- Я могу. С помощью моей методики активации генетической памяти, в принципе, возможно вернуть людям утраченные сверхспособности! - Зухель горделиво посмотрел на собеседника.
- В этом суть вашего открытия?
- В общем, да…
- А при чем тут дети?
- Видите ли, уважаемый волхв…
- Зовите меня Белогор…
- Извините. Так вот, проблема заключается в том, что разбудить гены взрослого человека невозможно. Точнее, можно, но есть большой риск… э–э… повредить здоровью.
- Такой человек, скорее всего, умрет, - уточнил Белогор. Интерес его к этому странному ученому все более возрастал. Похоже, Рысь не ошибся: Зухель может оказаться весьма полезным для научного центра, шефство над которым с недавних пор взял на себя клуб "Перун" по просьбе своего куратора - депутата Госдумы.
- Скорее всего, - кивнул Зухель. - Это связано, прежде всего, с тем, что у физически сформированного организма большая часть генетического аппарата блокируется, видимо, чтобы не мешать работе основных блоков. В растущем же организме картина обратная - мало ли что может потребоваться в развитии. Поэтому основной массив генетической информации потенциально остается доступным для использования. Нужно лишь иметь пароли доступа, как выражаются компьютерщики.
- И вы открыли эти пароли?
- Вернее будет сказать, я знаю алгоритм подбора паролей.
- И это именно то, что вы бы хотели скрыть от… широкой общественности?
- В общем, да. Достаточно представить спектр открывающихся возможностей…
- Скажите–ка, Иннокентий Абрамович, - Белогор задумчиво потер пальцем кончик носа, - а сколько еще людей знает о вашем открытии?
- Ну… суть работ понимали все сотрудники лаборатории. Это естественно… - Зухель в замешательстве уставился на волхва. - На что вы намекаете?
- Что не только вам может угрожать опасность.
- Вы правы. Собственно, после исчезновения Виктора Раскова я и кинулся искать… защиты.
- Кто такой Виктор? Ваш помощник?
- Да… Моя правая рука. - Зухель горько рассмеялся. - А знаете, мне лишь сейчас пришла в голову мысль: не Виктор ли всему виной?
- Почему вы так думаете? - насторожился Белогор.
- За неделю до своего исчезновения, он убеждал меня в необходимости дополнительного финансирования лаборатории. Дескать, от Академии наук помощи не дождешься, но есть весьма заинтересованные люди, готовые раскошелиться. В обмен на результаты, разумеется. Я ему тогда резко ответил в том смысле, что открытиями не торгую…
- Ага. В таком случае, почему вы назвали своим врагом государство?
- Потому что мне позвонили. Два дня назад. Он сказал, что представляет некую научную группу, работающую на правительство, и настоятельно рекомендовал присоединиться к ним.
- А в чем закавыка? - прищурился Белогор.
- В том, уважаемый волхв, что моя лаборатория тоже работает… работала на правительство. У нас был грант. - Зухель снова усмехнулся, повертел в пальцах пепельницу со стола.
- Что произошло?
- Сегодня утром лаборатория сгорела. Хотя гореть там особо было нечему.
За столом повисла неловкая пауза. Ученый продолжал нервно крутить по скатерти пепельницу, а Белогор мысленно подводил итог.
Те, кто делал предложение Зухелю, несомненно, имели отношение к силовым структурам. Вряд ли информация успела просочиться настолько, что заинтересовала криминальные круги. А вот военные или скорее кто–то из "безопасников" вполне могли, что называется, держать руку на пульсе. Может быть, даже этот шустрый Расков как раз и работал на них, сливая информацию о результатах. "Перун" не единожды сталкивался за последние полтора года со скрытым, неявным противодействием в своей деятельности по части поиска и вербовки ученого люда для работы в закрытом научном центре "Юность мира". Это учреждение, организованное с подачи группы патриотически настроенных депутатов и бизнесменов, разместили в одном из бывших санаториев Министерства обороны, выкупленном в частное владение. А клубу исторической реконструкции "Перун" без обиняков предложили взять на себя его охрану и пополнение научных кадров.
За полтора прошедших года бойцы Белогора переправили в "Юность" около трех десятков биологов, медиков, физиков, психологов согласившихся поработать "на будущее России". И было несколько моментов, когда Белогор буквально кожей чувствовал присутствие некой скрытой силы, пытающейся помешать поиску и переправке спецов в центр. Однажды случился даже физический контакт… К сожалению, в плен взять никого из нападавших не удалось. Встретив жесткое сопротивление бойцов "Перуна", неизвестные ребята лихо скрылись на поджидавшей их машине…
Вполне вероятно, что в нынешней ситуации помощник профессора попал именно к ним, в то время как Зухель буквально чудом вышел на "Перун". Он просто явился в помещение клуба, располагавшегося в старой котельной на Шаболовке, и попросил его защитить. На счастье профессора, там оказался сотник Рысь, один из главных помощников Белогора. Он–то и рассказал о необычной просьбе "странного еврея".
