- Артем, положи там все внизу, на скамейке… Подожди, помогу сейчас.
- Я сам…
Оставив молодую супружницу торговать дальше, Миша покатил, наконец, домой, на усадьбу, располагавшуюся километрах в пяти от поселка и приобретенную года два назад при способствовании и по совету Ганса, точнее сказать - Веселого Ганса, так его звали реконструкторы. Не для себя покупал Ратников - ради Марьюшки, Маши, только ради нее. Но вот неожиданно и самому понравилось - прижился уже в здешних мечтах, как сказала Маша, "привык к волюшке" - и все меньше вспоминал родной Питер. Отремонтировал дом-пятистенок, поставил забор, ворота, сарай, скот вот только покуда заводить не решался - проблем с ним много, а выгода - сомнительная, от везения много зависит, от рынка сбыта. А какой тут, к черту, рынок, когда свой собственный поросенок - почти у каждого?
Однако овощей сажали немало, все больше капусту, свеклу, огурцы, репу, к картошке и помидорчикам Марьюшка относилась с опаскою. Вот и Михаил постепенно привык поменьше картофеля есть, и больше - всего другого, оно и для здоровья полезнее оказалось.
Сворачивая на лесную дорожку, к усадьбе, Ратников посматривал по сторонам - скоро должны были пойти ягоды - черника, голубика, за ней и смородина, - Маша собирать любила, все время просилась в лес. В лес… Вот он, лес-то - прямо за забором усадьбы и начинался - густой и дремучий, с высокими соснами, с вечно хмурыми елями, с ольхой, с орешником, со светлою липою, с папоротниками чуть ли не выше плеча…
Чу! Что это там такое, среди папоротников, на дорожке… точнее сказать - в луже? Что-то такое блестит красно-белое… Ха! "Мерседес-Бенц", ретро! И чего, спрашивается, в этакую грязину полез? В последнюю неделю все дожди шли, это сейчас - третий день - солнышко. Впрочем, и здесь проехать можно - Маша же на "Оке" проезжает.
Подъехав ближе, Ратников остановил машину и вышел:
- Что, застряли?
Давно уже углядевший "уазик" мужик в сером костюме, водитель "мерса", обрадованно улыбнулся:
- Уважаемый, вытащить не поможете?
- Ну конечно, - Миша пожал плечами. - Трос у меня только металлический…
- Ничего. И свой найдется трос. Вы не сомневайтесь, я заплачу.
- Да ладно!
Заплатит он… Не сказать, чтоб Михаил в деньгах уж совсем не нуждался, но вот в такого рода копейках - точно. Уж, слава богу, не бедствовал. И вообще, мужик этот сильно Ратникову не нравился, не сказать даже - почему? Вроде и одет более чем прилично, и вид, несомненно, интеллигентный - вон, в шляпе даже, - и все же было в этом человеке нечто отталкивающее: то ли губы были слишком уж тонкими, то ли подбородок - квадратным, то ли волосы слишком короткие, а уши - маленькие, прижатые, как у боксера. Нос большой, с едва заметной горбинкой, но в общем-то, обычное, ничем не примечательное лицо. Разве что взгляд… Резкий, хватающий, цепкий. И глаза тоже неприятные - какие-то бесцветные, холодные, как у снулой рыбы. И, как показалось Мише, неслабый был мужик - крепенький, коренастый. Возраст? Ну, можно было дать и тридцать пять и все пятьдесят - запросто. Непонятный такой возраст. И это тоже почему-то было не очень приятно. Как и костюм. Что-то в этом костюме было такое… этакое, не совсем обычное. Скорее всего - и пиджак и брюки выглядели как-то уж слишком старомодно… под стать машине. Тоже еще - пижон в шляпе! Глядит, как солдат на вошь. А голос бархатный, с небольшим таким мягким акцентом… эстонец, что ли?
Вытащив застрявший "мерс", Михаил гордо отказался от предложенных денег - двести рублей, не густо! - и полез в свой УАЗ.
- До губы как дорожка? - неожиданно поинтересовался пижон.
- Вы какую губу в виду имеете? - переспросил Миша. - Ту, что у Черной речки?
- Ну да, ну да, - незнакомец кивнул с каким-то нетерпением, словно бы раздраженный непонятливостью собеседника, - там, где пристань.
- А, где "Гермес" стоит, - Ратников ухмыльнулся. - Дорога есть - доедете. Если осторожно.
- Помнится, я тут по весне еще без всяких проблем проезжал, - усаживаясь в свое авто, буркнул пижон.
Завелся, поехал - осторожненько, не торопясь. Миша - следом. Тут одна дорога была, та, что вдоль Черной речки - к Псковскому озеру. Выбравшись на сухое место, "мерседес" поддал газу и быстро скрылся из виду, а Ратникову было все равно, он уже поворачивал к усадьбе и лишь про себя усмехался - ездят тут всякие! Ага… вот он к кому, значит - к Коле Узбеку, к Кумовкину. Небось, подельник по всяким неблаговидным делам. Тогда зачем такая приметная машина, спрашивается? Ладно, черт с ним.
Миша, наверное, и забыл бы и про пижона этого, и про его бело-красное авто, ежели б буквально на следующий день лужу не засыпали щебнем. Щебень привез самосвал - старый сто тридцатый ЗИЛ, собственность Коли Узбека. А, видать, рассердился на бездорожье неведомый гость - Узбек зря не расстарался бы! Ишь ты - самосвал щебенки ухнуть… да, похоже, и не один.
