- У меня есть свое, - бросила Мари через плечо. Да, только так - и прямо сейчас. Не давая здравому смыслу вмешаться и омрачить чистый звон отчаянной внутренней решимости.
Там, в ее розовой с оборками комнате, показавшейся в эту минуту особенно отвратительной, на нижней полке стенного шкафа, под небрежной грудой туфель и изысканных тряпок ее ждал старый ободранный чемодан, а в нем - дешевое платье, дешевое белье, дешевая губная помада, рейхспаспорт, учебник физики и золотая ложечка с птичкой.
На улицах было пусто. Магазины отгородились от неясного будущего ставнями, занавески на окнах были задернуты, но тревожно подрагивали, и за ними угадывались испуганные глаза, провожавшие одинокую фигурку девушки в простеньком темно-синем платьице и с чемоданом в руке. Возле "Серебряного орла" валялся опрокинутый пластиковый стул. Слабый поток воздуха из вентиляционной шахты шевелил косо приклеенное на дверь объявление. Мари подошла, скользнула взглядом по строкам. Все тот же бюллетень, только на бумаге, а не на экране. Еще раз прочитала заветную фразу о пересмотре договоров, кивнула сама себе - и двинулась дальше.
За пределами веселого квартала стали попадаться люди. Знакомых лиц среди них не было, и тем более, разумеется, знакомых мундиров. Преобладали темно-зеленые кители и белые штаны. Прошел темно-коричневый молодой мужчина с мелко-курчавыми волосами, заметил ошарашенный взгляд Марии Сюзанны, подмигнул и усмехнулся на ходу. Пробежали две девушки - тоже в белых штанах и кителях, надо же! Пожалуй, они удивили Мари даже больше, чем тот, шоколадный.
Она бродила по улицам необъятного города, глазея по сторонам. Чемодан, поначалу легкий, заметно потяжелел и довольно неприятно бил по колену, ноги заныли, жалуясь на туфли, прежде казавшиеся вполне удобными, желудок напомнил о себе тянущим ощущением голода. У нее были деньги, но кафе не работали, а у входа в военную столовую стоял альянсовец в форме, по-видимому, проверявший пропуска, так что она не посмела туда сунуться. "Ничего, - подумала Мари, - мне ведь случалось обходиться и без обеда, и без ужина, и без завтрака…" Оказалось, однако, что она от этого отвыкла. Прежде как-то было легче.
Наконец, уже еле живая от усталости, она вышла к небольшому скверу, в котором обнаружилась лавочка. Вокруг не было ни души. Девушка уселась, вытянув гудящие ноги. Потом подумала немного - и легла, подложив под голову свой чемодан.
Последнее, что шевельнулось в засыпающем мозгу - авось, никто ее отсюда не сгонит.
Изерлон. Новые надежды
Военная форма наша - воистину плод дизайнерского гения. Я думал, я один тут спятил…
адмирал Ян Вэньли
После того, как было оглашено заявление, единодушно одобренное всей аудиторией, о необходимости предоставления политических и социальных прав женщине, как матери и хозяйке дома, а также как "видной деятельнице в промышленности, торговле и земледелии", собрание было объявлено закрытым. На том и разошлись…
Из доисторических газет
Она бежала по гулким металлическим коридорам, задыхаясь - за ней гналось чудовище с лицом герра Фруллена, только почему-то черным. "Стой, паршивка, - приговаривало чудовище, шумно дыша. - Ты должна отработать контракт. Вот твои клиенты". Она оглянулась - за спиной Фруллена маячили имперские офицеры в расстегнутых кителях. У этих вовсе не было лиц - просто гладкие овалы, и почему-то это было очень страшно. Она свернула во внезапно открывшийся боковой ход и помчалась изо всех сил, но те сзади догоняли, а проход становился все уже, из его стен высовывались гибкие руки с железными когтями, рифленые, как шланги от душа. Они клацали суставчатыми пальцами у самых глаз, хватали за подол, тянули каждая в свою сторону, а Фруллен был все ближе. Она обернулась снова и увидела, что половина лица у него стала красной. Он садистски улыбнулся, сморщив красную щеку, и плотоядно причмокнул. Черная половина его физиономии исказилась, переместился глаз, изменилась форма носа - это была мадам Берлитц. Из ее угла рта свисал почему-то кусок бумаги - Мари знала, что это ее контракт, берлитцевая половина чудовища отрыгивала его, а фрулленовая помогала, - тянула, ухватив синюшными пальцами за угол с печатью.
Мари вскрикнула и попыталась бежать дальше, но ноги приклеились к полу. Сердце колотилось от ужаса, по лицу покатились слезы, она хотела хотя бы выставить вперед руки - но не могла их поднять, потому что их опутал рифленый шланг.
Она даже не могла закрыть глаза - оказалось, что веки прилеплены ко лбу полосками пластыря.
Тут все залил яркий свет, и незнакомый голос заговорил на незнакомом языке - но чудовище занервничало, начало оглядываться, офицеры за его спиной побледнели, покрываясь инеем, совсем заледенели - и Мари поняла, что нужно на них дунуть изо всех сил. Это помогло: они рассыпались в мельчайшую хрустальную пыль, которая медленно закружилась по коридору, и там, где она касалась чудовища, на его теле появлялись дымящиеся дыры. Незнакомому голосу ответил другой, тоже незнакомый и непонятный, - и берлитцевая половина чудовища скукожилась, превратившись в сушеное яблоко, а фрулленовая зашипела и лопнула, разбрызгивая вокруг себя бурую гадость.
