- Разумеется, при досрочном выкупе, - продолжал Пуся, - мы могли бы продавать кукол дороже, но Пуси никогда не наживались на чужом горе.
- Простите, - сказал Гард, - но вы упомянули о пропавших детях. В таком большом городе, как Нью, они действительно есть - всякое случается. Но вот что странно, господин Пуся: все эти дети исчезали через несколько дней после того, как побывали у вас.
- Не понимаю, - сказал старик.
- Они стриглись в вашей парикмахерской, а потом исчезали, - повторил Гард. - Это установлено нами с абсолютной точностью. Если хотите, я дам вам список пропавших, а вы сверьте с книгой учета…
- Не понимаю, - вновь сказал Пуся. - Я бы, господин комиссар, искал преступников там, где похищают детей, а не там, где их стригут.
- Но похищение каким-то невероятным образом связано со стрижкой! - сказал Гард. - Нет, нет, я не хочу больше подозревать вас, господин Пуся. В конце концов, преступники могли действовать и без вашего ведома.
- Что же вы хотите?
- Тщательным образом проследить технологию, весь путь от момента стрижки до поступления куклы клиенту.
Старик подумал, потом согласно кивнул.
- Помогите мне встать.
- Если вам трудно…
- Ничего. И дайте, пожалуйста, халат. Спасибо. Начнем с салона?
- Мы были там с Майклом, - сказал комиссар. - Поехали дальше.
- Поехали, - согласился старик, открывая небольшую дверь, ведущую в помещение мастерской. - Но у меня к вам личная просьба: Иржик, хотя и шутник, чрезвычайно больной человек, и я прошу вас…
- Буду осторожен, - сказал Гард.
Они вошли. Иржи Пуся сидел в глубине комнаты за широким полукруглым столом, освещенным боковым ярким светом, льющимся из открытого трехстворчатого окна. Кроме того, на столе еще стояла лампа, зажженная даже в дневное время. Под рукой Иржи Пуси лежали многочисленные ножички, стамески, пилки, кисточки, пузырьки с клеем и краской, баночки, ножницы и прочие непонятные инструменты. В правом глазу у Иржи чернела огромная часовая лупа. Он держал в руках очередную куклу и даже не поднял голову на вошедших.
Братья были копией друг друга, если не считать того, что у Сержа на губах блуждала постоянная улыбка, и потому его губы были скобкой кверху, а Иржи в течение всего разговора с Гардом держал губы скобкой вниз. Седые и длинные усы, растущие под крупными добрыми носами, делали братьев похожими на моржей. "Морж-пессимист и морж-оптимист, - подумал Гард. - Отличный цирковой номер!"
- Иржик, - мягко произнес Серж, - господин комиссар полиции интересуется нашими куклами.
Не поднимая головы, старший Пуся сказал:
- Ему уже мало живых людей?
- Извините, комиссар, - улыбнулся Серж. - Иржик шутит. Задавайте ему вопросы сами.
Гард почему-то откашлялся, словно ему предстояло петь с Иржи Пусей дуэтом. Потом спросил:
- Что нужно, чтобы сделать куклу?
- Талант! - мгновенно ответил Иржи.
- Я имею в виду: что нужно знать о клиенте?
- Есть ли у него деньги.
- Иржику нужны две фотографии, - вмешался младший брат. - Фас и профиль. Снимки мы делаем камерами, установленными в салоне.
- А волосы? - спросил Гард.
- И волосы, - подтвердил Серж Пуся. - Из волос мой брат делает…
- Матрасы! - перебил Иржи и поднял наконец голову с опущенными вниз уголками губ. - Я набиваю ими матрасы, господин комиссар полиции! Зачем еще мне волосы клиента?
- Иржик шутит, - вновь пояснил Серж, как видно не рассчитывая на то, что комиссар полиции обладает чувством юмора. - Из волос он делает парички. Все данные о клиенте хранятся вот в таком пакетике. Здесь фотографии, адрес и имя.
Гард повертел в руках целлофановый пакет и осторожно положил его на край стола.
- Что происходит после того, как кукла готова?
- Делаю следующую, - сказал Иржи Пуся.
Как это ни странно. Гард не испытывал никакого раздражения. Напротив, ему искренне нравился этот старый морж, который находился в том критическом возрасте, в котором человеку уже никто не страшен: ни комиссар полиции, ни президент, ни сам черт со своими чертенятами. Старик шутил! Но разве не прекрасна старость, украшенная не слезами, а шуткой?
- Я понимаю, - дружески улыбнувшись Иржи, сказал Гард. - Но куда девается готовая кукла?
Иржи открыл было рот, но его опередил Серж:
- В сейф нашего родственника Сайруса. Когда-то мы сами хранили свои шедевры, но теперь… Вы согласны, комиссар, что Иржик делает шедевры?
Надо сказать, старший Пуся ни на секунду не прерывал работу. На глазах у Гарда из ваты, смоченной какой-то жидкостью, кусочка пластмассы, бусинок, клея и резины возникала истинная принцесса с золотыми кудрями, по всей вероятности та самая девочка, которая побывала в салоне в один день с Майклом.
