* * *
- С ума сойти, какая женщина! - заявил Симоне, отряхивая мел с рукавов. - Вы заметили, как она на меня смотрела?
- Никак она на вас не смотрела, - возразил инспектор.
Они шли по коридору из бильярдной, направляясь по своим номерам. Оба были возбуждены игрой и перепачканы мелом.
- Что вы понимаете! Вы старый полицейский тюфяк! Вы приходите с работы и идете гулять с собачкой… У вас есть собачка?
- У меня есть собачка. Но госпожа Мозес смотрела все-таки на меня и говорила, что я герой.
- Э, нет, - сказал Симоне. - Так у нас не пойдет! Не хватало мне еще конкурента в виде престарелого полицейского инспектора! Учтите, я четыре года без отпуска, и врачи прописали мне курс чувственных удовольствий!..
Навстречу им из пустого номера вышла пухленькая Кайса, держа в охапке кучу простынь и наволочек. Симоне замер.
- Пардон! - воскликнул он и, не говоря больше ни слова, устремился вперед. Кайса взвизгнула не без приятности и скрылась в номере. Симоне исчез там же, и через секунду оттуда донесся новый взвизг и раскат леденящего душу хохота. Инспектор усмехнулся и, вытирая испачканные мелом руки, вошел в свой номер.
В номере было нехорошо.
Кресло опрокинуто. Письменный стол залит уже застывшим клеем - поливали прямо из бутылки, бутылка валялась тут же, - и в центре этой засохшей лужи красовался листок бумаги. На листке корявыми печатными буквами было написано: "Инспектора Глебски извещают, что в отеле под именем Хинкус находится опасный гангстер, маньяк и убийца, известный в преступных кругах под кличкой Филин. Он вооружен и грозит смертью одному из клиентов отеля. Примите меры".
Не отрывая глаз от листка, инспектор вытащил сигарету, закурил, потом подошел к окну. Тень отеля синела на снегу. На крыше по-прежнему торчал опасный гангстер, маньяк и убийца господин Хинкус. Он был не один. Кто-то опять стоял рядом, в нескольких шагах от него.
* * *
К обеду в столовой собрались все, кроме Хинкуса. Столовая была большая, посредине стоял огромный овальный стол персон на двадцать. Роскошный, почерневший от времени буфет сверкал серебряными кубками, многочисленными зеркалами и разноцветными бутылками. Скатерть на столе была крахмальная, посуда - прекрасного фарфора, приборы - серебряные, с благородной чернью. Было весело. Симоне рассказывал анекдоты. Олаф и мадам Мозес их не понимали.
- Приезжает как-то один штабс-капитан в незнакомый город, - говорил Симоне. - Останавливается он в гостинице и велит позвать хозяина… - Тут он замолчал и огляделся. - Впрочем, пардон… - произнес он. - Я не уверен, что в присутствии дам… - он поклонился в сторону госпожи Мозес, - а также юно… э-э… юношества… - Он посмотрел на чадо. - Э-э-э…
- А, дурацкий анекдот, - сказало чадо с пренебрежением. - "Все прекрасно, но не делится пополам" - этот, что ли?
- Именно! - воскликнул Симоне и разразился хохотом.
- Делится пополам? - добродушно улыбаясь, осведомился Олаф.
- НЕ делится, - сердито поправило чадо.
- Не делится? - удивился Олаф. - А что именно не делится?
Чадо открыло было рот, но господин Мозес сделал неуловимое движение, и рот оказался заткнут большим румяным яблоком, от которого чадо тут же сочно откусило.
- Не делится пополам, - очаровательно улыбаясь, объяснила госпожа Мозес. - Как вы не понимаете, Олаф! Это - из алгебры. Ах, алгебра! Алгебра - это царица наук!..
Симоне зарычал, схватил свою тарелку и пересел к инспектору. Тут в столовой объявилась Кайса и принялась тарахтеть, обращаясь к хозяину:
- Он не желает идти. Он говорит: раз не все собрались, говорит, так и он не пойдет. А когда все соберутся, говорит, тогда и он спустится. И две бутылки у него там пустые…
- Так пойди и скажи, что все уже давным-давно собрались, - приказал хозяин.
- Я так и сказала, что все собрались, что кончают уже, а он мне не верит…
Инспектор встал.
- Я его приведу, - сказал он.
Хозяин всполошился.
- Ни в коем случае, - вскричал он. - Кайса, быстро!
- Ничего, ничего, - сказал инспектор, направляясь к двери. - Я сейчас.
Выходя из столовой, он услышал, как Симоне провозгласил: "Правильно! Пусть-ка полиция займется своим делом", после чего залился кладбищенским хохотом.