Мари пошевелила руками и поняла, что они свободны, посмотрела на свои ноги - и обнаружила на них белые брюки без единого пятнышка.
- Она местная, по-нашему не понимает, - сказал первый голос с заметным акцентом. - Эй, девушка, просыпайся, все хорошо.
Мари хотела ответить, что она не спит - и тут поняла: действительно, спит. Значит, можно проснуться, и на самом деле все будет хорошо.
И глаза вовсе не открыты, а закрыты. Их надо открыть.
Она повернулась и села, моргая. Плечи затекли от лежания на жесткой лавке, поясница тоже ныла, и голова как-то туго поворачивалась, но не было, конечно, никаких коридоров и чудовищ. Был сквер, мягкий свет сверху, шелестело дерево возле лавки - а прямо перед Мари стояли двое в зеленых кителях и смотрели на нее с сочувствием.
Она поднесла к лицу руку и обнаружила, что щека мокрая.
- Спать на лавке вредно, - наставительно сказал рыжий.
А блондин спросил:
- Вам нужна помощь?
И Мари ничего лучше не придумала, как брякнуть:
- Мне приснилось, что я в таких же брюках, как вы.
Рыжий расхохотался, запрокинув голову, и остатки кошмара сгинули, будто не было.
- Ты слышишь, Конев, наши брюки - это так страшно, что имперские девушки аж кричат во сне.
- Дурацкая форма, - отозвался блондин. - Ну, девушка, раз мы вас разбудили, не согласитесь ли с нами позавтракать?
Еще бы она не согласилась, когда в животе уже просто волки выли.
Мари встала, одернула свое старое платье, провела рукой по волосам. Когда тебе являются ангелы, не следует ломаться. Так что она только спросила, несмело улыбнувшись:
- А что на завтрак? - и позволила блондину забрать у нее из рук старый облезлый чемодан.
Они сидели за столиком в общем зале офицерской столовой, Мари сосредоточенно жевала, белокурый ангел пил кофе, а рыжий трепался, не закрывая рта. Он только что выяснил, как ее зовут, и теперь развлекался.
- Итак, имя прекрасной незнакомки - Мария Сюзанна Беккер, - говорил он. - Не пойдет. Слишком длинно и чопорно. По-имперски. Конев, как это будет по-нашему? Конев, не молчи, отвечай, вопрос серьезный.
Физиономия его при этом была до невозможности ехидной.
- Будто ты не знаешь, - отозвался блондин, на секунду оторвавшись от своего кофе. - Мэри-Сьюзен, конечно.
- Нет, тупица, - важно заявил рыжий, подняв вверх палец. - Мэри-Сьюзен мы оставим для таких зануд, как Мюрай. По-нашему же будет… - он выдержал для пущего эффекта паузу, - …Мэри-Сью! Итак, принимая в ряды славного сообщества граждан Альянса, именуемого Тринадцатым флотом, нарекаю тебя, бывшая имперская дева, истинно демократическим именем, и да будет это имя Мэри-Сью Беккер! Утверждаю. Скреплено выхлопом левой дюзы. Подпись: Оливер Поплан.
- Трепло, - хмыкнул Конев. - Мария Сюзанна, не слушайте этого балабола.
Мари и не слушала - она сидела, вытаращив глаза, и смотрела в сторону двери, ведущей в малый зал столовой. Там здоровенный альянсовец, ростом чуть не два метра, широкоплечий и массивный, стоял, вытянувшись во фрунт, перед тоненькой девушкой в военной форме. Девушка что-то строго выговаривала ему, а тот, глядя сверху вниз, умудрялся демонстративно есть глазами начальство.
…Начальство? Эта девушка - его начальство? Мари вся подалась вперед, захваченная невиданным зрелищем. Даже забыла о своей порции рисового пудинга с малиновым джемом.
Поплан проследил ее взгляд и пожал плечами.
- Что тут удивительного? - он явно не понимал. - Лейтенант Эндрюс отчитывает сержанта Иогансона за какую-то провинность, дело обычное, он редкий остолоп… хотя исполнительный, этого у него не отнять…
- Та девушка - лейтенант? - голос потрясенной до глубины души Марии Сюзанны вздрагивал и пресекался, а на слове "лейтенант" она и вовсе сорвалась на какой-то мышиный писк.
- Конечно, почему бы ей не быть лейтена… - начал было Поплан, остановился на полуслове. Потряс головой - понял. - Вот оно что. У вас же этого нет.
- Лейтенант, - повторила Мари сдавленно. - Офицер.
Глаза ее как-то нехорошо остекленели.
Поплан наклонился к ней, тронул за рукав.
- Эй, Мэри, что с тобой?
- Офицер… - у нее звенело в ушах, окружающая действительность потускнела и расплылась. Сквозь истончившиеся стены офицерской столовой проступала головокружительная бесконечность мира, вспыхивая далекими огнями и переливались радужными бликами. - Я хочу - не знаю - хочу… - пробормотала она и сделала попытку упасть со стула, закатив глаза.