* * *
Ресторация в самом деле оказалась неподалеку - Макс еще не успел закончить, а мы уже стояли перед вывеской. Я пропустил Макса вперед, надеясь, что он позабудет про свой рассказ. Так и вышло, живая натура Майера не позволяла ему сосредоточиться на чем-то одном, за что он время от времени получал взыскания, однако это не отменяло его замечательной природной интуиции, благодаря которой мой приятель порой обходил многих из тоттмейстеров выше званием.
Арнольда я благоразумно оставил снаружи, но и без него компания из двух тоттмейстеров выглядела достаточно необычно, чтобы привлечь к себе внимание. Посетители, которых в связи с вечерним временем было предостаточно, враз смолкли, хотя среди них немного нашлось тех, что смотрели в нашу сторону. Меня всегда удивляла способность обычного человека распознать взглядом тоттмейстера. Пусть цвет нашего сукна темнее, чем у прочих магильеров, пусть на шевроне вместо лепестков пламени, как у фойрмейстеров, или крыльев лебенсмейстеров - пара скрещенных костей, все это трудно заметить, если нарочно не присматриваться. Может, и верно говорят - лица нас выдают?.. Какой-то особенный, присущий только нам запах, который окружающие чуют так же безошибочно, как мы сами - запах смерти?
Судя по всему, Макс и впрямь часто сюда заглядывал - хозяин кивнул ему, как знакомому, а прислужница уже ждала у столика. Судя по тому, что столик находился в боковом эркере, отдельно от всех других, я предположил, что держат его специально для Макса. В этом не было ничего странного: расположение тоттмейстера всегда ценилось.
- Картофельные клецки, ветчину с фасолью, два средних шницеля и тыквенные баумкухены, - Майер начал распоряжаться еще до того, как мы заняли свои места. - Курт, что ты предпочитаешь? Вайсбир? Может, рислинг?
- Хелль, если найдется.
Девушка покинула нас почти сразу. Я обратил внимание, что в глаза нам она старалась не смотреть. Едва ли разменявшая третий десяток, она спешила покинуть комнату с такой поспешностью, что это могло бы выглядеть нелепо.
- А ты здесь освоился, - сказал я, осматривая эркер. - По крайней мере, меню определенно знаешь не хуже хозяина.
Макс опять засмеялся довольным смехом человека, который справился со всеми хлопотами и теперь готовится вкусить вкусный и сытный обед. Если смех Макса Майера и отличался разнообразием, этот его вариант был мне наиболее знаком.
- Это что, по их винной карте я могу устраивать экскурсии! Папиросу?
- Благодарю.
Макс курил голландские папиросы - длинные и тонкие, непривычные мне. Табак в них горчил, но в то же время оставлял на языке интересный и непривычный привкус. Выпустив несколько колец, я, наконец, задал вопрос, который не шел у меня из головы всю дорогу:
- Так что там с телом?
- Тело? - удивление Макса не выглядело наигранным. Скорее я готов был поверить в то, что он действительно про него забыл. Непосредственность и жизнелюбие этого человека иной раз сказывались и не так.
- С разбитой головой. Кто это был?
- Ах да. Понятия не имею. Жандармы опросили местных, никто не признал… Мужчина, едва за сорок… Зачем он тебе?
Вопрос был разумный, естественный, но ответ на него долгое время не мог родиться у меня на языке. И в самом деле - зачем? Дело не мое, Майер осмотрел мертвеца, он же составит рапорт за своей подписью, участок это его и…
- Недавно я видел кое-что похожее.
Я ожидал, что Макс отпустит какую-нибудь остроту, вроде той, что все мертвецы похожи друг на друга, но тот на удивление был серьезен.
- Где же?
- Не здесь, около Кауфманн-Платц. Вчера, около полудня.
- Тело?
- Женщина, тридцати с небольшим. Несколько ножевых ран и размозженная голова.
Макс покачал головой:
- Женщина, ай-яй-яй… Я понимаю, если бы мужчине… Помяни мое слово, лет через десять в этом городе никого не удивишь и убийством ребенка.
- Мне показалось это странным.
- А мне, напротив, никогда не казались странными мертвецы в Альтштадте. Куда более странным мне кажется то, что горожане еще не перерезали друг другу шеи… Виноват, не перебиваю.
- Убийства в том участке не редкость, но не такие. Женщину убили, судя по всему, ножом. Несколько ударов в грудь и живот, один из которых стал смертельным. И смерть наступила сразу же - я видел ее так же, как вижу тебя сейчас, и чувствовал это отлично. Кто бы ее ни бил, она упала после этого удара замертво. Но, - я сделал небольшую паузу, - убийце показалось этого мало, и он нанес ей сильнейший удар по голове, изрядно разворотив череп. Это совершенно излишний удар, Макс. Бессмысленный.
- Убийства редко когда носят осмысленный характер, - вставил он. - Видишь ли, не так уж часто мы обрываем чью-то жизнь с полным сознанием этого. Сам знаешь, как бывает чаще всего - кто-то перебрал шнапса, полез в драку, схватился за нож… Когда пыль осядет, у тебя на руках готовый труп, а то и пара. Все бессмысленно, нелепо и нелогично, - Макс бесцеремонно сплюнул табачной крошкой под стол. - Если бы все убийцы подчинялись логике, наша работа была бы попроще, верно? Да только такие мне пока не встречались.
