- Что мы станем делать с Майклом? - спросил Рислер, словно загипнотизированный глядя на перекрученное тело.
- Пусть гниет в земле, потому что все, чем я могу еще его напутствовать, - проклятье, - заявил Рыжебородый, осушил кубок и вышел из зала.
Глава 8
Это были скучные похороны. Долгие, скучные, наполненные помпезностью и церемониальностью. Один за другим Бароны говорили над могилой; все, кроме Рислера, были красноречивы. Донахью то ли был раздражен, то ли просто игнорировал происходящее. Страмм все время внимательно наблюдал за Уродом, боясь, как бы не случилось повторного несчастья и у землекопов, роющих могилы, снова не появилась работа.
Пович говорил бесконечно, оплакивал своего зятя часа три, с легкостью повторяя дважды или даже трижды одно и то же, и церемония продлилась бы еще дольше, если бы милосердная природа не решилась заявить о себе громом, молниями и дождем, которые в конце концов заглушили речь старика и разогнали плакальщиков по домам.
Рыжебородый сопровождал трех объединившихся Баронов (Крастон, не выдержав, уехал намного раньше, так и не дождавшись, когда старик Пович закончит говорить) в замок Повича. Даже варвар Донахью удивленно вытаращился при виде яркой зелени, обрамляющей самое старое и великолепное из поместий Баронов. Куда бы Донахью ни посмотрел, он видел лишь яркие клумбы цветов любых вообразимых форм и цвета. Два десятка аккуратно выложенных камнями дорожек вились среди них. Местами их затеняли огромные цветущие кусты. Землю устилали экзотические мхи и лишайники, сверкавшие каплями недавно прошедшего дождя.
Интерьер замка, выдержанный в стиле неброской роскоши, выглядел таким же простым, как и в обители Рислера, но при близком рассмотрении оказался уникальным и самобытным. Однако простота была отличительным признаком здания и его обстановки, точно так же как и самого Повича. Необычная мебель, заботливо украшенная резьбой, была из самого лучшего дерева, но сделана просто, для того чтобы быть удобной. Ни один предмет не нарушал гармонию. Даже массивный стол в обширном обеденном зале не выделялся на общем фоне. Пович оказался единственным Бароном кроме Крастона, кто установил в своем доме сложную водопроводную систему. Каждая комната имела собственную ванну и уборную. Твердые облицовочные панели стен покрывали барельефы, но только небольшая часть их изображала сражающихся Нормалов, а в большинстве своем - пасторальные сцены и ландшафты, большая часть которых как две капли воды походила на сады Повича. Даже слуги соответствовали атмосфере старого дома. Страмм не держал слуг, у Дрейка слуг заменяли старые воины, а обитель Крастона никто не видел. Только Рислер и Пович имели слуг, соответствовавших смыслу этого слова, но слуги Рислера всегда казались больше рабочими. Противоположное впечатление производили мужчины и женщины, суетившиеся в обители Алдана Повича.
Гости остановились в библиотеке - огромной комнате, наполненной до потолка книжными полками и ларцами, хотя фактически тут содержалось, в самом лучшем случае, книг пятьдесят. Литература всегда была в большом почете, но с давних пор только Страмм и Крастон выказывали к ней реальный интерес. Пович и другие не чувствовали дискомфорта в своих огромных, но пустых библиотеках.
- Которая из присутствовавших вдова Дрейка? - спросил Рыжебородый, как только слуга Повича закрыл за ними дверь.
- Никто не требует от тебя хорошего воспитания, Урод, - с отвращением сказал Страмм, - но ты можешь, по крайней мере, из вежливости держать рот на замке, пока тело Дрейка не остыло.
- Но не холодным же телом Дрейка я интересуюсь, - хохотнул Донахью. - Его женушка должна быть еще теплой!
- Еще одно замечание, вроде этого, и я за себя не ручаюсь! - фыркнул Рислер.
- Только попробуй, - зловеще предупредил Донахью.
- Заткнись, Урод! - приказал Страмм. - Я не стану охранять твою жизнь, если ты будешь убивать Нормалов. Побереги свою жажду крови для Гарета Кола. Тебе она, возможно, понадобится, чтобы заставить Кола хорошенько попотеть, прежде чем ты его убьешь.
Слова Страмма произвели должный эффект на Рыжебородого, как Барон и надеялся. Донахью немедленно замолчал, внимательно глядя на свои ладони, сжимая и разжимая кулаки. Простое упоминание имени Кола приводило Урода в ярость, и Страмм пользовался этим, когда чувствовал необходимость. Всякий раз это срабатывало.
- Поговорим об убийстве Кола, - сказал Пович, разжигая трубку, - сейчас самое подходящее время определиться с нашими планами.
- Как хотите, - пожал плечами Страмм.
- Ты хочешь устроить вторжение в Метро, я так понимаю?
- Конечно. Смерть Майкла ничего не изменила.
- Ничего не изменила? - недоверчиво повторил Пович. - Ради бога, Элстон, ты просишь нас отдать наших лучших солдат твари, которая убила Барона!
