Луна светила ярко, а местность была ровной, и Люк видел далеко. Он обошел вокруг дома и стоящей за ним машины, так что мог взглянуть на все четыре стороны. Никакого корабля.
Он вернулся в дом, сел в кресло и от души хлебнул большой глоток виски, а затем уличающе ткнул перстом в марсианина.
– Нет никакого корабля.
– Разумеется.
– В таком случае, как же ты сюда попал?
– Это не твое собачье дело, но я скажу. Я приквимил.
– Что ты имеешь в виду?
– А вот это... – ответил марсианин и исчез с кресла. Слово «вот» донеслось еще с кресла, а «это» – уже из‑за спины Люка.
Он повернулся. Марсианин сидел на краю газовой плиты.
– Боже... – молвил Люк. – Телепортация.
Марсианин исчез. Люк снова повернулся и снова обнаружил его в кресле.
– Никакая не телепортация, – сказал марсианин. – Квимение. Для телепортации нужна техника, а для квимения только мозг. Ты этого не можешь, потому что недостаточно развит.
Люк выпил еще.
– И так ты проделал весь путь с Марса?
– Конечно. За секунду до того, как постучал в твою дверь.
– Ты приквимивал сюда раньше? Допустим... – Люк снова ткнул в него пальцем. – Держу пари, что довольно часто. Именно на этом основаны легенды о гномах и...
– Вздор! – отмахнулся марсианин. – У вас, людей, проблемы с мозгами и этим вызваны ваши суеверия. Меня здесь никогда раньше не бывало. Никого из нас не было. Мы только что открыли принцип квимения на большие расстояния, а до сих пор могли перемещаться только по Марсу. Чтобы сделать его межпланетным, нужно севить хокиму.
Люк еще раз ткнул перстом.
– Тут ты и попался. Как же ты можешь говорить по‑английски?
Губы марсианина презрительно скривились. Эти губы превосходно подходили для того, чтобы презрительно кривиться.
– Я говорю на всех ваших примитивных языках. По крайней мере тех, на которых идут радиопередачи, а все остальные могу изучить в течение часа каждый. Дешевка. А вот вам не изучить марсианского даже за тысячу лет.
– Ну, знаешь ли! – воскликнул Люк. – Ничего удивительного, что вы презираете людей, если составили мнение о нас по нашим радиопрограммам. Признаться, большинство из них вообще ни к черту.
– Значит, большинство из вас тоже ни к черту, иначе вы не пускали бы их в эфир.
У Люка уже кончалось терпение и виски в стакане. Он уже начинал верить, что перед ним настоящий марсианин, а не плод его воображения или безумия. «А‑а, – вдруг подумал он, – что мне терять? Если я спятил, ничего не поделаешь, но если это взаправду марсианин, нельзя упустить такую возможность».
– Как там у вас, на Марсе? – спросил он.
– Не твое собачье дело, Джонни.
Люк еще раз глотнул из бокала, сосчитал до десяти и решил быть таким спокойным и рассудительным, как только возможно.
– Слушай, – сказал он. – Сначала я вел себя грубо, потому что ты застал меня врасплох. Хочу перед тобой извиниться. Почему бы нам не стать друзьями?
– А зачем? Ты принадлежишь к примитивной расе.
– Потому что тогда наш разговор станет приятнее для нас обоих.
– Не для меня, Джонни. Мне понравилось дразнить людей. Люблю ругаться. Если ты решил меня разжалобить, я пойду поговорю с кем‑нибудь другим.
– Подожди, не... – Люк вдруг понял, что выбрал неверную тактику, если хотел задержать марсианина. – Ну так вали отсюда, если уж собрался, – буркнул он.
Марсианин широко улыбнулся.
– Так‑то оно лучше! Теперь можно и поговорить.