Мой собеседник открыл крышку старомодного портсигара, достал из него папиросу и задымил.
- Люблю, когда дым холодный, - объяснил он. - Вы знаете, сейчас таких папирос не делают. Мне вот - черти-откуда присылают. А раньше! Вы удивитесь, папиросы "Сальве" делали у Соломона Когена в Одессе ещё до революции и уже с тройным фильтром!
- А вы романтик курения, - не выдержал я. - Такие мелочи вас волнуют. По-моему, главное чтобы табак качественный, а остальное - просто дело привычки.
- Привычки делают нас! Ведь вы что думаете, курение - это просто вдыхание табака с никотином? Тогда проще таблетки какие-нибудь, гораздо менее вредные, принимать. Курение - это целый набор тактильных ощущений, делающих этот процесс божественным. Вот только послушайте, посмотрите. Во первых, сам портсигар - ему сто лет! Его держали в руках великие люди. На его поверхности их прикосновения. Потом. Вы берёте папиросу. Сухую настолько, чтобы она шелестела именно так, как надо, когда её разминаешь. Чтобы табак, сгорая, шипел именно так, как вы привыкли. И ещё много всякого! Это же не наркомания! Это процесс! Лиши вас всех этих маленьких сенсорных удовольствий… Так можно взбеситься от дискомфорта!
Слова Гамбурга затронули именно то, что меня так мучило уже второй день. Мелочи жизни, потерявшие знакомый облик, стали мне досаждать. Эдакий карманный полтергейст.
- Вы, извините, чем по жизни занимаетесь? - полюбопытствовал собеседник.
Я вкратце рассказал о своей работе, о том, как мы помогаем создавать управленческие команды, помогаем совершенствовать менеджмент, про наши программы с молодыми талантами и прочее, связанное с моей работой. А вдруг он потенциальный клиент?
- Извините, может быть, я не всё хорошо понимаю. К вам обращается, допустим, директор какой-нибудь организации и говорит: "помогите мне управлять?" - съязвил Гамбург.
- Ну, это несколько утрированно. У него, например, понижена мотивация персонала и надо её восстановить или умножить, - ответил я, держа бокал между ладонями и стараясь сохранить его тепло.
- Понижена мотивация? Это, если по-простому, работать не хотят? - собеседник явно был скептиком. Гамбург не забывал аккуратно обламывать пепел в блюдечко, заменявшее пепельницу. Именно обламывать, дожидаясь, пока серая полоса на кончике папиросы достигнет необходимых размеров.
- Ну, не то чтобы не хотят, а не хотят работать лучше. Вот ведь в чём дело - не всегда деньги являются мотивацией в работе. Достиг человек какого-то уровня и всё, ему больше не хочется расти по службе, добиваться больших успехов, - пояснил я. При этом заметил, что слева от меня на барную табуретку взгромоздилась дама угасающих лет.
- Вы хотите сказать, что, допустим, инженер, конструирующий, ну, к примеру, самолёты, нарисовал гайку, а дальше не хочет новое рисовать? - не унимался Гамбург. Он потянулся со спичкой через меня к взывающей огня даме. Даже не взглянув на неё.
- Нет, конечно, речь идёт, как правило, о другом бизнесе. Например, продавец. Если его заработок ставить в зависимость от уровня продаж, то при достижении определённого уровня продажи перестают расти! И тут уже просто деньгами не заинтересуешь! Орешков не хотите?
- А!!! Вот вы о каких сотрудниках говорите! Я всё понял! - искренне обрадовался Гамбург. - А то я испугался и подумал, что в тех делах, с которыми я более-менее знаком, стали работать новые принципы. И что, помогают ваши советы и тренировки? Нет, спасибо. (Это уже про орешки).
- Конечно! Наш главный постулат - надо сделать из разрозненного коллектива команду, семью, если хотите! Чтобы каждый чувствовал себя членом группы и понимал, что от него зависит успех каждого! Очень помогают, например, для групп обслуживания, соревнования в индивидуализации униформ, на звание "Лучший по профессии" и тому подобное.
- Индивидуализация униформы? Это вроде солёного сахара, - не понял собеседник. Он взял орешек и стал внимательно его рассматривать. - Это как?
- Ну, например, кто сможет больше значков повесить на левый лацкан пиджака. Очень стимулирует. По итогам - денежная премия. И коллектив живёт! А массовые походы в кино, в театр. Правда, в театр - не любят.
- Вы знаете, - проговорил Гамбург, - мне кажется, что такое уже раньше было. При другой системе. Называлось моральное и материальное стимулирование. И, несмотря на то же наполнение проблемы, все над этим смеялись. Особенно над моральным. Потому что в материальное не верили. Но вот в моё время, в моей среде таких проблем не возникало. Вот вы, извините, по профессии кто? Учились где?
Гамбург говорил со мной, держа свой бокал на уровне глаз и покачивая его. Вязкая жидкость растекалась по стенкам и сквозь неё просвечивала лампа напротив стойки бара.
- Я окончил физический университет. Наши многие пошли не в науку, а в бизнес. Наука никому теперь не нужна.
