- Да, - проронила она. - Я солгала, но почему, не могу сказать.
- Это ваша единственная ложь? - в упор посмотрел на нее инспектор в надежде повергнуть женщину в смятение и взять инициативу в свои руки. Но вместо привычного ответа услыхал короткое:
- Да. Первая и последняя.
Анн, понял он, тщательно заделала единственную щель в своей стене.
В душе у меня поднималось чувство отвращения и даже ненависти к невестке: если она не безумна, как мы думаем, значит, она ловко притворяется безумной, чтобы избежать заслуженного наказания. Да, инспектор, пожалуй, прав: мухи как-то связаны с трагическим событием, если только, конечно, и они не помогают ей симулировать безумие.
Но как объяснить пассивность жертвы?
Мой брат был из тех ученых, которые придерживаются принципа "Семь раз примерь - один раз отрежь". Не признавал интуиции и гениев. Не был похож на рассеянного профессора, разгуливающего под дождем с закрытым зонтиком в руках. Он вел себя совсем обыкновенно, обожал животных и детей и без колебаний бросал работу, чтобы пойти с соседскими ребятами в цирк. Игры предпочитал логические, точные: биллиард, теннис, шахматы, бридж.
Чем же тогда объяснить его смерть? Зачем он полез под молот? О пари для проверки смелости не могло быть и речи - брат никогда не заключал пари и частенько смеялся над людьми, которые этим занимались. С риском вызвать неудовольствие знакомых он утверждал, что пари - это сделка между глупцом и вором.
Оставалось два предположения: или он внезапно сошел с ума, или у него были какие-то причины просить свою жену убить его таким необычным способом.
Я долго ломал себе голову и решил не сообщать инспектору о нашем странном разговоре с Гарри, а самому побеседовать с Анн.
Была суббота, приемный день. Анн мгновенно спустилась в холл - должно быть, ждала меня. Пока я думал, с чего начать этот тягостный разговор и как перейти к трагическому случаю, Анн заговорила первая.
- Артур, я хочу задать вам вопрос.
- Я вас слушаю, Анн. Пожалуйста.
- Как долго живут мухи?
В смятении вскинув на нее глаза, я чуть было не проговорился, что сын ее несколько часов назад задал мне тот же самый вопрос, но вовремя прикусил язык. Мне пришло в голову использовать этот факт для того, чтобы, наконец, пробить ее сознательную или подсознательную оборону.
Не спуская с невестки глаз, я ответил:
- Точно не знаю… Но муха, которую вы ищете, Анн, была вечером в моем кабинете.
Удар, видно, пришелся в цель. Анн резко повернула голову. Рот ее исказился в безмолвном крике, широко раскрытые глаза кричали.
Я успел придать себе равнодушный вид. Преимущество, которое, я чувствовал, было сейчас на моей стороне, я мог удержать, лишь сделав вид, что мне уже все известно.
- Вы убили ее? - прошептала она.
- Нет.
- Но вы ее поймали! - вскинула она голову. - Она у вас! Дайте ее мне.
- Нет, у меня ее нет с собою.
- Но вы ведь догадались, правда?
- Ни о чем я не догадался, Анн. Знаю только, что вы здоровы. Вы или должны мне все сказать, чтобы вместе решить, что делать, или…
- Или что, Артур?
- Или инспектор Твинкер получит муху в течение двадцати четырех часов.
Невестка долго сидела неподвижно, уставясь взглядом на кисти тонких рук, бессильно лежавших на коленях. Потом промолвила, не поднимая глаз:
- Если я все расскажу, вы обещаете, ничего не предпринимая, уничтожить муху?
- Нет, Анн. Пока я ничего не знаю, я ничего не могу обещать.
- Артур! Поймите, я обещала Бобу, что эта муха будет уничтожена. Я обязана выполнить обещание. До этого я ничего не могу сказать.
Анн взяла себя в руки, и я почувствовал, что вновь тону в трясине безысходности. Отчаявшись, я бросил наобум:
- Анн! Вам должно быть ясно, что с того момента, как муху исследуют в лаборатории полиции, у них будут доказательства того, что вы здоровы. И тогда…
- Нет, Артур! Умоляю вас не делать этого ради Гарри…
- Тогда расскажите мне все, Анн. Поймите - это в интересах Гарри. Так я сумею лучше защитить его.
- От кого его защищать? Неужели вы не понимаете, что если я здесь, в сумасшедшем доме, то только в интересах сына: он не должен знать, что его мать приговорили к смертной казни за убийство его отца.
- Анн, интересы вашего сына так же дороги мне, как вам. Клянусь, если вы расскажете подробности, я сделаю все от меня зависящее, чтобы уберечь и защитить его! Но если вы откажетесь говорить, муха попадет к инспектору.
- Но зачем вам это нужно знать? - подняла она на меня глаза, в которых застыла ненависть.
- Анн! Послушайте! Речь идет о судьбе вашего сына.