- Вот что, Иннокентий Абрамович, - решился наконец Белогор, - мы вам поможем. У меня есть к вам предложение: хотите продолжить работу в кругу единомышленников?
- В каком смысле? - нахмурился Зухель.
- Дело в том, что "Перун" неофициально обеспечивает безопасность одного перспективного научного центра…
Глава 1
Томск, три дня до Нового года, утро
Все–таки Новый год - самый радостный и ожидаемый праздник. Допускаю, что существуют отдельные мрачные личности, утверждающие, что Новый год - еще один шаг к неизбежному концу. Лично мне их искренне жаль. Сразу вспоминается старый анекдот из моей прошлой, медицинской жизни: "Доктор, я жить буду? - А смысл?.."
Я, например, подсознательно начинаю ощущать приближение новогоднего праздника примерно недели за три. Люди вокруг меняются, становятся оживленнее, приветливей, в глазах зажигаются проказливые огоньки, отовсюду слышны шутки, смех. На улицах и в магазинах появляются первые украшения - бумажные снежинки, китайские гирлянды, светомузыка, - и возникает приятная предпраздничная суета.
А уж за три–четыре дня вспыхивает натуральный ажиотаж. Все мечутся, скупают на подарки уже никому не нужные вещи, в продуктовых магазинах самые настоящие очереди за самыми обычными товарами. Толкотня, беготня, гвалт. Но таковы уж мы, россияне - все делаем в самый последний момент.
Вот и я за три дня до Нового года все еще не определился, где и с кем буду его встречать. Холостая жизнь, конечно, имеет свои плюсы, но минусов у нее тоже хватает. Один из них можно обозначить примерно так: "Кому он нужен, этот Васька?". Здорово, если есть прочная, устоявшаяся компания. Но у меня ее не было. Нет, конечно, существовало минимум два места, где я оказался бы желанным гостем, но всему виной мой неугомонный и общительный характер. Ему все время нужны новые ощущения, новые впечатления, ну и новые приключения, естественно.
И вот сегодня, в последний рабочий день - предпраздничный - я сидел за своим рабочим столом в редакции и чертил табличку. По вертикали в первой колонке я выписал все возможные компании, куда бы можно было пойти, а следующие две колонки обозначил как "за" и "против". В самый разгар этого ответственного дела в комнату неожиданно вкатился Колобок, то есть мой непосредственный шеф - Григорий Ефимович Разумовский. Прозвище свое он оправдывал на все сто: кругленький, лоснящийся, энергичный и самоуверенный - вылитый Колобок!
Правда, передо мной после той жутковатой истории с полтергейстом из Заречья, когда я буквально спас шефа от растерзания потусторонними силами, вырубив его на несколько минут и тем прервав гибельный контакт, Разумовский не то чтобы терялся, а относился ко мне с заметным пиететом.
- А, Дмитрий Алексеевич, - изрек Колобок, уставившись на меня и в замешательстве теребя мочку уха, - очень хорошо, что вы еще здесь.
- Почему - еще, Григорий Ефимович? - не понял я, с сожалением оторвавшись от своей непростой задачи.
- Потому что есть одна небольшая проблемка, которую решить сможете только вы.
У меня неприятно засосало под ложечкой. Когда шеф изъяснялся подобным образом, сие означало, что или "горела" полоса и в нее срочно требовалось "влить" информацию до полного объема, либо наклевывалось какое–то нестандартное дело, лучше с мистическим душком. И в том и в другом случае журналист Котов - ваш покорный слуга - считался у начальства чуть ли не единственным специалистом, способным "лечь грудью на амбразуру", но добыть нужные килобиты в кратчайшие сроки.
- Это новогодний сюрприз? - желчно поинтересовался я. Обычно такой тон мигом сбивал шефа с делового настроя, Колобок терялся, начинал мямлить, а иногда даже просил прощения за беспокойство. Но не в этот раз!
- Можно сказать и так, - невозмутимо заявил он. - У нас киднеппинг!
- У нас в стране каждый год похищают по нескольку тысяч людей. Это давно уже не сенсация.
- Но не в этом случае.
- И что в нем особенного?
- Из Заречного детдома исчезло сразу пятнадцать детей! - Колобок воззрился на меня с видом форварда, забившего финальный мяч.
- Опять Заречье? - парировал с усмешкой я. - Неужели снова полтергейст зашевелился?
При слове "полтергейст" шефа заметно передернуло, но он все же нашелся.
- Вот ты и выясни, Котов.
- Это шутка?
- Почему?
- Двадцать девятое декабря, Григорий Ефимович! - трагическим голосом сообщил я.
- Рабочий день, - пожал он плечами. - Действуйте, Дмитрий Алексеевич, - и стремительно выкатился из комнаты.
Шутки кончились. Я мрачно уставился на свою таблицу.