Не дождавшись ответа, Пейдж заявила, что идет готовить чай, и исчезла в соседней комнате. Я осталась в гостиной, обстановка которой состояла из небольшого стола, пары стульев, дивана, глубокого кресла и телевизора. За приоткрытой дверью спальни виднелись чемоданы у стены, несколько платьев на вешалке. В прихожей три пары женских туфель. Никаких признаков постояльца-мужчины. Пока, по крайней мере, семейка Винтербурнов выдерживает испытание на честность. Не то чтобы я и вправду думала, будто на меня накинется детина с пистолетом. Просто подозрительность во мне от природы. Таковы все оборотни.
Усевшись за стол, я обозрела съестное. Сэндвичи, печенье, выпечка. Я бы умяла все три тарелки в один присест. Вот еще одна черта, присущая всем оборотням. Подобно большинству животных, мы большую часть жизни заняты тремя вещами: питаемся, деремся… и, скажем так, размножаемся. Кормежка - самая важная часть. Калории в организме оборотня горят, как сухой хворост в костре: если постоянно не докладывать пищу, наши силы быстро убывают. Мне приходится быть осторожной, когда я ем в обществе людей. Это несправедливо. Парни могут уплести два "Биг Мака" за раз, и никто слова не скажет. А если я съедаю два, на меня начинают бросать косые взгляды.
- Итак, у вас есть информация на продажу, - начала я, когда Пейдж вернулась. - Надеюсь, этот случай не менее интересен, чем дело об убийствах в Финиксе?
- Куда интересней, - заверила она, ставя поднос с чашками на стол. - У меня есть прямое доказательство существования волков-оборотней.
- Вы верите в оборотней?
- А вы разве нет?
- Я поверю во что угодно, лишь бы журналы с моими статьями лучше от этого продавались.
- Так значит, вы не верите в оборотней? - Ее губы сложились в раздражающую полуулыбку.
- Вы не обижайтесь, но это просто не мое. Я пишу статьи, потом продаю их в журналы. Люди вроде вас их покупают. Причем девяносто процентов читателей сами ни во что не верят. Это лишь безобидные фантазии.
- Так вам удобнее, правда? Безобидные фантазии… Да, если верить в оборотней, то придется допустить существование и других - ведьм, колдунов, шаманов, не говоря ужо вампирах и привидениях. А там и демоны подтянутся, и еще целый муравейник, который вам совсем не хотелось бы разворошить.
Так. Теперь она определенно надо мной издевается. Что, у меня на спине бумажка с надписью "Смейся надо мной"? Хотя, может, напрасно я принимала все на личный счет. Что, если посмотреть на вещи с ее точки зрения? Для нее все скептики были тем же, чем и она для них - жалкими невеждами. И вот являюсь я, чтобы купить у нее информацию о мифе, в который сама не верю, и готова поступиться своей честностью, чтобы было чем платить за квартиру в следующем месяце. Этакая проститутка от журналистики. Кажется, небольшую насмешку я заслужила.
- Так что же у вас за информация? - проговорила я как можно вежливее.
Пейдж взяла с журнального столика папку и какое-то время, поджав губы, копалась в ней. Наконец она извлекла листок бумаги, положила передо мной. Это была фотография мужчины средних лет, заснятого по плечи. На вид азиат, нос длинный и узкий, рот жесткий, зато глаза большие, выразительные.
- Узнаете?
- Не узнаю, - ответила я. - Самое обычное лицо.
- А как насчет вот этого? Уж он-то точно не заурядный человек.
На следующем фото я увидела мужчину тридцати с небольшим лет. Его темно-рыжие волосы были собраны в длинный "хвостик". Тем, кому за двадцать пять, такие выкрутасы совсем не идут. Как и большинство ему подобных, он пытался такой прической компенсировать растущую лысину, которая делала его лоб похожим на берега залива Фанди в отлив. Приятное когда-то лицо утратило привлекательность и стало одутловатым.
- Вот его я узнаю, - произнесла я.
- В самом деле?
- Естественно. Да ладно вам. Чтобы не знать его, надо жить где-нибудь в Тибете. Черт, да ведь тибетские журналисты тоже читают "Тайм" и "Ньюсуик". Он в прошлом году красовался у них на обложках раз пять, не меньше. Тай Уинслоу. Миллиардер и по совместительству компьютерный гений.
- Вам доводилось встречаться с ним лично?
- Мне? Да я бы всеми руками за. Он, конечно, прессой обласкан, но эксклюзивное интервью с Таем Уинслоу все равно стало бы для меня большим карьерным прорывом. Я ведь так, никому не известный репортер.
Пейдж нахмурилась, словно ответила я не на тот вопрос, на какой надо, и продолжала держать фотографии у меня перед глазами.
- Хорошо, тогда моя очередь задавать вопросы, - начала я. - При чем здесь оборотни? Только не говорите, ради бога, что эти люди - оборотни. Так вот что вы задумали! Сначала выкладываете в Интернете реальную информацию, потом заманиваете к себе дурочку-журналистку и кормите ее бреднями про миллиардеров-оборотней?
- Тай Уинслоу не оборотень, Елена. Иначе вы бы об этом знали.
