– И девять секунд удаются тебе каждый раз?
– Нет.
– Сколько времени это еще займет?
– Кто знает? Ишибака говорит, быть может, лет триста.
– Тогда ты будешь мастером?
– Может быть и так, отец. Во всех мирах не наберется и тридцати мастеров. До сегодняшнего я шел два столетия, но вспомни, как мало я мог лишь год назад. Разумеется, когда-нибудь это пойдет быстрее, сила продолжает развиваться…
Осирис качает головой:
– Гор, сын мой и мститель, я хочу, чтобы ты кое-что сделал. Будет хорошо, если ты станешь мастером фуги, но это не главное. Для выполнения миссии, что я собираюсь тебе поручить, вполне достаточно других твоих сил.
– Миссии, отец?
– Твоя мать, желая вновь обрести мое расположение и возвратиться из изгнания, сообщила мне кое-что о затеях моего коллеги. Анубис, кажется, послал нового эмиссара на Средние Миры. С тем, разумеется, чтобы разыскать того, кто так долго испытывает наше терпение и, наконец, покончить с ним.
– Это было бы неплохо, – кивает Гор, – только у шакала опять ничего не выйдет. Сколько эмиссаров он уже посылал?
– Шесть. Этот, которого он назвал Оакимом, седьмой.
– Оаким?
– Да, и эта сука, твоя мать, говорит, что он не похож на предыдущих.
– То есть?
– Наверно, Анубис не зря потратил тысячу лет. В воинском искусстве Оаким может сравниться с самим Мадраком. Он носит особый знак, какого не было ни у кого из посланцев Дома Мертвых. К тому же он способен черпать энергию прямо из поля.
– Откуда бы вдруг у Анубиса столько мудрости? – улыбается Гор.
– Думаю, он хорошо усвоил фокусы, которые кое-кто из бессмертных использует против нас.
– Что ты предлагаешь? Помогать ему против твоего врага?
– Нет. Знай, Гор, что кто бы ни уничтожил Принца-Который-был-Тысячей, он получит поддержку его падших ангелов – бессмертных. Остальные примкнут, а те, кто не захочет, скоро войдут в Дом Мертвых от рук своих же собратьев. Момент сейчас подходящий. Старая преданность забыта. Бессмертные ждут нового господина, и станет им любой, кто положит конец их скитаниям. А Дом, который поддержат бессмертные, возвысится.
– Я понял тебя, отец. Ты хочешь, чтобы я нашел Принца-Который-был-Тысячей раньше Оакима и убил его во имя Жизни?
– Да, мой мститель. Ты сможешь сделать это?
– Меня тревожит, отец, что, зная мои возможности, ты все-таки задаешь этот вопрос.
– Принц не будет легкой добычей. Никто не знает, сколь велика его сила, и я не могу сказать тебе ни как он выглядит, ни где пребывает.
– Я найду его. Но, может быть, прежде, чем начать поиски, стоит уничтожить этого Оакима?
– Нет! Он на мире Блис, где сейчас как раз должна начаться чума. Но не приближайся к нему, Гор, не приближайся, пока я не скажу! У меня странные предчувствия. Мне нужно узнать, кем он был раньше…
– Зачем, могучий отец мой? Какое это имеет значение?
– Воспоминания о днях, когда я еще не имел сына, тревожат меня. Не спрашивай меня больше.
– Хорошо.
– Эта сука осмелилась давать мне советы относительно Принца. Если ты встретишься с ней во время своих странствий, не поддавайся ни на какие уговоры. Принц должен умереть.
– Мать хочет сохранить ему жизнь?
Осирис кивает.
– Да, она очень любит его. Она могла сообщить нам об Оакиме только для того, чтобы уберечь от него Принца. Чтобы добиться этого, она будет лгать. Не дай себя обмануть.
– Я буду мудр.
– Тогда я посылаю тебя, Гор, сын мой и мститель, первым эмиссаром Осириса на Средние Миры.
Гор склоняет голову, и Осирис, растрогавшись на мгновение, кладет на нее руку.
– Он уже мертв, – медленно говорит Гор, – ибо кто как не я уничтожил самого Стального Генерала?
Осирис молчит. Он тоже однажды уничтожил Стального Генерала.
Тень Черной Лошади
В огромном зале Дома Мертвых на стене за троном Анубиса появляется громадная тень. Она могла бы показаться декорацией, инкрустацией или рисунком, если бы не ее абсолютная чернота, в которой скрыто нечто, обладающее глубиной беспредельности. И – она едва заметно движется.
Это тень чудовищной лошади, и неверный свет горящих по обеим сторонам трона чаш не искажает и не рассеивает ее.
В огромном зале нет ничего, что могло бы отбрасывать такую тень, но окажись вы там, вы могли бы услышать слабое дыхание. С каждым выдохом пламя колеблется и вздымается вновь.
Она медленно движется по залу, останавливается у трона, и там, где он только что возвышался, зияет чернота.
Тень беззвучна, лишь меняет в движении свои очертания. У нее грива, хвост и четыре ноги с копытами. Опять слышится дыхание, подобное шуму органных мехов.