Вернулась прислужница. Пока она расставляла тарелки, я молчал, наблюдая за тем, как поднимается к невысокому закопченному потолку призрачный дымок. Теперь я сам не понимал, отчего завел этот разговор, зачем затащил в уютную ресторацию отдающую скверным запахом тему, которую полагалось бы оставить снаружи. Но Макс, судя по лицу, терпеливо ожидал продолжения и, когда девушка удалилась, я сказал:
- Такого на моей памяти не случалось. Были пьяные драки в трактирах, была резня на почве ревности или нападения буйнопомешанных, но картина в каждом случае была проста и вполне ясна. К примеру убийца в приступе ярости мог схватить топор и в остервенении размолотить жертве голову. Такое бывало, и не раз. Или, скажем, какие-нибудь хулиганы забивали насмерть бродягу кольями - там тоже оставалась малоприятная картина, но ее можно было объяснить. Меня поразило, - я поискал нужное слово и на удивление быстро нашел, - несоответствие. С одной стороны, несколько сильных и точных ударов ножом. Это не работа профессионала, но все же говорит об изрядном хладнокровии убийцы, понимании им цели и способов ее достижения. С другой - разбитая, словно в приступе животной ярости, голова. Мне сложно увязать это в одну картину.
- Кажется, понимаю. У жандармов что-то есть? - осведомился Макс, поигрывая ложкой, почти терявшейся в его лапище.
- Ни черта. По крайней мере, вчера у них не было даже свидетелей. Тело я попытался поднять, но, сам понимаешь…
- Теперь ясно, почему ты вспомнил про это. Сегодняшнее тело на Стромштрассе?
- Да. Я не успел его осмотреть, но картина внешне показалась мне похожей. Удар чем-то острым в сердце и размозженная голова. Ты осматривал его, наверно, есть более точная информация?
- Ну, что-то есть, - сказал Макс без всякой охоты, одновременно ловко расправляясь со шницелем. - Мужчина, сорок два года, болен не был, в молодом возрасте перенес несколько переломов - ничего серьезного… Умер от удара узким длинным клинком в область сердца.
- Сколько ударов? - спросил я быстро.
- Один.
- Вот как?
- Нанесен довольно профессионально, быстро и сильно, - рассказ не мешал Максу опустошать тарелку. Его пальцы порхали с неожиданной для их размеров грацией, подхватывая куски мяса, обмакивая их в подливку и отправляя в рот. Туда же вслед за ними летели клецки, фасоль и шницель. - Не могу судить о том, насколько опытен был убийца, но что это не ребенок, не дурак и не слабак - свидетельствую. Ну и… голова. Расколота - не одним ударом, а, как минимум, пятью-шестью. Оружие мы нашли рядом, просто булыжник из мостовой. Никаких следов, разумеется, ни обрывков ткани, ни крови убийцы, ни отпечатков ног. Так что, скорее всего, борьбы не было. Удар - и готово!
- И ни одного шанса поднять тело?
- Проще поднять мумию египетского фараона, - ухмыльнулся Макс, опрокинув в рот стакан вина и шумно, с удовольствием, выдохнув. - Я же пытался.
- Угу.
Я без особого аппетита ковырялся вилкой в тарелке. Готовили здесь недурно, но за мыслями кусок в горло не лез. Даже пиво казалось водянистым и излишне терпким.
- Значит, совпадение? За сутки два тела, погибшие от ножа и изуродованные после смерти?
- Отчего бы и нет? Картина похожа, однако же тела нашли едва ли не в разных концах города, да и общего среди них нет. Посуди сам - она жила на Кауфманн-Платц, а значит, имела какой-то доход, он - обычный бродяга…
- Постой, отчего ты решил, что бродяга? - вскинулся я. - Его имя не установлено.
- Эх, Шутник, иногда полезно бывает просто окинуть мертвеца внимательным взглядом, а не лезть к нему в душу, - Макс подмигнул. - Жандармы осмотрели тело. Одежда ветхая, старая, тело давно не мыто, исподнего вовсе нет… Судя по всему - бродяга. Не знаю, что он забыл там, на Стромштрассе, может, уснул, найдя укромный уголок, или собирался ограбить кого-нибудь из местных…
- А в итоге распрощался и с жизнью, и с головой. Не самый удачный выдался вечер.
- Ну, если ты способен шутить, не все так плохо, - Макс едва успел отставить пустой бокал, как прислужница подала ему новый. - Но я все еще не вижу связи.
- Связь ясна, - я посмотрел ему в глаза, и Макс, явно собиравшийся отделаться очередной шуткой, вдруг посерьезнел. - Разбитая голова может быть не случайностью. Верно?
- Понимаю, к чему ты.
- Уверен, ты понял это, как только я заговорил.
Некоторое время он смотрел на меня сквозь стакан.
Стекло и багровое, как летний закат, вино причудливо искажали его черты, а глаза походили на пару лун, бледных и равнодушных. Потом Макс рассмеялся как ни в чем не бывало.