- Не совсем так, Элстон, - продолжал Крастон. - Это может вычислить любой ребенок. Я же хочу узнать, почему ты веришь, что Донахью может уничтожить Кола.
- Я не уверен в том, что он может, - ответил Страмм.
Крастон на мгновение прикрыл веками невидящие глаза, а потом продолжал:
- Верю тебе, Элстон. Очевидно, если бы Донахью был уверен, что уничтожит Кола, он сделал бы это давным-давно… или дело в том, что он не желает убивать Кола, а тогда он и сейчас служит ему.
- Вполне возможно, - согласился Страмм.
- Тогда почему ты рискуешь жизнью, очень легко отказываешься от нее, отправляясь на битву с Колом?
- Может быть, я лишь рассматриваю альтернативы, - сказал Страмм. - Что, если Донахью разгромит Кола без моей помощи? Где я окажусь тогда?
- Во многом в том же положении, что и сейчас, - ответил Крастон. - Незавидная возможность. Нет, ты слишком умен, чтобы рисковать без хорошей на то причины.
- Может, я всего лишь патриот.
- По этой причине? Твое положение со смертью Кола значительно не улучшится. Ведь сам Кол никогда не покидал своей цитадели. Если бы мы не атаковали Метро, то, возможно, всегда жили бы в мире.
- До тех пор, пока Кол не решил бы, что его армия Уродов достаточно сильна, - сказал Страмм.
- Черт возьми! - взорвался Крастон. - Он в них не нуждается. Разве не ты говорил мне, что он появился в камере Донахью?
- Всего лишь одна из его огненных птиц.
- А камера была максимально безопасной. Нет, Элстон, я боюсь, что тебе придется придумать другую историю.
- Не мне, Эндрю, - с улыбкой сказал Страмм. - Я знаю, почему я делаю. Если ты хочешь понять это, ты должен восстановить всю историю.
- Думаю, если ты подождешь минуту или две, я так и сделаю.
- Каким образом?
- Отброшу все лишнее, - сказал Крастон. - Использую дедукцию отрицания. Для начала, боюсь, я говорил о патриотизме как о возможной причине твоих действий. Нет человека, обладающего таким, как у тебя, разумом и политической силой, который может быть столь слепо патриотичен, хотя тебе и хотелось бы, чтобы в это поверили окружающие. И так как (как я уже упоминал) Кол не нуждается в Уродах для того, чтоб проникнуть через нашу оборону, я вычеркиваю "целесообразность с военной точки зрения" из списка. Ты не совсем уверен, что Донахью сможет сделать то, что он сказал, и, значит, ты не просто хочешь примкнуть к победившей стороне с определенной целью. Так как жизнь и смерть Кола мало значат для тебя, это тоже можно вычеркнуть.
- Очень логично, - заметил Страмм. - Кажется, ты отбросил все возможные причины моего поведения.
- Не совсем, - ответил Крастон. - Думаю, ключевое слово, которое я использовал, было "риск". И это есть как раз оно - "риск". Эксцентричность этой кампании непропорционально большая для Человека вашего положения; следовательно, награды могут быть как велики, так и неожиданны.
- Ты болтаешь бесконечно, - с раздражением сказал Страмм.
- Потерпи еще немного, Элстон, я почти закончил. Давай подумаем вместе и попытаемся представить, из-за чего тебе выгодно будет рисковать жизнью.
- Говори прямо.
- Я скажу. Очевидно, ты должен чувствовать, что Донахью может победить Кола. С другой стороны, это не более чем самоубийство, и я не могу поверить, что ты склонен ставить свою жизнь на кон просто так. Если же выиграет Донахью, что это принесет тебе и что не получат остальные Бароны?
- Просвети меня, - попросил Страмм.
- Должен ли я? Я считаю, что это до боли очевидно. Ты, без сомнения, договоришься с Донахью или еще каким-то образом окажешь влияние на него, чтобы он таки победил Кола, и между вами - союз окончательный. Рыжебородый оставит тебя править Ступицей, в то время как ты отдашь ему… - Крастон сделал паузу, почесав голову.
- Да, Эндрю? В то время как я отдам ему, что?
- Я не уверен… но я представляю себе, что и эта часть твоего плана скоро откроется.
- Нет, потому что твоя логика ошибочна. Я думаю, очевидно, что, если Донахью мог бы победить Кола, ему не нужен был ни я, ни кто-то другой. Фактически, мы просто поменяем рационального супермена на иррационального.
- Правда, - задумчиво сказал Крастон. - Тогда может быть единственная альтернатива: ты собираешься убить Донахью, когда он уничтожит Кола.
- Конечно. Ты знаешь, Эндрю, иногда я удивляюсь путям, которыми ты подходишь к правде, настолько они кружные.
- Но этого недостаточно, - упорствовал Крастон. - Очевидно, ты уверен в смерти обоих - и Кола, и Донахью… но это - желания и остальных из нас. В этом нет личного, нет персонального выигрыша для тебя.