- Как хорошо стало ездить! - радовалась Маша. - И чего этих Кумовкиных так в селенье не любят? Вон как они для людей расстарались!
Ратников ухмыльнулся:
- Да не для людей, Маша, - больше для себя, чтоб ловчее было к пристани подъезжать. Подожди еще, разобьют нашу дорожку их грузовозы!
- А что, дядя Миша, правда, что у этих Кумовкиных - целый корабль?
Это спросил Тема, Артем, тот самый мальчик, что приходил за стиральным порошком и прочим. Потом еще раз пришел, и еще - Маша его привечала, вот и в гости привезла, второй раз уже.
Даже призналась как-то:
- Мы оба с ним в этом мире… словно чужие. Я чувствую.
Миша даже обиделся - ишь, как заговорила, не любил он, когда у супружницы такое вот упадническое настроение… хотя, конечно, во многом она была права… хм, во многом? Да, в общем-то - во всем…
- Ну, кораблик у них, конечно, так себе, - Ратников усмехнулся. - Хотя, с другой стороны - вполне еще приличный. Им же железяки возить - не людей в круизы. Старый, конечно, но хороший, финской постройки, кажется. Бывшая самоходная баржа, называется "Гермес".
- Античный бог торговли, - кивнул Артем.
Вот так он и выразился, как всегда, слегка картавя - "античный", а даже не "греческий". Впрочем, этот мальчишка не так еще выражался, даже знал и умел к месту употребить выражение "гнусные инсинуации" или что-нибудь подобное. Это в одиннадцать-то лет! Умный был парень, только - Маша права - несчастный.
Жил раньше в Питере - земляк! - в довольно обеспеченной, даже богатой семье, родители, судя по всему, его, единственного своего сыночка, любили, правда, не разбаловали, что большая редкость, и совсем недавно погибли в автокатастрофе. А ребенок остался никому не нужным, хотя и имелись какие-то дальние родственники… Так вот Артем в детском доме и очутился - мальчик, можно сказать, из интеллигентной семьи, не как все прочие - социальные сироты, при живых родителях, алкоголиках да бомжах.
Нет, Тема никогда не жаловался, да и в детском доме его не обижали, не дразнили даже, но все же, все же… Маша его состояние очень даже понимала, верно, потому мальчишка так к ней и привязался. Иван Андреевич, директор, тому не препятствовал, наоборот, даже как-то попросил Ратникова, чтоб парня от себя не гнали… ну, разве что надоест сильно.
- Ты, Тема, молоко-то пей, - Маша налила целую кружку. - Хорошее молочко, деревенское.
Парнишка кивнул:
- Спасибо.
Потом поморгал немного:
- Дядя Миша… все спросить хочу… А почему у вас телевизора нету?
- А мы его не смотрим, некогда, - Ратников лениво потянулся. - Все, видишь ли, на работе… Маша - в магазине, я тоже - туда-сюда мотаюсь. Вот и некогда смотреть.
- Да и я тоже не смотрю, - Артем неожиданно улыбнулся. - Просто иногда бывают интересные передачи. В основном, конечно, вечером, поздно. Вот, я недавно про Колчака смотрел, потом - про Троцкого. Интересно.
- А ты, Тема, в каком же классе-то?
- В шестой пойду… осенью… Родители меня рано в школу отдали, сказали - нечего неучем шляться.
- Это они молодцы, - одобрительно ухмыльнулся Михаил.
А пацан опять загрустил - видно было, нахохлился весь, скукожился, голову свесил…
- Еще молока налить, Артем?
- А? Нет… спасибо. Пойду я уже, - парнишка вздохнул. - Пойду… Иван Андреевич сказал, чтобы к ужину не опаздывать.
- Так, может, тебя отвезти?
- Нет-нет… Мне, наоборот, по лесу гулять нравится.
- Мне тоже нравится… Смотри только не заблудись.
- Ну что вы! Там же дорога, тропа… До свидания.
- Постой! - вскинувшись с места, Маша вытащила из залавка конфеты и фрукты. - На-ка, возьми.
- Спасибо, не…
- Возьми, возьми… ребят угостишь. Ну! Бери же! Сейчас, мы тебе суму справим…
Сложив сладости в полиэтиленовый пакет, Маша почти насильно всучила его Артему и даже проводила гостя до самых ворот. Улыбалась:
- Завтра в магазин заходи, Тема.
- Обязательно… А… Маша, дядя Миша, я не надоел еще вам?
- Ну, что ты, дурачище! Не надоел, нет.
- Тогда зайду… обязательно.
Закрыв ворота, Марьюшка зашла в дом, пригладила волосы:
- Славный отрок…
"Своих бы нам!" - пряча глаза, стыдливо подумал Миша. Почему-то никак не беременела супружница… Почему? Надо бы к врачам… не сейчас, чуть позже, пусть еще попривыкнет…
- Любый… Как хорошо, что мы сегодня в церковь съездили, - перекрестившись на висевшую в красном углу большую икону Николая Угодника, Маша улыбнулась. - От того и на душе хорошо, благостно. А какой перезвон был?! Славно. Надо нам каждое воскресенье в церковь ездить, а то стыд - живем, словно магометане какие или, прости Господи, язычники. Вот и отец Александр про то говорит…