Стоило мне зайти в помещение "Одинокого всадника", как все взгляды посетителей устремились на меня. Не обращая внимания ни на них, ни на кровавые следы, остававшиеся на всем, к чему я прикасался, я поспешил через толпу к стойке.
- Здесь есть телефон? - поинтересовался я у у мужчины за ней.
- Да, но… - он поднял на меня взгляд от пивных кранов и замер.
На стойку перед ним легла окровавленная купюра, пресекая вопросы.
- Дам вам десять шиллингов, если немедленно вызовете полицию.
* * *
Вопреки моим ожиданиям меня не арестовали. Разумеется, на меня надели наручники и прикрепили их к специальной скобе на столе в допросной комнате, но все же мое положение отличалось от положения арестанта - и в лучшую сторону.
Вызванный мною наряд забрал меня в Управление, где с вашего покорного слуги сняли отпечатки пальцев и на долгое время оставили в допросной. Я не мог сказать, сколько часов прошло с момента нападения: даже если бы я мог достать часы из кармана, они вряд ли пережили драку, а сержант, под бдительным присмотром которого я находился, молчаливо нес свой караул у дверей, лишь изредка поглядывая на мои руки.
Я не мог винить его за это. Каждое уродство притягивает взгляд, и мои шрамы не исключение. Оставшись без перчаток, я и сам поймал себя на том, что не могу отвести глаз от своих пальцев. Или, вернее, от обрубков, которыми заканчивались ампутированные фаланги. Арнуальская бомба едва не оставила меня без половины пальцев, а осколки испещрили кисти обеих рук паутиной красных шрамов - пройдет еще не меньше полугода, прежде ем рубцы начнут бледнеть. Словно этого было недостаточно, правую руку, с перебитым нервом, уже сморщило в обезьянью лапу, а по кисти уже стал разливаться по-мертвецки синюшный оттенок.
Звук распахнувшейся двери заставил меня поднять глаза. На пороге застыл молодой мужчина с по-крестьянски крупной фигурой и копной соломенного цвета волос. Перебросившись парой слов с сержантом, он отпустил его и уселся напротив меня.
- Мне необходимо поговорить с детективом Эйзенхартом, - попросил я его, не дожидаясь вопросов.
- Очень жаль, но здесь не ресторан, чтобы вы выбирали, кто вас будет обслуживать, - заметил он и, наконец разложив на столе все бумаги, спросил. - Вас зовут Роберт Альтманн?
- Да.
- Случайно не родственник Вильяма Альтманна?
Ему не было нужды уточнять, о котором Вильяме Альтманне шла речь. Славой, дурной и опасной, выходящей за пределы Королевского острова, обладал только один из них.
- Сын.
- В самом деле? Как интересно… Он, знаете ли, широко известен в определенных кругах.
- Если и так, то мне об этом ничего неизвестно.
Я выдержал на себе взгляд полицейского. У того оказались глубоко посаженные светлые глаза, в которых тем не менее чувствовался острый и внимательный ум. В достаточной мере изучив меня, он делано спохватился:
- Впрочем, к делу это не относится. Меня зовут детектив Штромм, вас, как мы уже выяснили, Роберт Альтманн. 1868 года рождения?
- Так точно.
- Родились на Королевском острове?
- Под Марчестером, - уточнил я.
- Благородного происхождения?
- Второе поколение. Мой отец был первым в роду, кто получил патент.
- Здесь, - детектив проконсультировался с лежавшим на столе досье, - написано, что с восьмидесятого года вы воспитывались в училище при Королевской и Императорской военно-медицинской академии, а после закончили саму академию по хирургической специальности.
Он подождал моей реакции, однако, убедившись в ее отсутствии, продолжил:
- В то же время, обучаясь в академии, вы прослушали полный офицерский курс. Зачем?
- Это было до подписания договора о неприкосновенности медицинского персонала в зоне военных действий. - "Не то чтобы от него был какой-то толк", добавил я про себя. - Военная подготовка тогда была обязательной для всех. Однако я служил исключительно в медицинской части.
- В самом деле? Потому что для врача у вас внушительный список наград. Даже слишком внушительный.
- Так получилось, - скупо ответил я. - Простите, но могу я поинтересоваться, какое это имеет отношение к случившемуся?
Полицейский неприятно улыбнулся.
- Просто заполняю протокол. Но вы правы, перейдем к произошедшему инциденту. В десять вечера в полицию поступило сообщение о нападении у городского парка. Когда наряд приехал, было обнаружено два тела - и ни одно из них не принадлежало якобы пострадавшему. Как так вышло?
- Что именно? - спросил я. Слово "якобы", добавленное к моему статусу полицейским, мне не понравилось.
Детектив сердито прицокнул языком и взъерошил и без того спутанные волосы.
- Все, господин доктор, все! Что произошло?
Я подал плечами и начал рассказывать.
- Я возвращался со… встречи.
