Но просто так складывать лапки не хотелось. Вспомнился рисунок, который я как-то видел в автобусе: аист глотает лягушку, а та изо всех силенок сдавила ему горло задними лапками. И подпись: "Никогда не сдавайтесь!" Значит, завтра, с утра пораньше, мне нужно отправляться в путь. Двадцать километров? Или тридцать? Да и не хрен ли сколько! Пусть даже и с больной ногой, и с температурой.
Доползу, как-нибудь. А если и не доползу, то все - равно, в дороге и помирать легче. По крайней мере попытаюсь что-то сделать. А загадку этой полянки я все равно раскрою. Отлежусь, отъемся. Возьму у родственников денег взаймы, накуплю продуктов. И снова вернусь!
Глава третья
ПЛЕННИК ЦИТАДЕЛИ
…Под утро меня разбудили. На сей раз не белка, не завывание ветра и не снег, попавший на голову. Я почувствовал, как сильные руки перекладывают мое застывающее тело на что-то упругое. Потом поднимают. Будь это дома, я даже не обратил бы внимания и даже не проснулся бы, потому что действовали очень мягко и деликатно. Но жизнь в лесу приучила реагировать на малейшие шорохи, звуки. Сквозь легкий бред я приметил несколько полуразмытых фигур, которые что-то несли. Видимо, меня. Значит, полковник все-таки поспешил на выручку и прислал людей. "Интересно, как они меня дотащат до трассы? Вряд ли у них снегоход или вертолет. На носилках тащить - замучаются. Или на санки положат?" - подумал я и провалился в окончательное беспамятство. Очнулся спустя какое-то время. Может, через несколько часов. Или дней? Удивительно, но нога не болела. Нос дышит. Голова тоже не болит.
Попал-таки в цивилизацию… Чистые простыни, да и сам весь такой чистый. Свежее нательное белье, типа рубахи и кальсонов (или - кальсон?), которые давненько не нашивал… На ощупь - натуральный лен. Может быть, в больнице переодели? Но помещение не похоже на больничную палату. Нет грязно-белых потолков, облупленных стен и прочих больнично-госпитальных убожеств, присущих районным здравницам. И что самое главное - нет характерных больничных запахов. Пахнет смолой и чистотой… Дощатый потолок. Бревенчатые стены. Скорее всего, меня разместили в каком-то деревянном доме. Наверное, полковник решил соблюсти полнейшую секретность. И где же он такой дом-то откопал? Что-то я не помню, чтобы в деревнях были последователи архаичности. Обычно стены клеят обоями, а потолок - бумагой. Хотя, может быть, это теремок или охотничий домик. А молодец, вовремя вытащил. За это я простил Унгерну все свои лесные злоключения. Все-таки никто меня силком в эту авантюру не пихал. Уже большой мальчик… Да и возможность запустить ракету имелась. Полковник здесь совсем даже не при чем. Это уж я сам, пытаюсь крайнего найти. А все сводится к тому, что сам - дурак! Но нужно будет переговорить, а не положена ли мне премия за вредность?
Повернув голову, я обнаружил, что нахожусь в помещении не один. Возле кровати сидел здоровенный мужик, одетый так, что позавидует режиссер исторического фильма. Белая холщовая рубаха, белые штаны. На плечи небрежно наброшен серый кафтан с жарко начищенными пуговицами. Возраст улавливался с трудом - что-то от сорока до пятидесяти. Определить точнее мешала густая седоватая борода.
- Оклемался? - густым басом спросил мужик. - Ну и славно. Ты уж не обессудь, паря, но одежка-то твоя тогось… Сожгли мы ее. Уж очень в ней насекомых много. Развел, понимаете ли, зверинец. Ну ежеля, конечно, они тябе дороги, то можешь потом снова развести. Эт несложно.
- Вы от Унгерна? А где он сам?
- Ну наверное, там же, где и был. Дома сидит, вестей от тя ждет. Только долгонько ему теперь их ждать.
Говор собеседника отдавал архаичностью. "Долгонько", "то", употребляемое где надо и не надо. И "оканье" слишком манерное. Смешение вологодского и рязанского говоров. Но произношение звуков было чистым, нехарактерным для данной местности. На территории Грязовецкого района, бывшего на стыке Центрального и Северного регионов, народ злоупотреблял "аканьем". Почти как в Москве.
- Виктор Витальевич дома… А где же я? - заторможенно спросил я. Фраза, как из еврейского анекдота: "Абрам - это ты?! А с кем же я?"
- Сейчас нужно поесть. А вопросы будешь задавать позже.
Он встал и придвинул к моей постели столик. Сухарики, пара яиц и дымящаяся чашка с бульоном. НАСТОЯЩАЯ ЕДА! Какими-то невероятными усилиями я попытался соблюсти приличия, а не запихать в себя все и сразу. И у меня получилось. Почти… Когда догрызал последний сухарик, бородач вышел и вернулся с подносом, на котором стояли кофейник, сахарница и две крошечные чашечки. Ловко разливая напиток, бородач сказал:
- Ну вот, теперь можно и поговорить, и кофейку попить. Кстати, меня зовут Ярослав. Можно на "ты". "Выкать" у нас не принято. Твое имя я уже знаю. Так вот, у меня всего один вопрос - что ты делал в лесу?