- Совершенно верно, Майкла тоже об этом просили. Я хотел, чтобы он остался жив, но он сам напросился.
- Будьте вы прокляты, он - прав! - глядя в потолок, сказал Рыжебородый.
- Но, Элстон…
- Послушай, Алдан, - сказал Страмм. - Успех или провал нашего рейда зависит от способности Донахью пробиться через физические и психологические линии обороны Кола и того, сможет ли Рыжебородый уничтожить его. Я не вижу, почему смерть Майкла должна увеличить или уменьшить наши шансы. Если Донахью смог бы одержать победу неделю назад, он сможет и сейчас; а если нет, то я сомневаюсь, что смерть Майкла увеличила его силы и поможет ему в деле убийства Кола.
- Я знаю все это, - запротестовал Пович. - Только я не думаю, что наши люди последуют за ним в Метро. Я сомневался и раньше, а теперь после убийства Майкла я в этом уверен.
- Мы пойдем с ним, - сказал Страмм. - Ведь твои люди пойдут за тобой.
- Я так и предполагал, - недовольно пробормотал Пович.
- Ну, я могу гарантировать, что мои люди за мной пойдут, - сказал Рислер.
- Пока они будут получать приказы от меня, мне все равно, за кем они станут следовать, - воскликнул Рыжебородый.
- Мы еще ничего не решили, - осадил Урода Рислер.
- Я обещаю, что они выполнят любой разумный приказ, который ты отдашь, - сказал Страмм. - Если же твое понимание разумности приказов значительно отличается от наших, мы сымпровизируем.
- Ты думаешь, нам стоит предпринять еще одну попытку уговорить Эндрю, чтобы он присоединился к нам? - спросил старик между затяжками трубки, которая у него постоянно гасла в этот день, и Страмм с любопытством посмотрел в его сторону.
- Слишком жирно будет, - фыркнул Рислер, подойдя к ряду книг, взяв одну из них с полки и с отсутствующим видом полистав ее.
- Я склонен согласиться с Джеральдом, - сказал Страмм. - Очень сильно сомневаюсь, что Эндрю присоединится к нам.
- Кому нужен этот слепец? - спросил Донахью. - Он только под ногами будет мешаться.
- Что нам нужно, так это символ единства Баронов, - раздраженно сказал Пович. - Хотя не могу представить, как кто-то вроде тебя может это понять.
Донахью внимательно посмотрел на старика, но ничего не сказал. Когда стало очевидно, что наступившая тишина нарушена не будет, он отвернулся от Баронов и начал мерить шагами мозаичный деревянный пол. Это помогло ему снять напряжение, потому что по натуре своей Рыжебородый был деятельным человеком, а теперь все чувства говорили ему, что движение - самый быстрый способ расслабить напряженные нервы и мускулы. Он сделал глубокий вдох. Комната пахла разными сортами дерева, и Донахью радовался этому так же, как Пович, любивший цветы, наслаждался цветочными ароматами. Донахью снова прошел мимо трех Баронов, потом подошел к окну и выглянул наружу. Цветы не были для него такой уж редкостью, но так как в Туннелях ничего не росло, Донахью видел цветы, только когда воевал. Он любил их запах, но изобилие яркого цвета било ему по глазам. Своей красотой цветы вызывали в Донахью не удивление, а простое детское удовольствие от того, что он нашел множество красивых штучек, приковывающих его внимание. Наконец, оторвав взгляд от цветов, Донахью повернулся к Баронам. Рислер с глупым видом перелистывал другую книгу, Пович занялся своей трубкой, которая постоянно гасла, а Страмм с любопытством смотрел на Рыжебородого.
- Если ты еще не до конца справился со вспышкой гнева, то, наверное, ты с удовольствием проводишь меня назад в мой замок на обед, - сказал Страмм.
- Обед? - повторил Рыжебородый. - А что потом?
- Ты голоден?
- Да.
- Тогда какая разница? С другой стороны, я не верю, что наша дискуссия приведет к какому-нибудь плодотворному решению.
- По крайней мере ты еще поговоришь с Эндрю? - спросил Пович.
- Почему я? - ответил Страмм. - Я и Крастон не такие уж близкие друзья. Если честно, я мог бы даже сказать, что мы держимся друг от друга на определенном расстоянии.
- Это лишь подчеркивает то, что говорить должен ты, - сказал Пович. - Если заговоришь ты, Эндрю будет знать, что это не просто жест, а серьезное предложение примирить наши разногласия.
- Все верно, - вздохнул Страмм. - Не то чтобы я чего-то добьюсь, но сделаю это из уважения к тебе, Алдан.
Он и Донахью встали и отправились в шестимильную прогулку к замку Страмма. Бароны часто разъезжали на лошадях (или, скорее, на тех животных, в которых превратились лошади) или нанимали своего рода рикш для путешествий между поместьями, но Страмм предпочитал пешие прогулки, и в Донахью, как ни в ком другом, он нашел великолепного спутника для таких развлечений.