- Откуда? - потребовал детектив.
Записав продиктованный мною адрес, он сделал мне знак рукой, чтобы я продолжил.
- Когда я подошел к парку, на меня напали двое людей, вам уже известных. Больше мне нечего вам сказать.
- Почему они на вас напали, доктор?
- Я не знаю, - я почти не покривил душой. Хотя я и догадывался, что нападение было связано с обнаруженным мною покойником, я понятия не имел, что именно они от меня хотели.
- И никаких теорий?
- Никаких.
Штромм побарабанил пальцами по столу.
- Доктор Альтманн, хотя мы и находимся на окраине империи, могу вас заверить: беспричинно у нас ножом не угрожают.
- Значит, мне они эта причина неизвестна.
- Как и репутация вашего отца, - детектив удовлетворенно кивнул, увидев, как сжались мои пальцы. - Почему вы отказываетесь отвечать, доктор?
- Потому что я не знаю, что могу вам рассказать, - честно признался я.
- Полиция обнаружила вас в компании двух трупов, доктор. Знаете, что с ними приключилось?
Я кивнул.
- Один из них оказался пришпилен к ограде как бабочка к альбому…
- Он оступился. Это была случайность.
- Разумеется. А второй случайно словил пулю в голову. Обвинение в двойном убийстве так и напрашивается. Как мне кажется, доктор Альтманн, вы не в том положении, чтобы решать, что вы можете - или хотите - рассказывать.
- Но ведь пистолет вы при мне не нашли, верно? У вас нет доказательств, что второй нападавший был убит мною.
- У вас было время от него избавиться.
- И ваш эксперт уже должен был определить, что выстрел был произведен с большого расстояния.
- Вероятно был произведен с большого расстояния. И это не значит, что выстрел не могли произвести вы. В ваших показаниях сержанту Аддамсу говорится, что, - он перелистнул протокол, - стреляли с конца квартала.
- Мне показалось, что оттуда.
- Ему показалось… - пробормотал Штромм. - Расстояние до конца квартала составляет сорока метров. Выстрел был произведен из малокалиберного карманного револьвера - "дога", как называют их у вас на Королевском острове, - прицельная дальность стрельбы которого составляет двадцать пять метров.
Он снова выжидающе посмотрел на меня.
- Должно быть, этот человек - хороший стрелок.
- Просто фантастический! Попасть в цель с такого расстояния…
- Или он промахнулся и целился на самом деле в меня, - предположил я.
- У кого-то есть причины стрелять в вас? - не дождавшись моего ответа, детектив ядовито улыбнулся. - Впрочем, позвольте угадать: вам это тоже неизвестно.
Разговор зашел в тупик. Полицейский подозревал меня (и я вполне мог понять подобное поведение), я же не желал развеять его подозрения. Политическая подоплека дела заставляла меня опасаться того, что раскрытие деталей расследования может навредить не только мне, но и Эйзенхарту.
- Я буду говорить только с детективом Эйзенхартом или со своим адвокатом, - наконец произнес я.
- Вы… - полицейский начал что-то говорить, но его прервали.
- Достаточно, - дверь в допросную отворилась, и в помещение зашел Эйзенхарт. - Альберт, отпускай его.
- Но…
- Под мое поручительство. Оформи его как свидетеля, дело я завтра… - Эйзенхарт сверился с часами и поправил себя, - уже сегодня у тебя заберу.
Штромм гневно на него взглянул.
- У нас два тела, Виктор.
- Самооборона, - отмахнулся тот, расстегивая на мне наручники. - Держите, док.
На стол передо мной легли перчатки.
- Это не мои, - отказался я.
- Теперь ваши. И пойдемте, пока Альберт не передумал. Кстати, Берт, - Эйзенхарт повернулся ко второму полицейскому в комнате, - с меня двадцатка, верно?
Эйзенхарт рассчитался с Штроммом и буквально вытолкал меня из допросной.
- Что это было? - только и успел поинтересоваться я, потирая освобожденные запястья. - Надеюсь, не взятка? Потому что уверяю вас, в ней не было необходимости.
- Пари проиграл, - легкомысленно признался Виктор. Я внимательно посмотрел на него, но так и не смог понять, шутит ли он.
- Я думал, азартные игры в Гетценбурге запрещены законом?
- Запрещены, запрещены. Но сами знаете, quis custodiet ipsos custodes и все такое, - мы вышли на служебную лестницу, и теперь Эйзенхарт подталкивал меня в спину. - Да поторопитесь же, Роберт! Внизу нас с вами ждет извозчик, и нам еще необходимо кое-куда успеть.
Ко мне в голову закралось нехорошее предчувствие: эту фразу мне уже доводилось слышать от Эйзенхарта.
- Я бы предпочел отправиться сразу домой, - признался я. - Быть может, вы справитесь без меня?
- Ну уж нет! Ничего, пару часов выдержите.