И прищурился. Нехорошо так прищурился, не по-доброму… Миша знал, что Карякин-то был судимый, отсидел лет пять за грабеж, недавно вернулся… семью завел - вроде бы совсем стал порядочным человеком, и все же… Все же сквозило в его облике и повадках нечто такое… волчье… И это вот - "командир"… Карякина в поселке побаивались.
- Слышь, командир, - сплюнув, с ленцой протянул лесовозник. - Там, у повертки, ментов случайно, не видел?
- Да не видел, - Миша пожал плечами. - Однако ж - менты: они сейчас здесь, а потом - там. Никогда не угадаешь.
- Это верно. Ну, бывай, командир…
Карякин выбросил окурок в лужу и полез в кабину. Загудел двигатель, тяжелая машина тронулась, спустилась под горку… Михаил видел, как, выбравшись на шоссе, "Урал" резко прибавил скорость - что и понятно: сделка. Сколько рейсов сделаешь, столько и получишь.
- Собьют они когда-нить кого-нить! От, Христом-богом клянуся - собьют! Ишь, как носятся - словно черти угорелые.
- Это точно!
Ратников обернулся, увидев подошедшего старичка, бывшего лесника, а ныне пенсионера, Пантелеича, сухонького, седого, но еще вполне бодрого - вон, и сейчас шагал с ружьишком, хотя… сезон охоты уже что, открыт? Ах - Миша поморщился - не его это дело!
Старик проводил удалявшийся лесовоз долгим взглядом:
- Случай, не Колька Карякин за рулем?
- Он.
- Двух горелухинских третьего дня в клубе уделал… На танцах, Генка Горелухин видал - как раз проходил мимо клуба. Он так-то нелюдим, Генка-то… Участковый приезжал - разбираться.
- Разобрался?
- А, - Пантелеич махнул рукой. - Никто ничего не видал, никто ничего не хочет. Но колеса ему проткнут - вот, Христом-Богом клянуся - проткнут!
Михаил лишь усмехнулся - кто бы сомневался?
- Слышь, Миша, а ты не в поселок?
- Не, на Усадьбу - домой.
- Жаль, жаль… думал - может, подвез бы? Ну, раз так, пешком доберусь… Хо! Людей седни странных видал… аккурат у Черной, на бережку - в одежке старинной, ну, знаешь, как в кино показывают, некоторые даж - с мечами! Слыхал, в городах-от, клубы такие есть. Как их зовут-то?
- Реконструкторы, Пантелеич… Тут ведь Чудское рядом… Наверное, чего задумали изобразить, - Миша улыбнулся. - Хотя Ледовое побоище вряд ли у них выйдет. По причине полного отсутствия льда, потому как - лето красное стоит. А где ты, говоришь, их видел?
- Да у Черной речки. Ну, там недалеко к Красной Горке повертка… где черника… Черт! Аристаршка Брыкин, бригадир бывший, уже, верно, все ягоды там обрал. А не он - так Горелухин, уж тот-то все места знает.
- А, - Михаил улыбнулся. - И я знаю. Съездить, что ли, проведать? Может, кто знакомый?
Ратников и сам когда-то, когда еще жил в Питере, занимался исторической реконструкцией и тамошнюю тусовку знал. Впрочем, эти-то вполне могли оказаться и местными…
А действительно - съездить, что ли? Нет, сначала - домой, Маша, поди, заждалась…
- Ну, ладно, пойду я, - Пантелеич протянул Ратникову руку. - Слышь, Миша, ты когда за товаром поедешь?
Михаил пожал плечами:
- Да ездил уже. Теперь в августе только.
- Жаль, жаль… Мне б кабель для телевизора, а то старуха совсем заела - сделай да сделай… Мне-то он ни на хрен собачий не нужен, телевизор этот, а вот ей охота - "кармелит" всяких смотреть.
- Тебе кабеля-то много надо?
- Да метров пять… А что есть, что ли?
- Так загляни в магазин, там отрезки должны оставаться. У продавщиц спроси - уж всяко еще не продали.
- Ладно, - Пантелеич обрадованно затряс головой. - Спрошу! Спасибо, Миша, обнадежил… Ну, пойду…
- Добрый путь, - Михаил улыбнулся. - Супруге привет.
- Передам ужо…
Места вокруг расстилались красивейшие - зеленое изумрудье лесов с синими прожилками ручьев и речушек, прозрачные зеркала озер, желто-розовые - от лютиков и клевера - луга, воздух - прозрачный, тянучий, сладкий… И тишина вокруг! Ну, не считая пилорам и лесовозов…
Миша все же решил навестить реконструкторов, тем более тут и ехать-то всего ничего, а потому остановил машину, не заезжая во двор. Проходя воротами, окинул хозяйским глазом высокий, недавно слаженный забор, огород, сараи…
- Мисаиле!!! - оторвавшись от грядок, кинулась навстречу Марьюшка - милое зеленоглазое чудо в подоткнутой длинной юбке (коротких, как и, упаси Боже, джинсов или там шортиков, девушка не носила принципиально… может быть, пока?).
- Мисаил… любый мой… Приехал!
Михаил обнял девушку, прижал к себе и не говорил покуда ни слова, чувствуя, что соскучился, сильно соскучился, хотя и времени-то прошло мало… день всего, сутки - съездил в поселок, да там и заночевал, решая возникшие проблемы с лицензией.
Ах, как радовалась Марьюшка!