Тень лошади поднимается на дыбы, и ее передние копыта образуют на троне рисунок косого креста. Издалека доносится звук шагов. Когда Анубис входит, по залу проносится вихрь довольного фырканья, напоминающего смех.
Все смолкает, и шакалоголовый видит тень перед своим троном.
Изменение направления волны
Прислушайтесь к звукам Блиса: вопли раздаются на Ярмарке Жизни. В павильоне для гостей обнаружено раздувшееся тело.
Когда-то, оно было человеком. Теперь это прорвавшийся в дюжине мест пятнистый мешок, из которого что-то медленно вытекает на землю. Он уже начал пахнуть. Поэтому его и нашли. Визжит горничная. Визг собирает толпу.
Видите, как они бродят, задавая друг другу вопрос, на который не могут ответить?
Они забыли, что надо делать перед лицом смерти. Большинство из них скоро узнает это. Мегра из Калгана пробирается сквозь толпу:
– Я няня…
Толпа удивляется – няням пристало иметь дело с младенцами, а не с зловонными трупами.
Ее спутник никому ничего не объясняет, но идет сквозь толпу так, словно ее нет.
Коротышка в соломенной шляпе уже огородил павильон канатом и продает билеты тем, кто приходит поглазеть на останки. Негра просит высокого человека, которого зовут Оаким, остановить его. Оаким разбивает кассу и вышвыривает коротышку вон.
– Он мертв, – говорит Мегра, осматривая тело.
– Конечно, – соглашается Оаким. После тысячи лет в Доме Мертвых он определяет это состояние быстрее любого другого. – Давай накроем его простыней.
– Я не знаю такой болезни…
– Тогда это, должно быть, новая болезнь.
– Надо что-то сделать. Если она инфекционная, может начаться эпидемия.
– Она начнется, – говорит Оаким. – И люди будут умирать быстро. На Блисе их скопилось так много, что эпидемию уже ничто не остановит. Даже если лекарство будет найдено за несколько дней, эта популяция, несомненно, будет прорежена.
– К трупу нельзя подпускать людей, его надо отправить в ближайший родовспомогательный центр.
– Поздно.
– Как ты можешь быть безразличным? Это же трагедия, Оаким!
– Смерть не более трагична, чем этот вонючий мешок. Возможно, это драма, но не трагедия… Ладно, давай простыню.
Она отвечает ему пощечиной, разносящейся по всему павильону, и отворачивается. Глаза Мегры ищут на стене экран коммуникатора, но как только она делает к нему шаг, ее останавливает одноглазый человек в черном:
– Я уже вызвал ближайший центр. Аэрокар в пути.
– Спасибо, отец. Ты можешь убрать отсюда этих людей? Тебя они послушаются скорее.
Человек в черном кивает. Пока Оаким накрывает тело, одноглазый коротко приказывает толпе убираться, и она уходит, повинуясь его словам и посоху.
– Почему, – Мегра вопросительно смотрит на Оакима, – почему ты так легко обходишься со смертью?
– Потому что она есть. Она неизбежна. Я не скорблю о сорванном листе или разбивающейся волне. Не горюю о падающей звезде, когда она сгорает и гаснет. С чего мне расстраиваться?
– Лист и волна не живые!
– И люди не живые, когда они входят в Дом Мертвых, а туда в конце концов уходят все.
– Это было давно. Никто с Блиса не уходил туда многие века. Так страшно, когда жизнь завершается…
– Жизнь и смерть не так уж отличны друг от друга.
– Ты – отклонение – от социальной нормы! – Мегра вновь ударяет его.
– Это оскорбление или диагноз? – интересуется он. Вопли теперь несутся с другого конца ярмарки.
– Мы должны помочь, – спохватывается Мегра, порываясь бежать.
– Нет! – Оаким хватает ее за запястье.
– Оставь меня!
– Боюсь, я не могу себе этого позволить. Ты не принесешь пользы, стоя над всеми трупами, которые будут здесь появляться, только сама рискуешь заболеть. А я вовсе не хочу так скоро потерять такую подружку. Пойдем-ка лучше обратно в сад, там есть все, что нужно, и мы немного отдохнем. Включим надпись "Не беспокоить"…
– …И будем развлекаться, пока мир умирает? Ты – чудовище!
– Разве ты не хочешь дать Блису новые жизни взамен потерянных?
Она с размаху бьет его свободной рукой, заставляя упасть на колено.
– Оставь меня! – кричит она.
– Отпустите леди, вы же видите – она желает уйти. – В павильоне незаметно появились два других действующих лица. Первое – это воин-священник Модрак, только что выставивший оттуда толпу, а рядом с ним – зеленобородый маг, известный людям под именем Фрамин.
Оаким останавливается и в бешенстве смотрит на них.
– Кто вы такие, чтобы приказывать мне?
– Я известен как Мадрак, и некоторые называют меня Могучим.
– Мне это ни о чем не говорит. Лучшее, что ты можешь сделать, это убраться отсюда!
Оаким хватает Мегру – и силой поднимает ее на руки.
– Повторяю, отпустите леди, – Мадрак, словно играя, заслоняет ему путь своим посохом.
– Разве я не предупредил тебя?!