- Ты разочаровал меня, Эндрю. Ты сразу понял, что я не стану рисковать жизнью, если это будет выгодно тебе так же, как мне, и оказался не в состоянии проследовать по собственной цепочке рассуждений.
- Вздор! Ты как открытая книга, Элстон. Если тебе удастся убить обоих - Кола и Донахью, ты, без сомнения, сможешь убедить Повича и Рислера свергнуть меня, так как я единственный из Баронов, кто возражает тебе. Пович - старик, который и так скоро умрет, Рислер - дурак, а умри Донахью, Алата согласится со всем, что ты предложишь.
- Так вот в чем суть, - печально сказал Страмм.
- Твой план не сработает, и ты знаешь это.
- Мне хочется знать, почему ты считаешь, что все случится именно так?
- Перво-наперво, ставлю тысячу к одному, утверждая, что ты не выживешь. Совсем не похоже на то, что Донахью сможет убить Кола, а если он и сделает это, не верится, что после этого ты сможешь убить его. Если даже тебе все это удастся устроить, могу уверить тебя, я приготовлюсь и смогу сохранить свое Баронство, что бы ты там ни выкинул.
- Об этом тебе нечего беспокоиться, - заметил Страмм.
- Я ожидал, что ты станешь мне врать.
- Я не сказал ни слова лжи. Это ты строил предположения, а не я.
- Увы, я мог где-то и просчитаться. Если твоя единственная цель - власть, то тебе все равно не удастся в одиночестве править Ступицей! Более того, я должен добавить, что мои гипотезы только отчасти верны.
- Ну, - с легкостью сказал Страмм. - Лучше хоть что-то, чем ничего.
- Ты в замешательстве, - заявил Крастон. - Ты пришел сюда явно для того, чтобы уговорить меня следовать за тобой, однако ты не имел представления о самом простом аргументе. Фактически, ты сделал все, что в твоих силах, для того, чтобы я не поддерживал тебя. Почему?
- Боюсь, ты стал фигурой, которая ставит себя вне Совета Баронов. Скажи, что я должен ответить остальным? Ты поможешь нам или собираешься сидеть здесь и ничего не делать?
- Конечно, я останусь здесь, - сказал Крастон. - Вы все будете убиты, и потом мотивация ваших действий станет вопросом совершенно академическим.
- Возможно, - согласился Страмм. Он подошел к двери и мягко отодвинул Крастона в сторону. - Но не рассчитывай на это.
Глава 10
Страмм устал.
За последние два дня он прошагал добрую сотню миль и верил: единственное, что удерживало его на ногах, - отвращение при мысли о том, что придется спасовать перед Донахью. Страмм вытер пот со лба и посмотрел на шагающего впереди Урода. Однако Рыжебородый не выказывал признаков усталости, хотя было очевидно: по крайней мере половина из шести сотен солдат его армии с радостью рухнула бы на землю и отказалась бы маршировать дальше, если бы у них только возникла мысль, что это им сойдет с рук.
Армия достигла входа в старый Голландский туннель, и Страмм стал мысленно перебирать планы и альтернативные решения. Он не мог подавить усмешки, когда вспомнил о визите в обитель Крастона. Слепой Барон был "чересчур умным". Он отгадал большинство причин как породивших желание Страмма войти в цитадель Кола, и назвал причины по которым хотел остаться в Ступице. Но он слишком спешил, слишком путанными были его мысли. Всюду ему мерещились заговоры и увертки - ах, будьте уверены, созданные Страммом, - но это отвергало очевидные решения.
Страмм ступил на поваленное бревно, потом остановился, смахнув муравья со своего сапога. Необходимо было держаться в стороне от дороги, чтобы Кола не предупредили об их появлении слишком рано, но не из-за этого ли разозлился Донахью, потащивший армию через все эти проклятые препятствия в лесах и полях? Они потеряли пару людей Повича в зыбучих песках в начале дня, а сам Рислер едва мог видеть из-за опухоли от укуса пчелы, ужалившей его в веко. Не было дороги и не было способа поднять дух воинов перед встречей с предположительно непобедимым врагом.
Страмм продирался через заросли колючих кустов, сыпля проклятиями. Маленькие иглы кололи его тело. Пытаясь этого не замечать, он мысленно вернулся к своему разговору с Крас-тоном.
Слепой Барон был прав в главном: шансы на то, что их военная кампания не удастся, были астрономическими. Где Крастон ошибался, так это в предположении, что выгода от успешного исхода битвы сделает риск приемлемым.
Крастон, конечно, ошибался. Кол никогда не оставит Манхеттен, чтобы атаковать Ступицу или любой другой город Нормалов, и безрассудно храбрый поступок принести в жертву невероятно большое состояние и могущество, просто предположив, что однажды колдун может изменить свою политику и повести армию Уродов в бой против Баронов.
Нет, именно комбинация обстоятельств убедила Страмма войти в Метро. Ни один довод не мог перевесить вероятность поражения, но когда все складывалось вместе, получалось достаточно преимуществ, чтобы заставить странное выглядеть сказочным. Не невозможным, а сказочным.