый день дочиста вылизан. Тут два шага в любую сторону, справишься. Пошли в дом…
Перед входом Даша стащила с ног размокшие грязные тапочки. Хозяйка одобрительно кивнула:
- Это правильно. Я не из господ, но грязь терпеть не стану. Еще я мужиков на дух не переношу. Сюда им вход заказан, так и заруби себе на носу. Тебя как зовут?
- Даша.
- Что за кличка лошадиная? - удивилась хозяйка.
- Так у нас в верховьях… - пробормотала Даша.
Хозяйка хмыкнула:
- Ты думай кому врешь. Я в верховьях не раз бывала. Там таких, как ты, сроду не видывали. Сказала бы, что с севера, - я, может быть, и поверила. Там кто только не водится. Кто тебе так аккуратно нос сломал? Мода какая дурная, что ли? Ладно, не важно. Ты мне лучше не ври. Молчи, и все. Мне все равно, откуда ты взялась. А вот меня ты выслушай внимательно. Если что украдешь - поймаю и шею вмиг сверну. Веришь?
- Верю, - без раздумий сказала Даша. Она смотрела на правую, изуродованную руку хозяйки. Должно быть, старый перелом плохо сросся - из предплечья выпирало что-то вроде ложного сустава. Даша в таких вещах разбиралась плохо, но было очевидно, что хозяйка дома с трудом двигает рукой.
- Ты на это не смотри, - грозно посоветовала Эле. - Я и одной рукой с кем угодно справлюсь.
- Понимаю, - кивнула Даша. - Вон у вас какая дубинка.
Эле усмехнулась:
- Дубинкой я тебя калечить не буду. Без червя внутри ты враз переломишься. Спать будешь вон там, за загородкой. Надо думать, по юному возрасту, ты храпеть не станешь. Не люблю, когда спать мешают. Все, поболтали - берись за работу. Со двора начни. Мне скоро на службу. Завтра с утра на рынок тебя отведу. Покажу, что и где покупать. За деньги до последнего медяка будешь отчитываться.
ГЛАВА 2
Василь Васильич догадался, что чистка закончилась, и вопросительно хрюкнул. Даша отложила давно облысевшую скребницу и сунула кабану огрызок яблока. Васька благодарно чавкнул.
- Ты хоть бы "пятак" свой во двор высунул, - посоветовала воспитаннику девушка. - Скоро не развернешься в загоне.
Василий Васильич равнодушно промолчал. Даша и сама понимала, что совет неуместный и даже прямо противоречащий поставленной задаче. Смирно жиреть кабану положено, а не пытаться вырваться во двор и там свинячить. Хватит уже, было, натворил дел. Забор чуть не проломил - экая крупногабаритная скотина вымахала. Но относиться к Василию, как к груде мяса и сала, которую необходимо в скором будущем выгодно продать, девушка все равно не могла. Вроде свой, и соображает что-то. Ну да куда от поросячьей судьбы уйдешь?
Даша закрыла загон, поставила ведро на место. Двор подметать не хотелось - пыль поднимется, как от смерча. Уже дней сорок стояла адская жара, даже в тени сарая земля пошла тонкими трещинами. Вода подорожала - уже пол медного "щитка" за ведро. Прямо жуть. Вроде и лето кончается, все говорят, что вот-вот дожди польют, а пойди дождись этих дождей.
Лето в Каннуте было долгим - сто пятьдесят душных дней, полных мух и воплей назойливых вороватых попугаев. Даша привыкла к мысли, что месяца здесь длинные. Именуются без затей - Первый месяц лета, Второй и так далее… Хотелось дождичка. И постоять под струями можно, и на ненасытном водохлебе Василь Васильиче сэкономить. Сейчас через день Даше приходилось ходить с ведрами на реку. Вода там, понятно, бесплатная, но на нее и смотреть противно - дерьмом и дохлятиной в нос так и шибает. Даже кабану наливать боязно. Да и шагать до ближайших Бочарных ворот не очень-то близко. К прогулкам с тяжелыми ведрами Даша привыкла, но смысл какой? Плохо жить на Западном углу - здесь речная вода хуже помоев, со всего города вода нечистоты собрала и к далекому морю уносит. Когда еще воды великой реки Оны всю гадость очистят-растворят. Зато на Западном углу самая дешевая земля. Только из-за этой дешевизны Эле, когда настоящую службу потеряла, смогла на домик наскрести. А не наскребла бы серебра хозяйка - что ты, Дарья Георгиевна, в этой жизни бы делала?
В последнее время жизнь шла спокойная. О смерти своей Даша не забыла, но вроде как притерпелась к загробному существованию. Солнце печет, Василий хрюкает, оладьи пекутся - почти жизнь. Можно сказать, повезло с чистилищем.
- Что ты на солнцепеке торчишь, да еще в полуголом виде? - распахнув дверь, строго поинтересовалась Эле. - Мне идти пора, давай помоги.
- Иду, - Даша нырнула в тень дома. Хозяйку девушка уже давным-давно не боялась. Хорошая тетка. Голос, конечно, как у рыночного стражника-десятника, - так Эле иначе и нельзя. Служба обязывает.
- Что там твой Вас-Вас поделывает? - поинтересовалась Эле, садясь за стол и подставляя "плохую" руку.
- Что ему? Хрюкает да еще пожрать выпрашивает, - сказала Даша, осторожно надевая на искалеченное предплечье хозяйки кожаный наруч.
- Да уж, хрюкает, подлец, - проворчала Эле. - Осенью мы его еще подкормим. А потом придется продавать. Он нас объест, скотина тупая. После дождей хоть и корм почти дармовой будет, но ему ведь не напасешься.
- Продадим, - согласилась Даша, затягивая-зашнуровывая ремешки наруча. - Он после дождей весу наберет, что тот бегемот.
- Продадим, угу, как же. Опять сопли распустишь. Знаю я тебя. И не ругайся, - строго добавила Эле. - Набралась гадостей. Я и в банях-то таких ругательств не слыхивала.
- Это не ругательства. Бегемот - это такой толстый дарк. Дикий.
- Тем более. Толстый дарк - это похуже любой ругани. Глупая ты, Аша. И когда повзрослеешь? Ведь не возьмут замуж.
- Очень надо, - буркнула Даша и, чтобы уйти от неприятной темы, спросила: - Не жмет? Или туговато?
- В самый раз, - Эле подвигала стянутой рукой. Наруч не только скрывал уродливый бугор, но и фиксировал несросшиеся кости, так что действовать рукой можно было почти свободно. Наручи Эле носила и раньше, но только с помощью девчонки могла их по-настоящему зашнуровать. Облегчение было великое - боль теперь грызла руку только при неловком движении или толчке. Эле даже слегка помолодела в последнее время.