- А если убийца был Плоткеру не знаком? Плоткер продавал рецепты - преступник позвонил, сказал, что хочет купить рецепт, договорился о встрече…
- Возможно, - кивнул старший инспектор, - хотя, думаю, незнакомому человеку Плоткер назначил бы встречу в кафе или другом людном месте.
- Может, так и было, а потом они, договорившись о сумме, пришли сюда…
- Если они договорились, то зачем было убивать?
- Ну… - протянул Хан. - Может, они здесь повздорили, гость не захотел платить…
- Скорее всего, - возразил Беркович, - посетителя Плоткер все-таки знал и пригласил к себе. Тот пришел, начал разговор, а когда хозяин отвернулся…
- Ты думаешь, что гость был уверен, что хозяин ни за что не захочет передать ему вещь… или рецепт… или что-то другое, за чем он явился?
- Думаю, да.
- Допустим, - согласился Хан. - И опять мы возвращаемся к вопросу: нашел убийца то, что искал, или нет.
- Иными словами, искал он именно эту бумажку или какую-то другую? - заключил Беркович и аккуратно расправил на столе листок с текстом, написанным, без сомнения, почерком Плоткера.
- Если эту, то почему убийца ее оставил? - пожал плечами эксперт.
Бумагу эксперт обнаружил рядом с трупом - вчетверо сложенный лист лежал так, будто выпал из руки Плоткера, когда тот упал. Строчек двадцать: перечисление названий продуктов, пропорции, вес, указания о том, сколько минут что варить и на каком огне - один из многочисленных рецептов, каких тысячи были записаны в блокнотах и книгах.
- Почему оставил? - переспросил Беркович. - Смотри: бумага была у Плоткера в руке, верно? Почему? Видимо, он показал этот текст гостю. Значит, разговор между ними шел именно об этом рецепте?
- Ну… Допустим.
- Что делает гость? Читает текст, после чего хватает со стола статуэтку и бьет хозяина по голове. Вывод?
- Хозяин показал ему не то, что тот предполагал увидеть.
- Совершенно верно. Гость понимает, что хозяин его дурачит, хватает статуэтку…
- Будучи в состоянии аффекта?
- Посмотри, как методично он потом осматривал содержимое ящиков! Это говорит о состоянии аффекта? Мне кажется, Рон, что причиной убийства была все-таки именно эта бумага, этот рецепт…
- Тогда почему гость его не забрал?
- Не знаю, - мрачно сказал Беркович.
* * *
Знакомых у Плоткера оказалось великое множество - судя по записям в записной книжке и по списку абонентов в памяти телефонов, обычного и мобильного. Повара из известных ресторанов, кулинары, но не только они, а еще генералы, дизайнеры, программисты, брокеры, фалафельщики… Сотни фамилий, и каждую предстояло "проработать", от одной мысли об этом у Берковича разболелась голова. Полный список он, однако, составил и занес в компьютер, но прежде чем отправиться по первому адресу (Барух Авиезер, метрдотель в ресторане гостиницы в Нетании), принял таблетку акамола, положил перед собой на столе листок с рецептом, найденным возле трупа, и погрузился в чтение.
"Креветки, 340 грамм, нарезать на 16 кубиков… Сыр овечий: 215 грамм, плоскими пластинами толщиной 2 миллиметра… Чаддар: 2000… Чеснок: 3 головки, нарезать на 12 частей… Паприка: 11 граммов, на две части"…
Если это кулинарный рецепт, то очень странного свойства. Беркович не был не только специалистом в кулинарии, он даже приличный шашлык - блюдо, которое традиционно ни один мужчина не позволит готовить женщине, - не смог бы соорудить без посторонней помощи. Но при всей своей невинности в области приготовления пищи, перечитав бумагу, найденную возле трупа, Беркович вынужден был сделать вывод, что ничего, услаждающего вкусовые рецепторы, по этому рецепту приготовить невозможно. Что это такое: 215 граммов сыра, нарезанного ломтиками по два миллиметра? Кто так взвешивает и кто так нарезает? Это же салат должен быть, а не химическое вещество для лабораторных экспериментов! И можно себе представить, что получится, если тремя головками чеснока приправить 340 граммов креветок. Возможно, какая-нибудь восточная (ну очень уж восточная, судя по всему!) кухня? Или кухня индейцев племени чероки, а может, специальный рецепт, использованный какой-нибудь местной Лукрецией Борджиа…
Беркович набрал номер телефона эксперта.
- Ты тоже над этим думаешь? - сказал Хан, выслушав жалобы старшего инспектора. - Мне этот рецепт не дает покоя, странный он, конечно. Как и ты, я подумал, что с его помощью собирались кого-нибудь отравить, но, уверяю тебя, это невозможно - разве только вызвать временное несварение желудка, поскольку съесть эту дьявольскую смесь способен только сумасшедший.
