Уникальный и случайный союз весьма различных персонажей, которые обнаруживают, что должны решить одну общую проблему. Если, конечно, у них получится.
Диана Гэблдон и Сэмюел Сайкс
Гуманный убийца
Диана Гэблдон, автор международных бестселлеров, является лауреатом премий "Перо" и "Рита", присуждаемых Обществом писателей-романистов Америки. Ее перу принадлежит весьма популярный сериал "Чужестранка" ("Outlander"), посвященный путешественникам во времени. Он включает такие романы, как "Стрекоза в янтаре" ("Dragonfly in Amber"), "Путешественница" ("Voyager"), "Барабаны осени" ("The Drums of Autumn"), "The Fiery Cross" и "А Breath of Snow and Ashes", "An Echo in the Bone" и др. произведения. Ее исторический цикл о приключениях лорда Джона включает такие работы, как "Lord John and the Private Matter", "Lord John and the Brotherhood of the Blade", роман, выходивший в периодике с продолжением - "Lord John and the Hellfire Club", а также сборник рассказов "Lord John and the Hand of Devils".
Существует и своего рода путеводитель по творчеству писательницы - "The Outlandish Companion".
Сэмюел Сайкс - автор относительно новый, в недавнем прошлом - выпускник Университета Северной Аризоны. "Гуманный убийца" - его первая заслуживающая упоминания опубликованная работа, которая, как он надеется, станет первой среди многих. Он родился в Финиксе, Аризона, и теперь живет в том же штате, в городе Флэгстафф.
Здесь эти два автора объединили усилия, чтобы описать уникальный и случайный союз весьма различных персонажей, которые обнаруживают, что должны решить одну общую проблему. Если, конечно, у них получится.
- Имя ему - сэр Леонард Саваэль!
Молодая женщина затаила дыхание и с облегчением убедилась, что толпа, по крайней мере на какое-то время, оставила свои дела. Множество глаз было устремлено на нее снизу. Мутных, раздражительных, воспаленных - в той или иной степени.
- И он, без сомнения, - немедля продолжила она, - величайший из непомазанных, являвшихся когда-либо во владения цивилизованных людей!
Толпа задвигалась. Губы, зачастую украшенные бородавками, кривились при упоминании о непомазанных. Женщина откашлялась, прикидывая, как они примут ее следующее заявление.
- И, не считая себя достаточно чистым, чтобы носить булаву, - ей пришлось повысить голос, чтобы быть услышанной среди гула разочарования, - он своим мечом обагрил языческой кровью больше песка, воды либо камня, чем кто-либо иной другим оружием, тупым или острым!
Она увидела, как там и здесь в толпе ей ответили суровыми кивками немолодые мужчины - должно быть, ветераны, - и это вселило в нее надежду. Собрав все силы, она еще повысила голос:
- Ни разу не входил он ни в один Божий храм… - Тут она даже вздрогнула от рассерженного рева толпы и почти прокричала: - Ибо там запеклось столько крови, что он не надеется отмыть от нее обувь свою! - Люди невольно захихикали, и это добавило ей смелости. - Он призывает Имя Божие со всем благочестием, присущим людям рясы и меча, но смирение его столь велико, что ни разу он не отваживался судить ближнего своего.
Если бы толпа была единой личностью, эта личность сейчас подняла бы бровь. Женщина прикусила нижнюю губу: вовсе не такие чувства она рассчитывала возбудить у этих людей. Что ж, сказала она себе, иди до конца! И продолжила ясно и звонко:
- Итак, я призываю вас, дорогие друзья, учесть его суждение! Ибо он столь возвышен и чист, что, услышав, как он свидетельствует о моей невиновности, вы просто не сможете меня и дальше винить!
Капеллан наклонил голову при этих словах. Напудренный парик и обвисшая кожа на лице - не очень-то приятная маска старости. Он покосился на алтарного мальчика-служку. Тот просто глазел на женщину, его глаза ничего не выражали. Наморщив белый лоб, капеллан повернулся к толпе и неспешно проговорил:
- А вы что скажете в ответ на эту страстную мольбу, добрые люди?
Старики в смятении посмотрели на женщин. Те смотрели на них с таким же смятением. Понятно, не на молодых же им было смотреть, принимая такое решение. У молодых мужчин крепкие сердца и умы, осененные Божией благодатью, и они смотрели бы только на нее. Ну, там, могли бы глубокомысленно покивать, заявляя, что дело требует раздумий и обсуждения. А то вовсе присмотрелись бы к ее лицу, столь прекрасному и не отмеченному ни единым шрамом, да и увели бы ее с собой в направлении ближайшей пивнушки.
Она огляделась и сказала себе: ну конечно, молодых мужчин в этой деревне почти не осталось. Вот стариков было множество. Молодые в большинстве своем, скорее всего, покоились на местном кладбище. А те, что оставались в живых, несомненно, отбыли на юг. В этот их ценнейший крестовый поход.
Так что оставались в основном женщины. А кто и когда прислушивался к мнению женщин?
