А Блюмхарт как брови-то сдвинул. Зол. На кого?.. Да, что ж там говорил мне Ванья…
Забавно, я тоже стал называть его "Ванья" - вслед за этой смешной девчонкой со светлыми глазами, светлыми волосами и знакомым с детства имперским акцентом, - тем самым, от которого отец не смог избавиться за все двадцать лет жизни в Альянсе. Я-то другое дело - дети быстро перенимают звучащую вокруг речь. А папа вот именно так и говорил, с этим имперским "р" и твердым "г", где не надо. Хорошенькая девочка, и так вся и светится… светилась… при виде моего майора. Действительно, что-то у них поломалось. А ну-ка… как ее зовут?
- Мэри-Сью, так, майор?
Ого! Нет, конечно, не промазал. Розенриттеры не мажут по мишеням в тире, даже если исподтишка ткнуть булавкой в мягкое место. Но едва не промазал. Даже, кажется, попал на пару миллиметров левее, чем собирался. Рука-то дрогнула.
Никуда не годится. Придется все-таки завести этот разговор, хоть и дело не мое, и вообще ничье.
- Что же, Линц, отпускайте парней. Как говорится, всем спасибо, все свободны. Майор Блюмхарт! Задержитесь. Мы с вами пойдем да выпьем немного.
- Слушаюсь, генерал.
Спиртное - великое коммуникативное средство. Как полезешь в душу человеку, если он этого не хочет? А тут - сели, разлили, и генерал, не ходя вокруг да около, провозгласил:
- За женщин, лучшее украшение нашей жизни! - и выжидающе поднял стакан.
Майор порозовел, но разве же можно не поддержать тост? Если уклониться, последуют расспросы. Кажется, они воспоследуют в любом случае, но хоть как-то оттянуть неприятную минуту…
- За женщин, - согласился майор.
Чокнулись. Выпили. Генерал разлил снова.
- За то, чтобы украшения не осложняли нашу жизнь, - сказал Шенкопф как бы слегка рассеянно.
Майор отреагировал с энтузиазмом.
- О да, - отозвался он, не раздумывая. - Не надо осложнений.
Генерал покосился на Блюмхарта, решил, что время полномасштабной атаки еще не настало, и налил снова.
- За бриллианты без изъянов, - пустил он пробный заряд. Подумал и скорректировал прицел: - Изъяны могут изуродовать самый прекрасный камень.
- Они великолепны, - ответил Блюмхарт. - За бриллианты без изъянов.
Выпил и добавил:
- Самый прекрасный камень можно испортить, даже если сам он совершенен.
- Тогда за то, чтобы у ювелиров руки росли откуда надо, - предложил генерал, наливая по четвертой.
- Хотелось бы, - помрачнел майор. - А если руки кривые, не берись за ювелирное дело.
Пора, решил Шенкопф, наливая по пятой.
- Разве у тебя кривые руки? - спросил он.
Майор мучительно покраснел и молча выпил, не дожидаясь тоста.
- Быть не может, - генерал налил майору еще. - Ни за что не поверю.
- Голова у меня кривая, - сказал Блюмхарт с отчаяньем в голосе.
- О, тогда за то, чтобы она встала на место, - предложил Шенкопф.
- Прозит, - отозвался Блюмхарт.
Выпили.
- И что же надумала твоя дурная голова? - поинтересовался генерал.
- Не могу я сейчас жениться, - Блюмхарта, кажется, наконец прорвало. - Война. В стране черт знает что творится. На пенсию я еще не заработал… почти. Мне нечего предложить порядочной девушке.
- Ну так не женись, - пожал плечами генерал. - В чем проблема?
- А в том, что если я не могу сейчас на ней жениться, мне лучше исчезнуть с ее глаз! - выпалил майор, хватаясь за стакан, как утопающий за конец лага. Генерал едва успел плеснуть ему виски. - Но мне деться некуда! Никогда не думал, что крепость Изерлон такая маленькая. И потом, у нас же общие друзья.
- Не понял, - медленно сказал генерал, изучающе глядя на майора. - Почему, если нельзя жениться, нельзя и общаться?
На щеках майора сейчас, наверное, можно было яичницу жарить. Шенкопфу пришлось приложить недюжинное усилие, чтобы не фыркнуть, представив себе скворчащую глазунью на физиономии бедняги Блюмхарта. Тьфу, наказание - живое воображение. С такими идеями - к Поплану, к Поплану! Тут у нас разговор серьезный.
Майор полыхал, но молчал.
- Господи, - вздохнул генерал. - Одних разговоров и танцев-обниманцев тебе мало, а для остального ты полагаешь необходимым законный брак. Я правильно понял проблему?
Майор не ответил и налил себе еще. Сам.
- А она об этом знает?
Блюмхарт растерялся.
- О чем?
- О твоей проблеме, чудо невинности.
В глазах майора появилась некоторая задумчивость. Ну наконец-то голова включилась.
- Майор Блюмхарт, вы эгоист, - припечатал генерал.
- Я думал не о себе! - возразил майор.