Целуя девушку в губы, Миша подхватил ее на руки, закружил… расстегнул блузку… Никакого белья Марьюшка не носила - еще не привыкла - под блузкой и юбкой ничего не было…
Михаил поцеловал девушку в грудь, поласкал языком, чувствуя, как быстро твердеют соски…
- Ах… - прикрыв глаза, томно застонала Марьюшка. - Ах, любый…
Они повалились в траву, и белый пух одуванчиков, сверкая, взлетел к солнцу…
- Ты такая у меня загорелая! - восхищенно, будто впервые, Миша смотрел на любимую, гладил ее по плечам и бедрам, Марьюшка смущалась, потом вдруг прижалась крепко-крепко, всем телом… - Прямо статуя бронзовая. Небось, на реку купаться бегаешь, когда меня нет?
- Бегаю, - улыбнулась девушка. - Хорошо ведь!
- Так вот прямо, голой…
- Так ведь тут нет никого? Или…
- Бегай-бегай, душа моя, - Михаил ласково похлопал Машу по ягодицам - тугим и упругим, чувствуя, как вновь нарастает желание… - Бегай!
Их утехи прервал вдруг треск мотоцикла - такой громкий, что слыхать было еще издалека, от повертки.
Миша поцеловал Марьюшку в губы…
- Черт, принесло кого-то…
- Не говори так! - девушка засмеялась. - Гость в дом - счастье в дом, ведь верно?
- Верно, верно, - Михаил кивал, быстро одеваясь. - А ну-ка, глянем, что там за счастье?
Темно-голубой "Восход-2М" - насколько помнил Ратников, именно так именовалось сие восстановленное двухколесное чудо - выскочил из-за леса на ведущую к Усадьбе повертку и теперь быстро приближался, грохоча, словно немецкий танк.
Миша присмотрелся, опершись на ограду.
За рулем сидел щуплый пацан, то ли поселковый, то ли дачник, черт его знает, с копной светлых, растрепавшихся от ветра - какой, к черту, шлем? - волос и в обрезанных до колен джинсах, за ним виднелся и пассажир - ухмыляющийся и чем-то неуловимо похожий на самого Ратникова - тоже темноволосый, только без бороды, да и глаза не синие, а карие.
Неужели?
Господи - вот уж действительно радость, права оказалась Марьюшка!
Гость в дом - радость в дом!
- Здорово, лесной житель! - слезая с сиденья, пассажир скинул с плеч рюкзак.
- Здорово, Веселый Ганс!
Друзья обнялись.
- Ну, давай, давай, заходи… - Ратников радостно похлопывал приятеля по плечу - и в самом деле, не так уж и часто на Усадьбе бывали гости. - Сейчас посидим, отдохнешь с дороги, я пока баньку сварганю…
- Банька - это хорошо! - с чувством промолвил гость. - Однако я ведь того, не устал. Чай не пешком!
- Ага… Так ты, Василий, хочешь сказать, из Питера сюда на общественном транспорте добирался?
- Да нет, на своей… В поселке оставил - к тебе же на нормальной машине никак!
- А то ты не знал?
- Да знал… Ну, что, может, на рыбалочку сходим?
- Можно и на рыбалочку… - Михаил хохотнул. - Но сначала - водки!
- А вот это по-нашему, по-бразильски! - обрадованно подхватив рюкзак, гость вслед за хозяином зашагал по двору к дожидавшейся у крыльца Марьюшке - по обычаю, поклонившейся в пояс.
- Ну, ну, Маша, - Василий с видимым удовольствием чмокнул девушку в губы. - Зачем уж так-то?
- Дядя Миша!
Михаил оглянулся - во двор заглянул тот самый пацан, мотоциклист. Надо бы и его позвать, а то нехорошо как-то…
- Айда обедать с нами!
- Не-а… спасибо. Мне б уехать.
- А!!! - догадался наконец Ратников. - Что, не заводится? Подтолкнуть, что ли?
- Угу, подтолкните… если, конечно, не трудно.
- Да не трудно… Тебя как звать-то?
- Максимом…
- Ну, давай, Максюта, прыгай в седло… Разбегаемся… Оп-па!
Немного прокатившись под гору, мотоцикл оглушительно затрещал, и улыбающийся Максим, радостно поддав газку, скрылся за ближним лесом.
- Ну, вот, - посмотрев ему вслед, Михаил потер руки. - Теперь порядок…
- Порядок, говорю, - войдя в горницу, Ратников заплескался у рукомойника, краем глаза наблюдая, как сноровисто и быстро Марьюшка накрывает на стол.
Свежий лучок, молодая, только что появившаяся, редиска - краснобокая, крепкая, хрустящая, соленые огурцы, капусточка - в печи поспевало жаркое с гречневой кашей. А вот ни картошки, ни помидоров на столе не было - Марьюшка относилась к ним с недоверием, сии овощи были для нее незнаемыми, непонятными. Хотя, конечно, картошку Михаил выращивал, вон, пол-огорода засеяно. Зря, наверное, - все равно Маша ее не ест.
- Ну, вы кушайте, - поставив на стол аппетитно нарезанный толстыми хрустящими ломтями хлеб, девушка вновь поклонилась. - А я пока баньку спроворю…
- Да обожди, никуда не денется твоя банька, - разливая по стаканам водку, с нарочитой сердитостью проговорил Ратников. - Посиди вот лучше с нами, люба. Уваж гостюшку.