Ну и чему удивляться, что голос и морщинистый кулак возвысил один из стариков.
- СЖЕЧЬ ЕЕ!
- СЖЕЧЬ ЕЕ! - подхватила толпа, включая маленьких детей. - СЖЕЧЬ ВЕДЬМУ!
- Да что же это такое! - отчаянно закричала в ответ Армеция. Будь ее воля, она начала бы швыряться в них вязанками хвороста, сваленными у ног. Наверное, поэтому ее и привязали к столбу. - Я ничего плохого не сделала!
- Не лги! - заорала одна из старух, скрюченная возрастом, словно оплывший свечной огарок. - Ты мою внучку своей черной магией извела!
И в качестве доказательства своих слов вытащила за руку светловолосую девочку и поставила ее перед собой. Та, не столько обозленная, сколько сбитая с толку, таращилась снизу вверх на Армецию. Личико у нее было чистое и гладкое, щеки цвели здоровым румянцем.
- Еще нынче утром она вся в оспинах была! А стоило мне на часок отвернуться - и получаю вот это! - Бабка схватила внучку за щеки и довольно грубо встряхнула. - Вот!!! Гладкие, точно ее попка, когда она только родилась! - И она наставила на Армецию палец, ощеривая остатки желтых зубов. - Ведьма! Язычница!!!
- Да ты в своем уме? Как ты можешь вменять мне в вину, что твоя внучка от болезни вылечилась? - Армеция так стиснула зубы, что они едва не раскрошились. - И с чего ты взяла, что именно я это сделала?
- А ты тут единственная чужестранка, - заявила женщина, протягивая руки к толпе. - Все остальные здесь - истовые верные Господа и Его ордена!
- Все, говоришь? - Не имея возможности указывать связанными руками, Армеция ткнула в ее сторону подбородком. - Ты вот когда последний раз в церкви была? Может, это ты какое колдовство над ней совершила, а теперь валишь все на меня?
У бабки так вытянулась физиономия, что Армеция едва удержалась от улыбки. Ей понадобились еще большие усилия, чтобы сдержать смешок, когда толпа пугливо отшатнулась прочь, а на ретивую обвинительницу обратились подозрительные взгляды.
- Глупости это все, - заворчала та, подбочениваясь.
- Ведовство, моя добрая Эндор, материя более чем серьезная, - проговорил капеллан, поглаживая оба свои подбородка. - Даже исцеление от ужасной болезни оказывается хитростью, призванной скрыть гораздо более страшный ущерб. Если мы допустим даже одну-единственную, - он воздел палец, - невесту дьявола в эту мирную голубятню Господних чад, последствия поразят не только детей.
- Вот и мы так думаем.
Толпа опустила головы. Армеция про себя уподобила их стае кур над горкой зерна, но вслух говорить об этом не стала.
Люди стали дружно осенять себя знаком дубинки, но и Армеция, и все остальные заметили, что добродетельная Эндор совершила святое знамение чуть медленнее других. Армеция мрачно улыбнулась. Толпа грозно нахмурилась.
- Вы много лет меня знаете! - Эндор выпрямилась с видом оскорбленной добродетели, насколько позволили ей обвислые груди и толстые ляжки. - Я вместе с вами в Божием храме молилась! Никакая я не колдунья!
- Все это болтовня! - Теперь уже Армеция расправила плечи, сражаясь с тугими веревками. - Любой знает, до чего искусно невесты дьявола одурманивают добрых людей!
- Это верно, - пробормотал капеллан, устремляя на Эндор настороженный взгляд. - Как и то, что ты не сочла обвинение сколько-нибудь серьезным.
- Да это же она старается добрых людей одурманить!
- Чем? Логикой? Красивыми словами? - Армеция откинулась к столбу и скривила губы. - Не будем забывать о бдительности, друзья! Если она может обвинять меня в ведовстве, уж я-то точно могу обвинить в том же самом ее! - И она пожала плечами с самым бесстрастным видом, какой сумела изобразить. - В конце-то концов, нет надежного способа уличить кого-либо в ведовстве!
Толпа призадумалась. Костлявые пальцы заскребли лысины. Кто-то пукнул - вероятно, от чрезмерного умственного усилия. Потом один из мужчин прокашлялся, выпрямился и заговорил.
- А может, - сказал он, - сжечь их обеих? Так просто, для верности.
- В этих словах есть смысл, - проговорил капеллан. - Если есть Божия воля на то, чтобы таким образом очистить нашу добропорядочную общину от заразы.
- Добропорядочную?.. - Армеция ушам своим не верила. - Да как ты только место свое получил?..
- Положение капеллана не женского ума дело, чтобы его обсуждать, - ответил он высокомерно и даже задрал длинный нос. - А кроме того, не годится полукровке выказывать такое пренебрежение своему самому милосердному заступнику.
- Вот это верно! - Эндор сердито наставила на нее палец. - Полукровка она! Наполовину язычница! Что и доказывает - ведьма она! Ведьма!