- Да, тут вы правы. Никому. Но мы ведь почти коллеги. Я физтех заканчивал. Нет, не тот. В другом месте. И потом меня и ещё тридцать таких же пацанов взяли на программу управляемого термояда. Вы знаете, тогда у нас не возникало никаких потребностей в мотивационных стимуляторах. Нас привезли в глубокую тайгу. Мы сами, ну почти сами, построили лабораторию. Потом работали, как проклятые. У нас зарплаты были мизерные! Но как мы хотели сделать это! Хотя, наверное, тот, кто придумал такую стимуляцию мотиваций, как вы называете, был гений менеджмента, как теперь принято говорить. Нас, тридцать птенцов кинули на прорыв. И мы сделали этот чёртов термояд!
Я теперь понял, откуда мне знакомо лицо собеседника. Портреты создателей первой рабочей установки холодного термоядерного синтеза были напечатаны на обложках учебников по физике. Он старше меня лет на пятнадцать. Да, так и есть. Они перевернули мир. Почти. Реактор остался в единичном экземпляре и его потом скифы разворовали на металлолом.
- Конечно. Другие времена, другие требования. Сейчас уже никто никуда не поедет, даже если предложить. Всем нужно деньги зарабатывать.
- Ну, вы, мне кажется, ошибаетесь. Все кругом говорят о зарабатывании денег, о новой формации. А кто их зарабатывает, эти деньги? Нувориши? Так они их воруют. Ваши продавцы без мотивации? Да, они ничуть не поменяли свой статус. Ничто кругом не меняется. Только слова другие. Вот вы, никогда не жалели о том, что не стали работать по своей основной специальности? А стали заниматься именно этим, как его? Втира… Мотивированием? - Гамбург оказался въедливым полемистом. И опять попал в точку.
- Я могу сказать вам честно - я не думал об этом, - я сказал это, глядя в сторону, рассматривая огонь лампочки сквозь бокал с коньяком.
- Ох, неправда. Думали, уверен - думали! Если, конечно, пошли в свой университет потому, что интересно было и учились по-настоящему. Не может человеческий мозг, натренированный на сложные задачи, на постоянное творчество, удовлетворяться меньшим.
- Ну - кто вам сказал, что у нас не творчество и проблемы несложные. Ой, какие сложные! И кроме того, видел я нынешних учёных, я не вас имею в виду, простите. У них носки с дырками и пиджаки в заплатках.
- Вы правы, не просто сейчас таким. Да и мало кто остался. Молодёжь вон вся куда подалась. Да и ещё - никому не нужна наша работа сейчас. Шаманство больше в чести. А что касается вас… Вы, я вижу, человек умный и честный. Но попомните моё слово - в жизни могут появиться такие проблемы, по сравнению с которыми ваш менеджмент - так, комариный пук. И вот тогда у вас может всё мировоззрение поменяться. Тогда вы поймёте, что ни деньги, ни суета эта ваша с тренингами творят ваш мир. Это будут великие времена!
- Ну, вы прямо Нострадамус! - я решил перевести всё в шутку.
- Тут не надо быть Нострадамусом. Экстенсивное развитие ведёт к перегреву общества. Расслоение накапливает социальные проблемы. А прибавить к этому интеллектуальную деградацию - вот и получите Новый Содом и Гоморру. Во главе с оппозиционными шаманами. Но не обращайте внимания. У меня алкоголь иногда вызывает депрессию. Особенности метаболизма после лечения.
Помолчав секунду, Гамбург добавил:
- Это, наверное, у человеческого мозга такие защитные функции. Можно себя легко убедить, что сучение старого корабельного каната руками - гораздо более важная работа, чем та, которой ты занимался раньше.
Разговор как-то сам собой угас. Посидев немного, допив ставший уже неинтересным коньяк, мы разошлись по своим делам. Вернее я домой, а он - не знаю куда.
Глава четвёртая
Всё! Субботнее утро. Никуда сегодня не пойду. Мне всё надоело! Зачем переться в офис только для того, чтобы шеф знал, что я занимаюсь программой? Важно, что я ею занимаюсь и важен результат. Вон, с Асей не гуляли давно по парку. Покупки нужно всякие сделать. И ещё починить этот дурацкий выключатель в коридоре, который включается только с третьей попытки. Ася, совсем забыв о вчерашней размолвке, даже и не прокомментировав мой сольный поход в бар, была в нормальном расположении духа. Кстати, тюбик в ванной лежал в любимом асином состоянии - идеальных форм и наполнения. Видно, я просто вчера был на взводе в конце недели, вот и казалось всё таким гадостным.
После завтрака всё-таки решили отправиться за покупками. По случаю дождя пришлось напяливать куртку, хотя ехать предстояло на машине.
- Ася, вот посмотри, - отвлёк я её от зеркала и губной помады, - мне кажется, что пуговицы липкие на моей куртке. Это не от стирки такое с пластиком?
Я протянул Асе куртку. Действительно, пуговицы на моей старой куртке вдруг вызвали неприятное ощущение в пальцах, как будто кто-то намазал их мёдом.