Инспектор поднялся по лестнице, толкнул грубую деревянную дверь и оказался в круглом, сплошь застекленном павильончике с узкими скамейками вдоль стен. Фанерная дверь, ведущая на крышу, была закрыта. Инспектор осторожно потянул за ручку, раздался пронзительный скрип несмазанных петель. Инспектор открыл дверь и увидел Хинкуса. Лицо Хинкуса было ужасно - белое в свете низкого солнца, застывшее, с перекошенным ртом, с выкатившимися глазами. Левой рукой он придерживал на колене бутылку, а правую прятал за пазухой, должно быть, отогревал.
- Это я, Хинкус, - осторожно сказал инспектор. - Что вы так испугались?
Хинкус сделал судорожное глотательное движение, потом сказал:
- Я тут задремал… Сон какой-то поганый…
Инспектор украдкой огляделся… Плоская крыша была покрыта толстым слоем снега. Вокруг павильончика снег был утоптан, а дальше, к покосившейся антенне, вела тропинка. В конце этой тропинки и сидел в шезлонге Хинкус, закутанный в шубу. Отсюда, с крыши, вся долина была как на ладони - тихая и синяя, без теней.
- Пойдемте обедать, - сказал инспектор. - Вас ждут.
- Ждут… - сказал Хинкус. - А чего меня ждать? Начинали бы.
Инспектор выдохнул клуб пара, поежился и сунул руки в карманы.
- Туберкулез у меня, - с тоской объяснил Хинкус и покашлял. - Мне свежий воздух нужен. Все врачи говорят. И мясо черномясой курицы…
- Зачем же вы так пьете, если у вас туберкулез…
Хинкус не ответил. В наступившей тишине инспектор услышал, как кто-то поднимается по железной чердачной лестнице. Протяжно заскрипела дверь тамбура.
- Видите, еще кто-то… - начал инспектор и осекся. Лицо Хинкуса снова стало похоже на уродливую маску - рот перекосился, белое гипсовое лицо покрылось крупными каплями пота. Дверь павильончика отворилась - и на пороге появился хозяин.
- Господа! - провозгласил он жизнерадостно. - Что такое прекрасная, но холодная погода по сравнению с прекрасной и горячей пуляркой?..
Инспектор натянуто улыбнулся. Он все смотрел на Хинкуса. Хинкус совсем ушел в воротник своей шубы, только глаза поблескивали, как у тарантула в норке.
- Господин Хинкус, - продолжал хозяин, - пулярка изнемогает в собственном соку.
- Ну ладно, - сказал вдруг Хинкус неожиданно жестко. - Поговорили, и хватит! Деньги мои - как хочу, так и трачу. Обедать не буду. Понятно? Всё.
- Но, господин Хинкус… - начал несколько ошеломленный хозяин.
- Все! - повторил Хинкус.
Тогда инспектор взял хозяина под руку и повернул к двери.
- Пойдемте, Алек, - сказал он негромко. - Пойдемте…
* * *
Инспектор, устроившись у окошка со стаканом и сигаретой, рассеянно наблюдал, как хозяин, грузно ступая, ходил по залу, выключал лишний свет, переставлял в буфете бутылки. Лель, опустив голову, ходил за ним по пятам.
Инспектор поглядел в окно. Тень закутанного в шубу Хинкуса четко рисовалась на освещенном луной снегу. Инспектор поднялся и подошел к хозяину.
- Алек, - сказал он. - У меня к вам просьба. Проводите меня к номеру Хинкуса.
Хозяин удивленно поднял брови.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга, потом хозяин поставил бутылку, с которой стирал пыль, и, не говоря ни слова, пошел из столовой. Они вышли в коридор и повернули направо. Инспектор успел заметить, что в конце коридора стоят, держась за руки, чадо и Олаф. Хозяин остановился перед дверью с номером одиннадцать и сказал: "Здесь". Инспектор повернул ручку и вошел в номер.
Вид у номера был нежилой, кровать не смята, пепельница пуста и чиста. Посредине комнаты стояли два закрытых баула. Инспектор, присев рядом с ними на корточки, достал пилочку для ногтей.
- Вы будете свидетелем, Алек, - сказал он и открыл баул.
Баул оказался набит каким-то рваным тряпьем, старыми газетами и мятыми журналами. Хозяин тихонько свистнул.
- Что это? - сказал он. - Что это значит?
- Это называется "фальшивый багаж", - объяснил инспектор.
Инспектор открыл второй баул. Здесь тоже был фальшивый багаж, только поверх тряпья и мятой бумаги здесь лежал маленький дамский браунинг. Инспектор и хозяин переглянулись. Потом инспектор взял браунинг, вынул обойму и выщелкал патроны в ладонь.
- Значит, вызов был не ложный, - сказал хозяин медленно. - Ну и что все это значит?
Инспектор не успел ответить. Пол в номере дрогнул, жалобно звякнули оконные стекла, и послышался отдаленный мощный грохот.
- Ого! - сказал хозяин, поднимая голову. - А ведь это обвал. И недалеко…
Грохот затих, и тут где-то в коридоре хлопнула дверь.