- Восточная кухня… - начал было Беркович, но Хан прервал его возмущенным возгласом:
- Борис, восточная кухня - самая изысканная в мире! Пища острая, да, но каждый ингредиент выверен и точно соответствует всем прочим, чтобы вызвать нужное вкусовое ощущение. Подать на стол салат Плоткера - значит, навсегда лишиться гостей. Если продукты свежие, никто, понятно, не отравится - разве что сплюнет, взяв в рот первый же кусок…
- И если, - резюмировал Беркович, - этот так называемый рецепт Плоткер пытался подсунуть своему гипотетическому гостю…
- Ты полагаешь, тот так возмутился, что схватил статуэтку и…
- Нет, конечно, - вздохнул Беркович. - Но ведь почему-то именно эту бумагу Плоткер держал в руке, когда его убили.
- Это не рецепт, Борис. Только сумасшедший кулинар может…
- Так нашел убийца то, что искал, или не нашел? - перебил Беркович приятеля.
- Нашел, скорее всего. В запасе у него была вся ночь - тело ведь обнаружили только утром.
- Будем исходить из этого, - вздохнул Беркович.
Последующие дни - до конца недели - слились для старшего инспектора в одну непрерывную линию: разговоры, разговоры, разговоры… С друзьями покойного, с его дальними родственниками (близких просто не оказалось, и соседи были правы: сын даже не прилетел из Австралии на похороны: билеты, мол, нынче, дорогие, ничего себе семейка…), с бывшими сослуживцами, с клиентами, кулинарами…
Убийца за это время мог покинуть страну, спрятаться, затаиться, но, скорее всего, жил обычной жизнью, будучи уверен в том, что следов не оставил, свидетелей не было, и ничего против него полиция найти не сумеет.
Беркович тоже все больше в этом убеждался и понимал, что предчувствие в то утро его не обмануло: не зря у него было плохое настроение, нет, не зря…
Странная бумага, то ли рецепт, то ли пародия на кулинарный справочник, тоже не давала Берковичу покоя. Он давно выучил наизусть два десятка строчек: названия продуктов, числа, вес, температура. Бессмыслица текста приводила его в бешенство, и он уже мог прекрасно себе представить, как пришедший к Плоткеру клиент, получив вместо обещанного рецепта эту нелепую писанину, хватает со стола статуэтку и с возгласом "Сам ешь эту гадость!" обрушивает бронзового повара на голову хозяина.
Что-то здесь было не так. Не зря Плоткер держал эту бумагу отдельно от остальных рецептов.
После работы, закончив очередной допрос и не получив полезной для дела информации (и ведь вполне могло быть, что убийца уже проходил в числе допрашиваемых!), Беркович сидел в своем кабинете и в который раз перечитывал не имевший никакого кулинарного смысла рецепт. Что означали, к примеру, слова: "Чаддар, 2000"? Он консультировался у Вики Топаллер, шеф-повара ресторана в гостинице "Дан Панорама". "Чеддер, наверно, а не чаддар, - сказала она. - Огласовок нет, читать можно и так, и этак. Чеддер - сыр такой. Но согласитесь, два кило - многовато на триста граммов мяса".
Действительно, два килограмма пикантного сыра… Беркович перечитывал текст, снова и снова пытался обнаружить в нем какой-то, еще не понятый им смысл. Позвонила Наташа, спросила: "Ты сегодня домой собираешься? У нас будут гости, Варшаловичи"…
- Сейчас, - сказал Беркович. - Послушай, для чего можно использовать два кило чаддара… то есть, я хотел сказать - чеддера, сыр такой.
- Так чаддара или чеддера? - раздраженно переспросила Наташа.
- Чеддера, конечно, чаддар - нет такого сыра…
- Сыра нет, верно. Чаддар - фамилия. Автор справочника по компьютерам. Мы им на курсах пользовались. Есть несколько изданий, последнее вышло в двухтысячном году.
- При чем здесь компьютеры? - недовольно сказал Беркович. - Я тебя о сыре спра… Погоди, в каком году, ты говоришь, вышел справочник?
- В двухтысячном, а что?
- Извини, Наташа, я перезвоню, - пробормотал Беркович и положил трубку.
Черт. Чаддар, 2000. Конечно. Не два кило сыра, а спавочник Чаддара двухтысячного года!
И что? Сварить из этого справочника бульон?
Но ведь единственной книгой, не относившейся к кулинарии, на полках в салоне Плоткера была толстая книга о компьютерах. А он даже не посмотрел, кто автор.
Через полчаса Беркович стоял перед книжным шкафом и держал в руках толстый фолиант, на обложке которого было написано: "WINDOWS для всех. Рудольф Чаддар, 2000 год".
И что? Допустим, в "рецепте" Плоткера упоминалась эта книга. Почему? Какое отношение WINDOWS могут иметь к 340 граммам креветок и трем головкам чеснока?
А если?
Беркович положил на стол бумагу, от одного вида которой у него начиналась депрессия, рядом - справочник Чаддара, и принялся перелистывать страницы, переводя взгляд с бумаги на книгу.
Он сказал вполголоса "Эврика", позвонил Наташе, предупредил, что скоро будет, и покинул квартиру, захватив с собой том Чаддара.
- Арончик уже спит? - спросил он жену, приехав домой в половине двенадцатого ночи.
- Боря, - возмутилась Наташа, - ты совсем потерял представление о времени?
- Извини, - пробормотал Беркович. - Ты можешь мне помочь?
- Поймать убийцу?