- О себе, о себе, - проворчал Шенкопф. - Если бы ты думал о ней, ты бы объяснился. Она должна читать твои возвышенные мысли? Она должна знать заранее, что ты решил отойти в сторону, не считая возможным сейчас законный брак - и не считая возможным развивать отношения без этого самого, чтоб его, брака. Она, значит, должна догадываться, а ты будешь страдать.
Майор глотнул еще виски.
- А ты подумал о том, что она, между прочим, как я слышал, бывшая шлюха?
Блюмхарт подавился выпивкой и закашлялся. Генерал хлопнул его по спине.
- При чем здесь это! - булькнул майор. - Это никакой роли не играет! Генерал, если бы не уважение к вам…
- Спокойно, - Шенкопф поднял ладони в протестующем жесте. - Я ничего плохого не хочу сказать о твоей девушке. Я только о тебе, великовозрастном идиоте. Тебе не пришло в голову, что она могла подумать, глядя на твое поведение? Майор Блюмхарт меня бросил - может быть оттого, что считает мое прошлое постыдным? И вы ходите, двое бестолковых, додумываете друг за друга - ах, какой я недостойный! ах, какая я недостойная! - а потом мой майор, блестящий офицер, мажет по мишени, потому что у него размягчение мозга на почве личных страданий! Позорище!
- Я не мазал, - беспомощно ответил Блюмхарт.
- Еще чуть-чуть - и промазал бы! - рявкнул генерал. - Извольте пойти прямым ходом к вашей девушке и объясниться наконец! Сделайте ей предложение, в конце концов! Женитесь, когда получится, - если она еще согласится, конечно, - а предложение-то сделать что вам мешает?
- Прямо сейчас? - растерянно сказал Блюмхарт и заглянул в стакан.
- Мда… Прямо сейчас, пожалуй, все-таки не стоит, - согласился Шенкопф. - На такое дело идти надо на трезвую голову. Насколько я себе представляю.
Еще бы, мне-то никогда не приходилось уговаривать леди выйти за меня замуж. И слава богу. До чего же некоторые все усложняют. Как хорошо, что я не высокоморальный майор Блюмхарт. Жениться. Брррр. Но этому дурню ничего не остается. Он, видите ли, иначе не может.
- Разрешаю сегодня предложения не делать, - сказал генерал. - Проспитесь сначала. Но чтоб в ближайшее же время… Вы меня поняли?
Майор вскочил, слегка покачнувшись, и щелкнул каблуками.
- Слушаюсь, сэр!
- То-то, - проворчал Шенкопф. - Вольно, майор.
Изерлон. Битва крепостей
Крепость Гайерсбург представляла собой искусственное космическое тело диаметром 45 километров, массой более 40 триллионов тонн. Поверхность ее состояла из композитных сплавов, керамики и жидкого металла. Крепость способна была вместить у причалов 16 000 кораблей и по огневой мощи не уступала Изерлону. Снабженный двигателями, Гайерсбург оказался способен переместиться в Изерлонский коридор и вступить в прямой бой со станцией Изерлон.
История галактических войн, т. IV. - Серия "Популярная энциклопедия". - Хайнессен, 6 г. Новой эры
Если главное изерлонское орудие выстрелит и попадет в изерлонскую броню, кто победит? Это называется "парадокс"…
Оливер Поплан
Как сделать предложение девушке. - Вообще, всё зависит от самой девушки. "Танцевать" надо от её вкусов и предпочтений. Но в любом случае, надо сделать этот момент незабываемым, чтобы и через 40 лет, даже если вы расстанетесь, она могла сказать: "Да, этот Вилли, конечно, был редким придурком, но как он мне предложение сделал!"
Житейские советы
"Ленивые сонные звезды…"
Зачеркнул. Ленивые, но бессонные.
Подумал. Нет, все ж таки звучит:
"Лениво бессонные звезды
Веками в пространстве висят…"
Только наоборот, сначала "веками", а потом "лениво". Вот так:
"Веками бессонные звезды
Лениво в пространстве висят…"
- плевать, что не висят, а летят, это художественный образ. Тут в голове щелкнуло, и он быстро дописал:
"…Я им в наказание создан,
Шальной человеко-снаряд", -
и, быстро оглянувшись, не видит ли кто, скомкал лист.
Ах ты черт, без свидетелей не обошлось. Хорошо, что это Мэй. Маячит в дверях, не решаясь войти. С тех пор, как она остригла волосы, Дасти ее спокойно видеть не мог. Потому что светленькие пряди вовсе не лежали красивой волной, как предполагал фасон стрижки ("Я хотела как у мисс Гринхилл!"), а закручивались спиралями во всех направлениях без всякой системы и порядка. Руки просто чесались потянуть за какое-нибудь из колечек да посмотреть, какой оно на самом деле длины. Дасти пару раз и не удерживался, а она просто отстранялась, и все.
И открытая шея теперь поднималась из форменного воротника невыносимо трогательно. Положить ладонь на эту шею сзади, а указательным пальцем ловить колечки волос…
"Я с ней дружу, - мрачно напомнил себе Дасти. И само собой добавилось: - Чтоб тебя, Блюмхарт, слепой ты, что ли!"
- Привет, - сказала Мэй. - Ты один? а то я Оливера ищу.