Из его речи пропала вся архаичность. А в голосе и интонациях появилось что-то такое, специфическое. Как будто я разговаривал с кем-то.
- А в лесу обязательно что-то делать? Может быть, я так, гулял. Или участвовал в конкурсе. Если уж знаете мое имя - значит, мои вещи и документы у вас. Миллион рублей - это деньги.
Кажется, Ярослава позабавила "легенда", но он постарался сохранить серьезный вид:
- В лес обычно идут с целью. За ягодами, за грибами, за дичью. Даже за реликтовыми гуманоидами. А ты просто сидел и ждал. Конкурс, говоришь? "Последний герой в сугробах!" Звучит. Только, вот какая странность. Объявление о конкурсе публиковалось лишь в местной газете и нигде больше. Какие напрашиваются выводы? Отмазка для обывателей да милиции, чтобы лишние вопросы не задавали…
- Кстати, нападение и кража вещей - ваша работа? - опять ответил я вопросом на вопрос.
- Естественно. Думали, уберется незваный гость подобру-поздорову. Ну а все-таки - зачем ты тут сидел?
- А куда делись две группы людей? - ответил я вопросом на вопрос. - Тех, что за снежными людьми охотятся.
- А, так ты их высиживал? - заулыбался Ярослав. - Знакомых потерял? Или так, задание выполняешь? Того самого, полковника Унгерна? В принципе, мы так и предполагали. Виктор Витальевич - человек в наших кругах известный. Мастер своего дела. Но ты-то на специалиста тайной войны не похож.
- И на кого я похож? - уязвленно поинтересовался я.
- Скорее, на учителя русского языка и литературы.
- Истории, - уточняющее буркнул я. - А куда люди делись?
- Никуда они не делись. Все здесь, при деле. Ребята крепкие. Нам такие нужны. А вот, что касается тебя… Парень ты упертый. Но! - вскинул он палец. - Для нас - неподходящий. Не обижайся. Дело не в твоих личных качествах - мол, шляпа интеллигентная. Не шляпа ты, отнюдь… Дело в другом. В принципе, сюда ты попасть не мог. Не должен был попасть.
- Но ведь попал же…
- Попал, - кивнул Ярослав головой. - Как уж умудрился - еще думать и думать. Но ведь никто не знал, что ты сможешь сюда пройти. Мы поначалу считали, а стоит ли вообще этого дурака спасать?
- Благодарствую, - натянуто улыбнулся я.
- Кушайте, на здоровье, - откликнулся бородач. - Еще неделя и все дела… Но неделю бы ты и не прожил.
- Откровенно, что ж, и на том спасибо.
- Ладно, ты не думай, что мы такие звери. Доводить бы тебя до смерти никто не стал, а сами бы выстрел из ракетницы дали. Скажи спасибо Машке.
- Это не той ли собачке, что чайником получила? Передайте ей, что приношу свои извинения за бестактность. Это не специально. Случайно вышло, - честно признался я.
- Да нет, не собачке. Не такие они у нас, чтобы подставляться.
С этими словами Ярослав открыл дверь и громко позвал:
- Машка, иди сюда. Оклемался наш гость дорогой, можно и побеседовать.
Дверь деликатно скрипнула, и в комнату заскочила девчушка лет семнадцати. Рыжие волосы и конопушки на вздернутом носике удачно оттенял светло-зеленый сарафанчик.
- Вот этой барышне и скажи спасибо. Не знаю, чем ты ей понравился. Ладно еще, был бы ты - ух! А то… - скривился Ярослав.
- Тебе дядюшка, только бы гадости говорить, - фыркнула Машка. - А человек так ничего и не понял.
- А что я должен понимать?
Вместо ответа девчонка подняла вверх правую руку. Что-то пробормотала. И - исчезла… На том месте, где она стояла, остался лишь скомканный сарафанчик. Из зеленой ткани вылезла… белочка.
Зверюшка коротким прыжком запрыгнула на стол. Уморительно почесала лапкой за ушком и показала мне розовый язычок. Хорошо, что я лежал, а то наверняка мог упасть в обморок. Ярослав, готовый к подобной реакции, всунул мне в руку небольшую фляжку.
Питье оказалось забористым и напоминало хорошую водку с привкусом каких-то трав.
- Видишь, какая девка, - с гордостью произнес дядюшка. - Вся в матушку, в сестрицу мою. Только та в бобриху превращалась. Знаешь, сколько дров могла заготовить? Пилить не успевали! А эта, вишь, в белку. Могла бы хоть, орехи запасать, что ли. Никакой пользы. Целыми днями по деревьям скачет. А уж скольких женихов до обморока довела - не счесть.
- Хорошо, что не до инфаркта. А сам-то ты ни в кого не превращаешься? - от изумления перешел я на "ты". - Лучше заранее предупреди. Увижу какого-нибудь… монстра. А сердце у меня слабое…
- Настроения нет, - равнодушно обронил Ярослав. - Потом как-нибудь. Пожалуй, нам пора. Да ладно, не переживай. По правде, ты не только Машке понравился, но и всем нам. Упертый парень. А иначе, честно тебе скажу, никто и не пытался бы тебя сквозь занавес тащить.
Кажется, на сегодня лимит моих удивлений был исчерпан. Но и этого хватило за глаза и за уши. Ярослав протянул белке руку, по которой та вбежала на его плечо. Прихватив сарафан, родственнички ушли.