- Идемте! У меня готов рассказ о смерти моего несчастного Боба.
Анн поднялась к себе и тотчас же вернулась с пухлым желтым конвертом в руках.
Протянув его мне, она вышла из холла, не попрощавшись.
Только дома я увидел надпись: "Тому, кому это полагается по праву. Инспектору Твинкеру, наверное".
Налив себе чашку чая, я пробежал глазами первую страницу:
"Это не исповедь, так как я, хоть и убила собственного мужа, чего, кстати, никогда не скрывала, преступницей себя не считаю. Я исполнила его волю, его последнее желание".
Забыв про чай, я перевернул страницу.
"Незадолго до смерти муж познакомил меня со своими опытами. Он был уверен, что эксперты Министерства запретят эти опыты как вредные и все же, прежде чем познакомить их с сутью своих исследований, добивался положительного результата.
Радио и телевидение передают на расстояние звук и зрительные образы: Боб же утверждал, что изобрел способ передачи на расстояние материи. Материя, т. е. плотное тело, помещенное в специальный передаточный аппарат, моментально дезинтегрируется и так же мгновенно реинтегрируется в другом - приемном аппарате.
Сам Боб считал это открытие самым важным со времен изобретения колеса. Он полагал, что передача материи на расстояние посредством мгновенной дезинтеграции - реинтеграции означает революцию в человеческой истории. Это помогло бы разрешить проблему транспортировки на большие расстояния не только товаров и, в первую очередь, скоропортящихся продуктов, но и людей. Он, ученый-практик, никогда не предававшийся мечтаниям, видел уже время, когда у людей отпадет потребность в поездах, самолетах, автомобилях, железных дорогах и шоссе. На смену им придут приемно-передаточные станции в различных уголках земли. Пассажиры и товары, предназначенные для отправки, будут дезинтегрироваться на передаточных станциях, а затем моментально реинтегрироваться в нужной точке земного шара. Вначале у мужа были трудности. Его передаточный аппарат отделяла от приемного одна стена. Первый его успешный опыт был проделан с обыкновенной пепельницей, которую мы привезли из путешествия по Франции.
Я сначала ничего не поняла, когда он с торжествующим видом принес и показал мне пепельницу.
- Анн! Взгляни! Эта пепельница была полностью дезинтегрирована за одну десятимиллионную секунды. На миг она перестала существовать! Только ее атомы со скоростью света неслись к другому аппарату. Спустя мгновение атомы соединились вновь и образовали эту пепельницу.
- Боб! Прошу тебя! Я ничего не понимаю. О чем ты говоришь? Объясни!
Тогда он впервые приоткрыл передо мной некоторые подробности своих исследований и, так как я сначала ничего не понимала, набросал для меня чертежи, сопроводив их цифрами. И все же я очень долго ничего не могла уразуметь.
- Прости, Анн! - засмеялся он, увидев, что я начинаю что-то улавливать. - Помнишь, однажды я прочел статью о таинственном случае в Индии, когда камни проникли в дома при закрытых окнах и дверях.
- Как же, отлично помню! Профессор Доунинг, который провел у нас уик-энд, сказал, что если это не шарлатанство, то подобный случай можно объяснить дезинтеграцией камней снаружи и их реинтеграцией внутри домов.
- Вот именно! И помнишь, он добавил: "Если только это явление не произошло в результате частичной дезинтеграции стены, через которую проникли камни".
- Да. И все же я ничего не понимаю. Почему дезинтегрированные камни могут свободно проходить через стену?
- Это вполне возможно, Анн. Атомы, составляющие материю, не прикасаются друг к другу - их разделяют огромные пространства.
- Огромные пространства, ты говоришь?!
- Пространства между атомами относительно огромны, т. е. огромны по сравнению с самими атомами. Ты, например, весишь около пятидесяти килограммов при росте 1 метр 55 сантиметров. Если все атомы, из которых ты составлена, вдруг вплотную прижмутся друг к другу, в тебе останется пятьдесят килограммов, но ты будешь с булавочную головку. Пепельницу, которая весит две унции, с трудом удастся разглядеть в микроскоп, если составляющие ее атомы сольются в одну массу. Дезинтегрированная пепельница легко пройдет через любое непрозрачное и твердое тело - например, через тебя, так как ее разъединенные атомы в состоянии без труда пройти через твои разреженные атомы.
- Значит, ты дезинтегрировал эту пепельницу и, пропустив через другое тело, реинтегрировал ее вновь?
- Совершенно верно! Через стену, разделяющую передаточный и приемный аппараты.
- Но это же прекрасно, Боб! Надеюсь, со мной ты так не поступишь? Я очень боюсь выйти из аппарата такой же, как эта пепельница.
- Что ты имеешь в виду, Анн?
- Помнишь, что было написано на пепельнице?
- Помню, конечно. "Made in France". Надпись эта должна остаться.
- Она осталась, но посмотри на нее, Боб!