О, это был настоящий шедевр, о чем Гард тут же сказал братьям, хотя его слова ничуть не изменили мрачного вида старшего Пуси: сатир был верен себе до конца! Но служба тоже была службой, и потому комиссар спросил:
- Как долго делается этот шедевр?
- Всю жизнь, - ответил Иржи, - и еще четыре часа.
- В таком случае, почему эта девочка не была сделана сутки назад?
Иржи второй раз за весь разговор поднял голову и, кажется, впервые ответил серьезно:
- Не было вдохновения.
Или он вновь шутил?
"Как трудно работать с людьми, имеющими чистую совесть!" - подумал Гард, выходя из волшебной мастерской старого Иржи Пуси.
Серж проводил его до выхода, где с видом человека, случайно остановившегося перед завлекательной витриной детского салона, торчал Таратура.
Прощаясь, Гард произнес:
- Уж извините меня: работа! Кроме того, прошу выполнить одну мою просьбу: этот визит должен остаться между нами.
Серж клятвенно сложил руки на груди.
- А знаете, - не удержался Гард, - много лет назад я был у вас…
- Знаю, молодой человек, - мягко сказал Серж Пуся. - У вас две макушки.
- То есть как две?!
- Есть люди, у которых даже три, - сказал старик. - Право, не знаю, как это отражается на их умственных способностях… Дайте-ка вашу руку. Вот одна… А вот и вторая… Чувствуете?
Гард пощупал свой череп в местах, указанных Сержем, и у него мелькнула мысль, не наваждение ли это? Но старик улыбнулся ему такой реальной и ясной улыбкой, которая тут же успокоила комиссара и еще долго стояла перед его глазами, хотя Гард уже ехал в машине, думая об игротеке Тура Сайруса.
Но двух полицейских из группы Мердока, переодетых в гражданскую форму, Гард все же оставил напротив парикмахерской - у витрины, где крокодил жевал пирожное.
- Шеф, вы действительно уверены, что старики ни при чем? - спросил Таратура, когда "Ягуар-110" выехал из лабиринта улочек на магистраль, ведущую к парку Сента-Клосс.
Гард не ответил, погруженный в раздумье. Потом сказал словно бы сам себе:
- Это прекрасно, что мы оказываемся сильными в глазах лишь тех людей, у которых есть основания нас бояться. Что вы спросили, Таратура?
- Про стариков.
- Отличные моржи! Я даже выделил им охрану.
- От кого?! Они нужны лишь тому свету!
- Не шутите так грубо. Они нужны тем, кто ими пользуется. Неужели вы не понимаете, что у них происходит утечка информации? Пусть не по их вине, пусть даже вопреки их воле, но кто-то пользуется данными о детях!
- Кто же?
- Наберитесь терпения. Думаю, Тур Сайрус поможет нам ответить на этот вопрос…
Перед Гардом, сидящим за рулем, на приборной доске зажглась синяя лампочка. Таратура надел наушники и взял в руки маленький микрофончик.
- Алло, алло! Вас слушает Таратура! Хьюс? Что передать шефу? Так… Так… Так… Минуту! Он говорит; шеф, что вы дали ему слишком неопределенную задачу: скорость "пумы" неизвестна, маршрут тоже…
- Чего он хочет? - прервал Гард.
- Хьюс, шеф спрашивает, чего вы хотите? Совета?.. Он просит вашего совета, шеф.
- Приблизьте ко мне микрофон, - сказал комиссар. - Хьюс, вы меня слышите? Прекрасно. Средняя скорость "пумы" вам известна? Известна. Превысить ее они могли? Не могли, иначе привлекли бы к себе лишнее внимание. Сколько шоссейных дорог выходит из города Нью? Отлично. Сколько в вашем распоряжении людей? Пятьдесят восемь человек. Что вам еще нужно? Вы понимаете, что мы не имеем права упускать даже паутиновые нити, ведущие к преступникам!
И Таратура погасил свою лампочку.
- Самый лучший совет, который я мог бы ему дать, так это быть умнее, - сказал Гард, направляя машину к той части огромного парка Сента-Клосс, где были Продолговатые пруды.
Игротека "Крути, малыш!" находилась именно там.
Играла музыка, крутилась карусель, трещали хлопушки, взлетали ракеты, ползли танки, стреляя на ходу водяными залпами, визжали и смеялись дети - все это свидетельствовало о том, что фирма "Крути, малыш!" отнюдь не загнивала даже в период летних каникул. Два огромных резиновых слона отвесили полицейским низкие поклоны, как только Гард с Таратурой бросили в кормушки по десять леммов, и развели в стороны хоботы-шлагбаумы, пропуская гостей на территорию игротеки.
Тур Сайрус мгновенно появился перед ними, одним движением губ показав все свои золотые зубы.
- Прошу вас, господа! Что вам угодно?
Он был одет во все светлое: светлые брюки гольф, светлые туфли, светлые носки и даже светлые перчатки. Зато у него были черные как смоль усы и даже иссиня-черная гладкая прическа, разрезанная точно посередине тонким пробором.
- Мы из полиции, - сказал Гард, а Таратура положил руку в карман.
Веселый огонек тут же погас в глазах Сайруса, шея укоротилась, а плечи сузились. Он явно заволновался, что не укрылось от внимательного взгляда комиссара.