- Вам карточки не военные по конверсии делают? - поинтересовался я. Ещё бы немного в сторону, и она торчала бы не в этом стекле, а у меня в голове. - Вы, наверное, добивайте её сами, я доверяю вам, а я пойду. Мне ещё жить да жить.
Не поняв иронии, приказчик засуетился, ссылаясь на обязательность уничтожения карточки в присутствии клиента, вытащил её из стекла, дико оглядев появившуюся прорезь.
- Может, вы её на костре, раз топор не берёт? - подсказывали смутные реминисценции из инквизиторских времён.
Служивый принял идею с воодушевлением. И тут последовала ещё одна странность. В пламени зажигалки карточка просто исчезла, вспыхнув зелёным. Без дыма и пепла. Я, не желая и не имея больше времени наблюдать этот материаловедческий семинар, откланялся и ушёл. Приказчик так и остался с открытым ртом, горящей зажигалкой и потухшим взором. Моему красивому уходу из банка помешали опять развязавшиеся шнурки. Надо поменять шнурки. Да что за идиотизм кругом?
Глава третья
Засидевшись допоздна на работе, я и не вспомнил, что сегодня без машины и домой придётся добираться свои ходом. Опять это нудное метро. Одно радовало - час пик давно прошёл и не надо будет толкаться в спешащей домой людской массе. Уже совсем как сомнамбула, с единственной мыслью поскорее добраться, прошёл турникеты, сел в удачно подоспевший поезд и стал рассматривать картинки рекламных объявлений. Занятие полезное и позволяет не замечать сидящих и стоящих вокруг пассажиров. Хотя пассажиры - не самое страшное. Вот нищие, расплодившиеся в неимоверных количествах, это, конечно, неприятно. Я прекрасно знаю, что никакие они не нищие, но всё равно выдерживать их притязания для меня непросто. Вот, явилась! Девица, изображающая из себя разбитую параличом уродку. Я её давно знаю. У неё убогость меняется от сезона к сезону, чтобы одеждой это подчёркивать. И гениальней Паганини будет. Тот играл на одной струне, она поёт на одной ноте. О чём это я… Старые анекдоты вспоминаю. А вот в голове что-то, что я должен обязательно вспомнить… А!!! Звонок шефу! Уже ведь полдесятого, а он просил после девяти. Эти никому не нужные звонки - своего рода ритуал проверки лояльности. Хорошо, что мобильник в метро работает. Так, где он там у меня вставлен в номерах… Ну! Вот как тут не впадёшь в истерику! Никаких номеров в телефоне! Опять глюки! И трубка отличная, всегда работает как надо, а теперь - на тебе! Наверное, полнолуние и я слишком восприимчив к мелочам… Ладно, где мой Casio… Опять эти дурацкие клавиши не слушаются. Ну что за дурь! Ага вот он. Набираю номер. Процедура, надо сказать, та ещё. Обычно, когда набираю номер на мобильнике, нажатие клавиши получается с лёгким кликом. Специально подбирал именно такой телефон. Но, видно, со временем пластик постарел и теперь совсем не кликает. Уф, набрал. Только почему поезд остановился прямо в тоннеле? Все галдят. Что за ерунда? В таком шуме не поговоришь. Придётся позже звонить. А, вон машинист отозвался: "Уважаемые пассажиры, остановка ввиду сбоя в системе управления, мы продолжаем поездку". Ну всё, поехали дальше. Все стихли. Можно опять набрать номер, благо он в памяти уже. Ну! Это полный дурдом! Они что там все с ума посходили? Стоит только набрать номер - опять встали! С визгом тормозов, воплями пассажиров. Опять та же ерунда. Опять тронулись, опять набираю номер… Тут уже слабая догадка стала уверенностью. Тихо прячу сотовый и делаю вид, что и звонить никуда не собирался.
- Дядя, дай копеечку, - ну вот! Юродивая наехала, как танк на берёзу. Я и забыл о нищенке со всей этой суетой. Отвернуться от неё оказалось мало. Она совершенно нагло вцепилась в рукав и повторила: - Дядя, дай копеечку убогой!
- Отойди, убогая, знаю я тебя. Ты вчера на другую ногу хромала! - не выдержал я.
- А я на другую ногу хромала, - тихо сказала дурочка, - зато по сотовому не звонила. И поезд не останавливала. Дай копеечку убогой на хлеб.
Вот зараза! Заметила, сопоставила! Мне бы сотрудников таких умных и наблюдательных. Да ещё таких нахальных и артистичных.
- У меня нету мелочи! - я говорил истинную правду.
- А ты дай крупную, я сдачи дам! - такая наглость меня просто сразила наповал!
- На, возьми, только отвали! - я сунул попрошайке ранд.
Та, не переставая изображать эпилепсию, ДЦП и стригущий лишай одновременно ловко схватила купюру. При этом наши пальцы на мгновение соприкоснулись.
Этого соприкосновения было достаточно, чтобы нищенка вмиг забыла о своей роли, разжала пальцы и с животным ужасом уставилась на меня.
- Зачем ты пришёл в этот мир? Он не будет твой! Провались ты в…! - она, забыв о приличиях, ломанулась в противоположный конец вагона и выскочила, как только открылись двери. Ой, подумаешь! Ей ранд оскорбителен! А что, она золотой хотела? Вот дура!