- С какой… - Я покачала головой. - Вы меня, видимо, с кем-то путаете. Как я и сообщила вам в электронном письме, прежде мне оборотнями заниматься не доводилось. Может, и тут есть свои эксперты - мало ли психов на свете, - но я к их числу не принадлежу.
- Вы приехали сюда не для того, чтобы готовить материал об оборотнях, Елена. Вы журналист, однако совсем иного рода.
- Ах вот как, - фыркнула я. - Ну и зачем же тогда, по-вашему, я здесь?
- Чтобы защитить вашу Стаю.
Я захлопала глазами. Слова комком встали в горле. Поняв, что пауза затянулась на целых три секунды, я попыталась заговорить:
- Мою… мою что?!
- Вашу Стаю. То есть других оборотней.
- Ага, значит я… - Я изобразила снисходительную улыбку. - …оборотень?
Сердце колотилось так громко, что я слышала его стук. Такое происходило со мной впервые. У кого-то моя персона вызывала подозрения, и все же обычно дело ограничивалось общими вопросами вроде: "А что это вы делаете в лесу ночью, а?". Однако никто еще не заявлял мне в лицо, что я оборотень. Нормальные люди в нормальном мире не обвиняют других в подобных вещах. Один близкий мне человек вообще видел, как я меняю обличие, но ему удалось убедить себя, что это был плод его воображения.
- Ваше имя Елена Антонова-Майклс, - отчеканила Пейдж. - Антонова - девичья фамилия вашей матери. Родились вы 22 сентября 1969 года. Родители погибли в автокатастрофе в 1974 году. Вы сменили несколько приемных семей на юге провинции Онтарио, учились в Университете Торонто, ушли с третьего курса, однако несколько лет спустя вернулись и продолжили обучение, получив в итоге степень бакалавра в журналистике. Чем был вызван этот длительный перерыв? Укусом. Вас укусил любовник, Клейтон Данверс. Второе имя отсутствует. Родился 15 января 1962 года…
Остального я уже не слышала. У меня застучало в висках, закачался под ногами пол. Я вцепилась в край стола, чтобы не упасть, и встала. Губы Пейдж продолжали беззвучно двигаться, но мне уже было все равно.
Внезапно что-то откинуло меня обратно на стул, потом сдавило ноги - словно кто-то связал их веревкой. Я задергалась, но не смогла высвободиться, и взглянула вниз. Никакой веревки.
Пейдж стала подниматься с места. Я, сколько ни пыталась, не могла пошевелить ногами. В груди закопошилась паника… К черту! Это какой-то фокус. Просто фокус.
- Что бы вы сейчас ни делали, - выдавила я, - немедленно прекратите. Считаю до трех.
- Не угрожайте…
- Раз.
- …мне, Елена. В моей власти сотворить с вами…
- Два.
- …нечто большее, чем просто…
- Три.
- …приковать вас к этому стулу.
Я врезала кулаками по днищу стола, и тот полетел вверх. Как только давление на ноги исчезло, я одним прыжком перемахнула через разделявшее нас пространство и прижала Пейдж к стене. Она начала что-то говорить, но замолкла, потому что мои пальцы сдавили ей горло.
- Похоже, я вовремя, - раздался голос позади нас.
Оглянувшись, я увидела в дверях пожилую женщину. На вид ей было лет семьдесят. Невысокая, полненькая, волосы белые как снег, платье в цветочек, жемчужное ожерелье и серьги в тон - идеальная бабушка в представлении телевизионщиков эпохи пятидесятых.
- Я Рут, двоюродная бабушка Пейдж, - проговорила она таким спокойным голосом, словно я с ее племянницей чай пила, а не душила ее. - Снова пыталась действовать самостоятельно, Пейдж? Ну и чего ты добилась? Синяки несколько недель не сойдут, а водолазок у нас с собой нет.
Я отпустила горло Пейдж и судорожно соображала, что бы такое сказать. Ничего путного в голову не приходило. Ну а что тут скажешь? Объяснений потребовать? Слишком опасно - мне самой есть что скрывать. Лучше вести себя так, будто обвинения Пейдж полный бред, и поскорей выметаться отсюда. А уж в спокойной обстановке подумаем, что делать дальше. Я бросила на Пейдж осторожный взгляд, каким смотрят на не вполне нормальных людей, и сделала шаг к двери.
- Прошу вас, не уходите. - Рут взяла меня за руку - твердо, но без нажима. - Нам нужно поговорить с вами, Елена. Может, у меня это получится лучше.
Пейдж покраснела и отвела взгляд. Я высвободила руку, сделала еще один шаг.
- Елена, пожалуйста. Я могу удержать вас силой, но хотелось бы обойтись без этого.
Я метнулась к двери и схватилась за ручку. Рут что-то пробормотала. Мои руки тут же застыли. Я попыталась снять их с ручки, но они словно прилипли. Попробовала повернуть ручку - пальцы не подчинились.
- Вот как должно работать это заклятие, - невозмутимо произнесла Рут - словно опытный учитель, пытающийся урезонить непослушного ученика. - Оно не рассеется, пока я не скажу.