Ну что за сумасшедший дом кругом! Никогда не надо ездить общественным транспортом. Если не хочешь получить депрессию или просто взвинченные нервы! Или не хочешь стать пациентом того самого дома. Только на улице вспомнил про звонок шефу. Его номер ответил на десятый гудок. Шеф возмущённо заявил, что просил позвонить после девяти, но никак не после десяти. На том и расстались. Всё одно к одному.
Замок опять не захотел адекватно реагировать на электронный ключ, и пришлось ждать, пока Ася откликнется на домофон. Она, не сказав даже обычного "да", просто открыла дверь. Раньше она так не делала. Не стоит пускать в подъезд кого попало.
- Привет, Ася, как дела? - искренне обрадовался я тому, что наконец дома.
- Нормально, идём ужинать, - Ася была почему-то в джинсах и свитере. Дома она всегда носила спортивный костюм.
- Ты только пришла? - спросил я.
- Почему пришла? - удивилась Ася. - Я никуда вообще сегодня не ходила.
- А чего при параде? Спортивный постирала? - не унимался я. Чего это я?
- А, да. Сейчас, - через минуту Ася пришла на кухню в обычной одежде. Видно у неё что-то не так. Полнолуние, наверное, вот и странности в поведении.
- Полнолуние, наверное, - сказала Ася. - Иди, руки мой.
Мысль была правильная. Особенно после метро, дурацких нищих и вообще. Я долго мылился, фыркал и приводил себя в тонус. Уже выходя из ванной, понял, что и тут меня что-то раздражает. Тюбик с зубной пастой. Всю недолгую совместную жизнь Ася добивалась (и добилась) от меня того, чтобы паста выдавливалась аккуратно, снизу вверх. Чтобы тюбик сохранял форму, а выдавленная его часть скручивалась в рулончик. Сейчас тюбик лежал, грубо сдавленный посередине и утративший свои исходные очертания.
- А что с пастой? Кто тюбик помял? - спросил я на кухне, чтобы потом не получить по голове. Это почему-то произвело на Асю сильное впечатление.
- Если женщина раздражает, так она даже пасту будет выдавливать не так! - Ася фыркнула и резко вышла из кухни.
Чего это она? По мне дави, как хочешь, сама же меня шпыняла столько. Ну и ладно, мне только этого не хватало. Что там на ужин? На ужин было нечто непонятное, кашицеобразное и невкусное. И пива не было. Пошли вы все подальше! Сколько можно человека доставать? Я в приступе необъяснимого бешенства, накинув пиджак поверх майки и в драных джинсах, выбежал из квартиры. Ну, почти выбежал.
Ещё надевая пиджак, я знал, куда уйду. Есть в соседнем гастрономе на втором этаже бар. Пойду и напьюсь. Всё равно завтра суббота, и с утра самого на работу не надо. Тем более, что шеф облаял.
Уют бара состоял из двух составляющих. Во-первых - простой, без претензий интерьер с приглушённым светом, а во-вторых - полное отсутствие как всякой шушеры, так и нуворишей. Просто уютная, чистая забегаловка. И сейчас, сидя в тёмной глубине с тёплым бокалом коньяка, я чувствовал, как улетает раздражение. И пропадает всякое желание напиться или, там, всем показать. Вокруг сидел народ, мало различимый в приглушённом свете, и только бармен, на возвышении своей стойки, был вполне освещён. Люди были приличные и ничем не выделялись. Обычный средний класс в конце трудовой недели. Моё спокойное созерцание и ничегонеделание в итоге окончилось пустым бокалом. Ладно, уходить не хочется, а сидеть с пустым скучно. Я медленно, дабы не спугнуть благодушие, подошёл к стойке бара. И сел на высокий табурет, ожидая, пока бармен смешает какой-то непростой коктейль.
- Ещё немножко коньяка, половинку, - попросил я, дождавшись своей очереди.
Бармен молча принялся готовить бокал. Греть его паром из кофеварки, мерить жидкость.
- Скажите, а коньяк хороший? - меня окликнул невесть откуда взявшийся мужчина. Он сидел на соседнем насесте явно в раздумье, что бы выбрать. Был он среднего роста, в лёгком пальто, которое не снял, а только расстегнул. Достаточно франтоватая кепка лежала на стойке бара.
- Да, вполне. Тут всегда хороший коньяк. Насколько я разбираюсь, - успокоил его мой ответ.
- Я наверное, тоже возьму, - мужчина, видимо, очень хотел поговорить. - Бармен, пожалуйста, и мне такого же.
- Меня зовут Гамбург, - представился он. - Я тут впервые. Знаете, иногда вечером совсем нечего делать. Не телевизор же смотреть. А вы здесь часто бываете?
- Ну… Я не могу сказать, что часто. Просто бываю. Скорее редко, чем часто, - я вдруг понял, что и сам не прочь поболтать. - Тут уютно.
- Да, вы правы. В наше время почти не осталось мест, где ты можешь посидеть спокойно, чтобы тебе никто не мешал. - Гамбург, судя по всему, как многие сейчас, страдал тоской по прежним временам.
- Вот интересно- продолжил он, - раньше можно было курить в подобных заведениях и курили умеренно, никому не мешало. Теперь и курить нельзя, а накурено обычно так, что не продохнуть. А здесь нет. Видно, вентиляция хорошая. Вы не возражаете, если я закурю?
- Нет, что вы, что вы. Мне нравится запах табачного дыма.